Во Имя Закона (СИ)

– Бирюзовые Стражи свободолюбивы. Они не признают над собой никакой власти. В том числе власти Закона. Но, не имея сил от неё избавиться, потому что Закон властвует над всем, Бирюзовые Стражи вымещают свою агрессию на «законниках», как они нас называют.

– Нас все так называют, – пренебрежительно бросила Флоренс.

Собственное «нас» прозвучало неожиданно тепло для девушки. И если бы она повернула лицо к Гемме, то увидела бы вспыхнувший румянец на щеках волшебницы – та тоже сидела, внезапно, до участившегося сердцебиения, пораженная этим «нас».

– Единственное оружие Бирюзовых Стражей, – продолжал Младший Бакалавр, – ледяные стрелы, необычайно нежного бирюзового цвета, за что стражи и получили свое название.

Бакалавр вдруг увидел Флоренс и её спутников в конце залы. Он остановил на них свой безобидный, чуть рассеянный взгляд. Поправил очки.

– Рад видеть вас, юная леди, – произнес волшебник и вернулся к повествованию.

– Юная леди, – с насмешкой повторил за бакалавром Фредерик.

Это было так смешно, что, несмотря на всю нелюбовь к призраку, Флоренс прыснула со смеху, полностью согласная с ним по поводу нелепости сего обращения.

– От ледяной стрелы стража невозможно защититься, – продолжал звенеть в прозрачной солнечно-пыльной пустоте залы тихий голос Младшего Бакалавра. – Но от неё можно защитить. Можно защитить того, кого любишь. Любящее сердце способно противостоять заклинаниям Бирюзовых Стражей.

Флоренс вдруг так возмущенно фыркнула, что Ансельм и Гемма вздрогнули по обе стороны от неё.

– То держи свое сердце свободным, то только любящее сердце способно защитить. Вы бы уже определились! – выпалила Фло, ни к кому в частности не обращаясь, едва сдерживая душившее её возмущение.

– Это поверхностное противоречие, – повернулся к ней Ансельм.

Флоренс посмотрела нетронутому в лицо. Один вид его курчавой бороды, в которой всегда пряталась улыбка, действовал на неё успокаивающе.

– Как сердце может быть одновременно любящим и свободным, Ансельм? – спросила Фло вымученно.

– Закон делает сердце свободным и открывает для любви, – ответил нетронутый, обхватывая ладонями колено.

– Еще лучше, – простонала девушка и опустила голову на спинку впереди стоящей скамьи.

Вскоре занятие закончилось, и Младший Бакалавр подошел к четверке молодых людей.

– Вы пришли поупражняться, дорогая Флоренс? – спросил он девушку.

– Нет, – с вызовом ответила Фло.

Ей была ненавистна мысль, что Фредерик будет смотреть и насмехаться над нею.

– Вам необходимы практические занятия, – удивленно возразил бакалавр. – И только старшие способны передать вам свой опыт и знания.

– Вы, уважаемый Младший Бакалавр, – Флоренс поднялась на ноги, чтобы смотреть ему прямо в глаза, – мне не авторитет. Мне не нужен ваш опыт и ваши знания.

Волшебник со вздохом прикрыл глаза.

– К тому же, – добавила Фло, – если мне понадобятся знания, мне есть к кому обратиться.

Девушка не произнесла имя Фредерика, но всем и без того было понятно, кого она имела в виду.

Гемма закусила губу, чтобы не улыбнуться. Сердце волшебницы наполнилось горьковато-приятным (какой бывает всякая радость от удавшейся мести) чувством удовлетворения при мысли, что, как бы сильно Фло ни ссорилась с её братом, в негласной войне с бакалаврами она была на стороне Фредерика.

– Как пожелаете, – ответил Бакалавр.

– А где Гемма? – спросила Флоренс, смотря на пустующую справа от нее скамью.

– У меня следующее занятие, – признес Младший Бакалавр и откланялся.

Флоренс ответила ему таким же поклоном, остановившись на секунду, а потом опять заерзала на месте.

– Где Гемма? – повернулась она к Ансельму.

Нетронутый пожал плечами, затем приложил палец к губам.

– Тише. Сейчас будут петь.

– Мы что, попали на урок пения? – возмутилась Флоренс. – Почему мы не уйдем отсюда?

