Бег времени. Тысяча семьсот (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

========== День первый. Гвендолин. ==========

Нет ничего ужаснее на свете, чем бестолковые перемещения во времени. Только представьте – идешь ты преспокойно с магазина, где ты купила гель для душа, так как вчера он закончился, а ты не можешь уйти из дому, не приняв душ, и неожиданно оказываешься в поле, да еще на том, на котором шла битва. Вокруг грохот пушек, лязг шпаг и воздух, пропитавшийся кровью. И тут ты и гель для душа. Чертово невезение.

Но этого никогда не должно было произойти.

Все это было похоже на неудачную шутку. Кажется, мироздание решило, что с меня еще не хватит.

***

Едва я успела закричать от страха, как тут же оказалась посреди дороги, словно ничего и не произошло. Ни тебе дыма, ни пепла, ни криков солдат. Лишь пустая улица Лондона, самой странной особенность которой - девушка, застывшая посреди дороги и нелепо прижимающая к себе бутылку геля. И на месте любого, я бы уже вызвала ей скорую, а затем, как можно тактичнее, посоветовала хорошего психолога. В конце концов, кто-то же должен был ей объяснить, что нужно избавляться от бессонницы, которая преследует ее вот уже третью ночь.

Спохватившись, я побежала домой, хлюпая грязью, что осталась на шлепанцах после того, как мои ноги по колено побывали в ужасно холодном болоте, да еще и не пойми в каком времени. Дом меня встретил ужасающей тишиной, кажется, что такая тишина обитает только лишь в тех стенах, где их покрывают не обои или немыслимый слой штукатурки и краски, а тайны, загадки и невыносимое количество заговоров. Но, не смотря на это, ни в одном другом доме я никогда не буду чувствовать себя так, как будто я часть удивительной истории, которая не имеет ни начала, ни конца.

Стянув с себя грязные шлепанцы, я застыла посреди лестницы, понимая, что сейчас запачкаю весь старинный паркет, который, как мне иногда казалось, леди Аристе был дороже, чем здоровье дочерей или внуков. Но делать было нечего, и я смело, а точнее настолько быстро, насколько могла, побежала наверх, стараясь оставлять менее заметные следы грязи. Иначе, если меня не заметят, дело может дойти даже до отпечатков ноги и тщательной экспертизы. Стянув с себя домашнюю одежду, я тут же ринулась в душ, а после, натянув на себя школьную форму и собрав рюкзак, спустилась вниз. За столом собрались все. Точнее почти все, не хватало лишь ненасытного Ксемеруса, что было весьма странно, учитывая, что его забавляет висеть с утра на люстре и вставлять после каждой фразы свои едкие замечания.

- Гвенни! Я уж думала, что ты опять проспала.

Кэролайн, моя младшая сестра, протянула мне мою тарелку, на которой так аппетитно расположилась яичница-глазунья.

- Возникли проблемы с душем, - пробурчала я, одновременно пытаясь прожевать огромный кусок, который как раз успела положить в рот. – Черт! Уже девять!

Я вскочила на ноги, отчего стол пошатнулся, и тут же застыла на месте, неожиданно застигнутая мыслью, что не знаю, что делать, ловить полетевший вниз стакан с соком или же уже бежать к выходу, чтобы не опоздать на встречу с моей каждодневной элапсацией.

- Как всегда, Гвенни, - язвительно сказала Шарлотта, изящно вставая из-за стола, как всегда прекрасная, как эльф. Если вы, конечно, когда-нибудь встретите эльфа в вашей гостиной. Но лучше сразу звоните в госпиталь, у вас белая горячка. Ну, или детский праздник.

Я состроила ей рожицу и тут же схватила свою сумку, чтобы через секунду оказаться у ожидавшей меня машины. Около двери стоял насколько ужасно рыжий, настолько и ужасно стеснительный Марли.

Смысла каждодневных поездок в Темпл, я, правда, до сих не уловила. Как и раньше, так и сейчас, мне все равно продолжало казаться, что все приобщенные к «тайному масонскому ложу» ученые собирались лишь с целью того, чтобы не работать где-то в ином месте, а просто сидеть в красивом зале, пить вино и размышлять по поводу загадочной жизни и того, что нам всем уготовано в будущем. И, конечно же, утверждать, что они по горло в работе и безумно устают. Ведь так непросто следовать указаниям графа, который умер задолго до их рождения.

- И тут я оказываюсь посреди какой-то битвы! Знаешь, как в фильме про мушкетеров, - мы проскочили на зеленый свет светофора, и теперь неслись по главной улице к Темплу, пока я разговаривала, прижимая к уху мобильник, где на другом конце провода висела Лесли.

