Гвендолин и Лили. Наперекор судьбе (СИ)

С его губ сорвался тяжелый вздох.

– Я думал, что можно вытянуть из Слезы ее магию и… усилить ее. Использовать ее, чтобы наложить чары на мечи, стрелы и посохи, окружить магией жизни руки магов, чтобы они могли успокаивать мертвых, но… ничего не выходит. Магия не желает покидать Слезу Персефоны таким образом.

– Таким образом? – уцепилась я за его слова. – Значит, существует и другой способ?

Ингвар кивнул.

-    Существует. Если я разобью Слезу и впитаю в себя вытекшую из нее магию, то она наделит меня ею.

-    Не понимаю, - нахмурилась я. - И почему тебе это не нравится? Разве не этого ты хотел добиться?

-    Я хотел поделиться этой силой - магией жизни - с остальными. Хотел наделить ею солдат и их оружие - чтобы они, как и я, смогли отражать атаки неупокоенных.

-    Выходит, все это придется делать тебе одному, - задумчиво сказала я. - Но разве это не... справедливо? Ты - их предводитель, их лидер. Ты и должен быть сильнее своих солдат, чтобы вести их вперед.

-    Все это правильно, и я не боюсь взвалить этот груз на свои плечи, но... Что, если со мной что-нибудь случиться? Никого не останется, кто бы смог усмирять воскрешенных некромагом мертвецов. Кто защитит моих людей?

-    С тобой ничего не случится, пока твои люди будут тебя защищать, - твердо сказала я. - Ингвар, я говорила с ними! Ради тебя они готовы броситься в огонь! Ты даешь им надежду на лучшее будущее... И к тому же, я верю, что с тобой ничего не случится. Судьба не может поступить со мной так жестоко - отнять тебя, когда я только тебя обрела...

Ингвар тихо рассмеялся. Выпрямился и вдруг... поднял меня на руки. Я послушно обвила руками его шею, чувствуя, как наши сердца бьются в унисон. Он сел на кровать, но рук не разжал, и я по-прежнему сидела у него на коленях, крепко его обнимая.

-    Я разобью Слезу, впитаю в себя магию жизни. Но прежде, чем я это сделаю, прежде, чем война начнется снова... Я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя, Лили.

Мое сердце, нарушив заведенный порядок, сбилось с ритма, подпрыгнуло вверх и затрепыхалось где-то в горле. Мысли запутались и, порвавшись, оставили в голове биться лишь одну: он меня любит. Ингвар любит меня.

- И я тебя, - прошептала я прямо в его ухо. Все вдруг стало таким правильным, таким умиротворенным... Даже несмотря на то, что за порогом нас ждала война.

Я часто слышала истории о людях, которые находили любовь всей своей жизни, когда за окнами их домов гремела война и невольно их осуждала. Как можно любить, как можно быть счастливым, когда судьбы людей рушатся подобно карточным домикам, когда гибнут люди?

И вот теперь я была одной из тех, кто сумел найти искру света в непроглядной темноте. И теперь я понимала, как глупа была когда-то. Ведь это великое счастье и божий дар - найти того, кто заставит тебя полюбить, невзирая на притаившуюся за углом, словно хищный зверь, опасность.

Эту ночь мы провели вдвоем и проснулись в объятиях друг друга. И это тоже казалось правильным.

Облаченная лишь в простыню, я смотрела, как мой любимый мужчина разбивает Белую Слезу Персефоны. Как разливается в воздухе ее живительная сила. Как серебристо-белый призрачный шлейф обвивает руки Ингвара, чтобы мгновением спустя десятками тончайших игл проникнуть в его кровь и навсегда там остаться, пропитывая ее силой магии жизни. Я видела свечение, охватившее его ладони, которое медленно гасло, пока не исчезло совсем.

Одевшись, мы вышли из шатра. То, что предстало моим глазам, немало меня изумило: десятки шаманов во главе с Пако-Ташем заполонили лагерь. Вождь поприветствовал меня, а Ингвар, заметив мое удивление, с улыбкой объяснил:

-    Я отправил гонца в долину Кейас и попросил шаманов сражаться вместе со мной против Ареса. Убедил их в том, что на покорении Даневии он не остановится. Такие, как он - завоеватели, тираны, алчущие крови, не останавливаются никогда.

-    И что теперь? - нервничая, спросила я.

Ингвар повернулся ко мне, ободряюще сжал мою руку.

-    Теперь мы пойдем войной на замок Ареса.

