Во Имя Закона (СИ)

В районе груди девушки появилось слабое свечение. А затем оно, как тонкий дымок, заструилось вверх.

– Что это? – спросила Фло, следя взглядом за ползущей в небо светлой змейкой.

– Это, моя дорогая, – произнес появившийся рядом Фредерик, – страдание. Основа основ. Выделяется энергия. Ты можешь её видеть, чувствовать, использовать!

С торжествующей, но какой-то отталкивающей улыбкой он заглядывал ей в лицо. Миндалевидные глаза в неверном свете фонарей выглядели узкими и злыми.

– Использовать? – переспросила Фло.

– Самое простое заклинание требует энергии. Откуда, думаешь, она берется?

– Из воздуха…

Фредерик издал смешок, закатив глаза.

– И, кстати, если бы нас не было рядом, – продолжал он, – и наши лица не спасли бы тебя от отчаяния, то вместо тонкой струйки в твоей груди бушевал бы ураган.

Флоренс быстро отвернулась от него.

Фредерик был прав.

Ей стало плохо, но она посмотрела на друзей. И те одним своим видом напомнили ей, что у неё теперь другая жизнь. Напомнили ей, что она нужна кому-то. И что её любят.

– Так это не мой мир? – спросила она, еще раз перебрав в голове его слова. – В моем мире ничего подобного не было видно.

– Соседний, – бросил Фредерик, глядя вверх по дороге.

Его ноздри расширились, словно у охотника при виде добычи.

– Ансельм, – с жалостливыми нотками в голосе произнесла Флоренс, когда нетронутый и Гемма догнали их с Фредериком.

Девушка уткнулась нетронутому в плечо. Тот погладил её по спине, сам устремив свой взгляд туда же, куда и Фредерик.

– И звезд на небе меньше, чем в моем сердце дыр, – весело сказала Фло, пытаясь высмотреть хоть что-то в ночном небе.

Потом она повернулась к Гемме и ахнула.

На той в кои-то веки было короткое платье. То есть по колено и очень простого покроя, скромного серого цвета, но волшебница смотрелась в нем достаточно современно.

– Полметра долой, и ты выглядишь на два века моложе, – заметила Флоренс.

Гемма смущенно, именно смущенно опустила глаза.

– Тебе неловко? – спросила девушка, выравниваясь с нею.

– Ты видишь мои колени, конечно, мне неловко!

– Оу! – растерянно произнесла Фло. И не придумала ничего больше. Просто отвернулась к шедшему с другой стороны нетронутому, стараясь не смотреть на колени Геммы.

– Ансельм, скажи мне, – девушка уже успела оценить его бейсболку, козырьком низко надвигающуюся на «глаза», а точнее скрывающую их отсутствие. – Почему Фредерик такой негативист? Ведь основа основ – Закон в вашем мире, а он говорит – страдание?

– На самом деле он имеет в виду сострадание, – ответил Ансельм, беря Флоренс за руку.

Его ладонь была теплой и широкой. Фло мгновенно почувствовала в груди приятное тепло.

– Сострадание позволяет тебе отдавать энергию. А сострадать гораздо легче, когда ты сам что-то теряешь. Когда человек счастлив, очень часто единственным мотивом его действий становится защитить свое счастье, не потерять его. Поэтому Фредерик имел в виду сострадание.

– А почему он имеет в виду одно, а говорит другое? – тут же удивленно спросила девушка.

– Он умер не в тот момент, – ответил Ансельм. – В неподходящий.

– А можно умереть в подходящий?

– Можно умереть, испытывая покой и умиротворение, все принимая и ни о чем не жалея. А Фредерик умер на пике своей гордыни. Поэтому у него в голове…

– Всякая ерунда, – закончила за него Флоренс. – Я поняла тебя. А что, он был настолько хорош?

Нетронутый повернул голову к девушке. Та вздрогнула от ощущения, что из темноты под козырьком бейсболки на неё пристально смотрели его глаза. Этого не могло быть.

– Он был лучшим. И знал это.

– Адекватная самооценка не в почете в Поднебесье? – понимающе протянула Флоренс. – Учту на будущее.

– Да, если брать несущественные критерии, – с улыбкой согласился нетронутый.

– А его могущество не было существенным критерием?