– Тише, – опять улыбнулся ей Ансельм.

Заиграл орган, а вслед за ним зазвучал высокий детский голосок. Пел мальчик. Фло несколько раз рассеянно моргнула, потом села и замолчала.

Нетронутый на мгновение повернулся к ней. Улыбка его была довольной. Но он не стал отвлекать девушку своим «я же тебе говорил».

Вскоре звучал уже целый хор детских голосов.

Лицо Флоренс становилось все суровее. Она закрыла глаза и опустила голову.

Звуки лучистого детского пения в сопровождении органа заставили Фло вспомнить о своей боли. А так же зародили надежду, что когда-нибудь она сможет с этой болью расстаться.

Призрачную надежду, но все же.

И вдруг в хоре детских голосов зазвучал сильный женский голос. И повел партию.

Фло не понимала слов, но мелодия, выводимая голосом, заворожила её, намертво приковав к себе внимание. Девушка слушала её всем своим существом, взлетая вместе с ней под небеса, а затем замирая и таясь в паузах.

И голос. Этот голос совершил вдруг то, что казалось Фло невозможным. Он разделил сердце девушки и поселившуюся в нем боль. Разделил их так, словно не срослись они, проникая друг в друга, как родные. Этому голосу Флоренс отдала бы жизнь.

Фло вскинула голову и впилась взглядом в толпу детишек. Она сразу узнала певшую женщину. Та была на две головы выше остальных певцов в хоре.

Это была Гемма.

– А что с Флоренс? Младший Бакалавр ей что-то сказал? – спросила Гемма у Ансельма, когда они уже пришли домой. – Она беспокоит меня.

По дороге девушка не произнесла ни слова. Шла, глядя себе под ноги. Если её окликивали, поднимала хмурое лицо и ничего не отвечала.

Нетронутый пожал широкими плечами.

– Бакалавр ничего не говорил ей.

А Флоренс с каждым моментом становилось все хуже.

Точнее, все лучше. Но именно это её и пугало.

Дома Фло отодвинула свой стул к окну, чтобы не сидеть со всеми за столом. Магнум забрался к ней на колени, схватив за полу рубашки и заглядывая в глаза, но Флоренс согнала его. Гном обиженно ударил её по ноге и побрел прочь, повесив голову.

Гемма бросила на девушку короткий внимательный взгляд и продолжила накрывать на стол.

Фло же, поймав этот взгляд, почувствовала, как её обдало сначала ледяной волной, потом волной жара. Она не понимала, что с ней происходило. У нее словно появились новые глаза. Или она прозрела.

Она видела сейчас Гемму так четко и ясно, как никогда раньше. Видела каждый локон в её темных густых волосах, видела, как топорщатся кружевные манжеты на рукавах платья волшебницы, видела, как вздымается и опускается грудь при дыхании под тканью нежного желто-бежевого цвета.

И увиденное волновало Флоренс до глубины души.

Она заставляла себя опускать взгляд, но надолго её усилий не хватало.

И тогда Фло вновь смотрела на Гемму. Как на незнакомку.

Девушка определенно не знала эту женщину, столь красивую, что от её естественной и простой красоты в груди все перехватывало и сдавливало, делая трудным и осязаемым каждый последующий вдох. А голова кружилась.

«Что же такое происходит?» – спрашивала Фло себя, закрывая глаза.

Но и с закрытыми глазами её преследовал взгляд Геммы. Умные серые глаза взирали на неё с тревогой и доверием одновременно.

– Что с тобой?

Гемма положила руку на плечо девушки, заставляя ту посмотреть на себя.

Волшебница и подумать не могла, что её рука, которая сейчас лежала на плече Фло, вызывает в душе той бурю эмоций.

– Флоренс, что с тобой происходит?

– Если бы я знала, – сквозь зубы ответила Фло.

Она опустила голову, но потом вдруг резко вскинула её и спросила, глядя Гемме прямо в глаза:

– А что у вас здесь с отношениями?

– С какими отношениями? – переспросила волшебница, не убирая аккуратной ладошки с плеча девушки.

– С самыми обычными. Людям свойственно влюбляться, – ответила Фло, продолжая сверлить Гемму лихорадочным взглядом. – Не вижу, чтобы ты была в кого-нибудь влюблена.