Глава тридцать пятая. Гвендолин

Я потеряла счет дням и уже не знала, сколько времени я провела в замке Ареса – уже в качестве запертой в темнице пленницы. Против своей воли я нарушила данное самой себе обещание никогда не возвращаться сюда.

Я знала, почему Рэйст до сих пор меня не убил – я нужна была ему как Искра. Но не только… Спустя несколько часов после того, как за моей спиной захлопнулась стальная решетка, Рэйст пришел ко мне. То, что я сделала с его женой – как оказалось, Айлин до сих пор не очнулась, не избавилась от созерцания собственной бездны, – вопреки моим ожиданиям некромага не разозлило. В какой-то момент я поняла: все гораздо хуже – Рэйст благодарен мне. Благодарен за то, что избавила его от вечного надзора, от беспрестанно следующих за ним невидимых глаз, от ревности и бесконечных истерик.

Рэйст дождался, когда страж запрет дверь и уйдет прочь из темницы. Подошел ко мне со своей характерной ухмылкой и похотью, горящей в глазах. Я отступала назад, пока не уперлась спиной в холодную стену.

– Глупая, такая глупая… Зачем ты сбегала от меня? Неужели предпочла мне Лоуренса, слабохарактерного получеловека? И смотри, что из этого вышло…

– Он никогда не был слабым, – звенящим от напряжения голосом произнесла я. Терять мне уже было просто нечего. – Он просто не такое чудовище, как ты или Арес.

Глаза некромага потемнели. Прищурившись, он мстительно сказал:

– Лоуренс сейчас самое что ни на есть чудовище, дикий и необузданный зверь, чью волю Арес навсегда себе подчинил.

Я так крепко стиснула зубы, что они заныли.

– А вот твоя участь еще не решена… – Задумчиво произнес Рэйст, скользя по мне раздевающим взглядом. – Представляю, как неприятно тебе находиться в холодной темнице, вечно погруженной в полумрак… и если ты поумеришь свой пыл и угомонишь свою, никому не нужную, гордость… мои роскошные покои окажутся в полном твоем распоряжении. Мои слуги, лучшие шелка и драгоценности – все это окажется твоим.

Я задохнулась от возмущения. Этот ублюдок предлагал мне стать его любовницей при живой, пусть и ушедшей в глубины подсознания жене?

– Этого. Никогда. Не будет, – отчеканила я.

Ленивая усмешка сползла с его губ. Взгляд стал холодным и колким.

– Ты передумаешь, Гвендолин. Настанет момент, когда тебе придется передумать.

С момента того разговора Рэйст наведывался ко мне еще несколько раз, но его слова, как и мое решение, были неизменны.

Горечь, тоска, одиночество – все, что осталось в моей искромсанной жизни. Больнее всего было осознавать, что наше будущее с Лоуренсом, о котором так мечтали мы оба, никогда не станет настоящим. Хозяйка Леса лишила его шанса вернуть человеческое обличье, родной брат подчинил себе его волю…

Я не знала, что делать. Не знала, чего ждать от стервы-судьбы, которая, казалось, твердо вознамерилась разрушить мой мир до основания.

И весть о нападении армии Ингвара на обитель Ареса лишь подтвердила мою горькую догадку. Этого момента я боялась с тех самых пор, когда, ведомая элькхе, перешагнула порог замка. И когда Рэйст отпер мою клетку, вместо свободы я получила приказ быть Искрой. Приказ, ослушаться которого не позволяла привязка… и новый браслет, защелкнутый на моей руке.

Я шла будто в полусне, зная, что сопротивляться нет смысла. Миновала лестницу и надземный этаж замка. Битва кипела во внутреннем дворе, куда армия Ингвара каким-то чудом смогла прорваться. Я увидела схлестнувшихся с мертвыми живых – солдат Игнвара в схватке с некрисами Ареса, скрещенные клинки, забрызганные кровью оскаленные бледные лица. Белое на красном… Жизнь и смерть.

Я увидела его – светловолосого молодого мужчину с мрачным, полным решимости взглядом. Каким-то образом я сразу поняла, кого вижу перед собой – быть может, потому, что магию, которую он применял, наблюдала впервые. Вопреки сказанным мне когда-то словам Рэйста о том, что упокоить навсегда воскрешенных им мертвых невероятно сложно, Ингвару это удавалось. Сила, исходящая от его ладоней – магия света, магия жизни – стала тем самым оружием против мертвых, которого Даневии так недостовало. Долгое касание руки, от которой исходило едва уловимое мерцание – и магия уходила из неупокоенных, лишая их дарованного Рэйстом подобия жизни. Они умирали… на этот раз уже навсегда.