- Ладно, хоть не как в Звездных Войнах.

Я представила себя, вдруг оказавшуюся посреди битвы джедаев, и ухмыльнулась. Неплохой сюжет мгновенной смерти.

- Но ты ведь элапсировала вчера, разве это не для того, чтобы предотвращать такие вот прыжки во времени? – продолжала говорить Лесли.

- Именно. Именно поэтому я и волнуюсь. Прошло всего десять часов с последней элапсации.

На какое-то время в трубке воцарилось молчание. Тем временем мы уже подъехали ко главному входу.

- Лесли? – наконец-то заволновалась я.

- Старалась найти этому разумное объяснение, но что-то не выходит. Лучше спроси у высокопоставленных мистеров «Мы боялись, что так и будет. Сейчас нам нужно будет выпить кровь девственницы, покрыться шерстью барана убитого в полночь, станцевать вокруг костра и тогда все прекратится».

- «Но мы не уверены», – добавила в конце я.

Да уж, видимо относиться к Хранителям уважительно мы с Лесли так никогда и не научимся. Слишком сложно подчиняться людям, когда понимаешь, что вот уже двести лет ими руководит старик непонятного происхождения и разглагольствует о невероятном лекарстве для человечества. А они уши-то и развесили. А всего-то и стоило завуалировать все это стихами и назвать их «пророчествами».

Я вышла из машины, попрощалась с Лесли, которая напоследок дала мне невообразимую кучу советов по выживанию на поле боя, и через некоторое время уже была в коридоре, ведущего в бывшую лабораторию, где хранился хронограф. Но и здесь, я, конечно же, не могла прожить без каких-либо приключений.

На какое-то время я забыла все то, что произошло утром, даже наш продуктивный разговор с Лесли. Казалось, что все отошло на задний, маловажный в этом спектакле план. Вот он – невообразимо прекрасный – и до безобразия не мой. В голове вновь и вновь мелькает всего одна единственная фраза: «мы же останемся хорошими друзьями». И она словно вырывает из меня остатки, нет, не разбитого, разорванного сердца. Что же теперь тебе нужно от меня, мистер-непоколебимость?

- Привет, - он оттолкнулся от стены и посмотрел прямо мне в глаза, и я старалась выдержать этот напор, не сдаться, не сломаться. С огорчением заметила, что его прекрасные зеленые глаза не портил даже их бледный оттенок и оттеняющие их темные круги под глазами. Значит и он не спал этой ночью. Нет. Остановись, Гвендолин. Тебя не должно это касаться. Утихомирь пыл.

Я просто кивнула в ответ и уже собиралась направиться дальше, к хронографу, где меня, наверное, уже заждался мистер Джордж, чтобы вновь отправить на элапсацию в 1956.

- Гвенни, - он схватил меня за руку, и я застыла на месте, смотря лишь в одну точку – на его пальцы, бесцеремонно окольцевавшие мое запястье. Руку неприятно сводило, но надо держаться, Гвендолин. Разве эта боль сравнится с той, что он и так тебе подарил?

- Пожалуйста, поговори со мной.

Его голос звучал… умоляюще?

- Хорошо, о чем ты хочешь поговорить? Погода сегодня хорошая, даже ничего примечательного. На завтра, кстати, обещали, до… - начала я, так быстро, насколько могла, чтобы он не смог меня перебить. Но его рука сильнее сжала мое запястье, и я пискнула от боли, добравшейся аж до плеча.

- Мне больно, - и не только моей руке.

- Я хочу убедиться, что ты правильно поняла мои извинения…

- Да-да. Гидеон, не утруждайся. Ничего в сущности не изменится. Ты будешь лгать, что я тебе нравлюсь, я буду лгать, что я тебе верю.

Я с силой вырвала свою руку из его хватки и быстрее побежала по коридору. Я ничего не видела, слезы застилали глаза, но и остановиться не решалась, понимая, что Гидеон наверняка шел следом. Вместо этого я лишь вытирала их ладонью, размазывая по щекам тушь, которой я, даже неизвестно зачем, накрасила глаза. На пути меня встретил мистер Джордж, уже было потерявший меня. Он тактично промолчал , что у меня нет черной повязки на глазах (Хранители считали, что я опасна и могу запомнить дорогу к хронографу, а потом выкрасть его или еще что-нибудь сделать с ним), но, увидев мое зареванное лицо с остатками туши, лишь протянул бумажную салфетку, чтобы я вытерла слезы. Что я тут же с радостью и сделала. Надо было еще и громко хлюпнуть носом. Так, для заключительного момента.