Фло жадно цеплялась за каждый новый поворот в их разговоре.

– Ничто не является критерием, кроме наличия в сердце Закона. А Закон пребывает в каждой душе, – Ансельм чувствовал её недоумение и рассмеялся.

С бородой он выглядел эдаким добряком.

– Ты же сам только что сказал, что он был лучшим! – воскликнула Флоренс.

– Я имел в виду другое, – ответил нетронутый.

В его голосе слышалась грусть. И что-то еще.

– Он же отвратителен. Как можно его любить? – фыркнула девушка, когда поняла, что именно она слышала в голосе Ансельма, когда тот говорил о брате Геммы.

– Я знал его другим. Я помню его другим. И я знаю, он снова станет таким, каким был.

– Он же мертв, – резонно возразила Флоренс. – А мертвые не меняются.

– Смерть тоже не вечна, – ответил нетронутый.

– Конечно, как я об этом забыла, – хлопнула себя по лбу Фло. – Смерть временна. Вечность временна. Все временно. Один Закон вечен.

– Тебя это раздражает? – Ансельм по-доброму посмотрел на нее сверху вниз.

– Не знаю. Я не понимаю, – девушка тряхнула короткими волосами. – А почему остальные так холодно встретили Фредерика, там у Чаши? Если он временно такой?

Ансельм ответил не сразу. И в его молчании Флоренс слышала сожаление, и сменяющее его смирение.

– Фредерик отступник. Он первый в Поднебесье, кто поставил себя выше Закона. Первый и единственный.

– Вечность – это долго, Ансельм, – сама не зная почему, сказала вдруг Флоренс.

– Я подожду, – ответил нетронутый.

В этот момент процессия остановилась.

Прямо перед ними был вход в ночную дискотеку. Вывеска сияла огнями и гласила «Стрипбар», изнутри доносилась музыка.

– Нас дома не посадят за стрипбар? – испуганно спросила Фло, поднимая глаза на горящий огнями женский силуэт над входом. – Не думаю, что это законно.

На бородатом лице нетронутого появилась широкая улыбка.

Фредерик снисходительно вздохнул.

И только Гемма разделяла опасения девушки.

– Вам нельзя, – произнес стоящий рядом с входом охранник, обращаясь к волшебнице.

Видимо её серенькое платье выглядело слишком просто.

– Фейсконтроль, – пояснил он.

– Что это? – обернулась к Флоренс Гемма.

– Совести у тебя нет, – возмущенно бросила Фло охраннику. Она вышла вперед и закрыла собой волшебницу. – Это одна из самых красивых женщин Поднебесья!

– Не шуми, – сказал Ансельм, – он не знает, что такое Поднебесье.

– Сейчас узнает, – пообещала Фло.

Но нетронутый уже достал из кармана деньги и протянул охраннику несколько купюр.

– Тебе бакалавр выдал? – спросила Фло, когда они зашли в клуб.

Грохотала музыка. Девушка буквально повисла на сильной руке нетронутого, чтобы иметь возможность кричать ему на ухо.

– Если у нас есть деньги, я хочу банановую самбуку. Или хотя бы безалкогольное пиво, – произнесла она, понимая по улыбке нетронутого, что алкоголь ей не светит.

– Вон наш голубчик, – Ансельм вместо ответа указал ей рукой в сторону бармена.

Молодой человек за стойкой смешивал коктейли, вымученно улыбаясь клиентам.

Его грудь была обвита путами, словно солнечным канатом, который шевелился, подрагивал, но вместо того, чтобы устремляться вверх, струился через стойку на темный в синих пятнах мерцающего света пол.

– Отвратительное место, – произнес Фредерик, направляясь прямо к барной стойке. – Давайте уже быстрее разделаемся со всем этим.

Флоренс взяла Гемму за руку. Волшебница выглядела совсем потерянной, оглушенная звуками диско и ослепленная светомузыкой. Она жмурилась и пыталась прикрыть глаза рукой.

– Здесь хуже, чем в башне у Старшего Бакалавра, – в сердцах воскликнула Гемма, пробираясь сквозь танцующую толпу за Флоренс.

– Старший Бакалавр устраивает вечеринки? – поинтересовалась Фло.

Наконец, все четверо добрались до барной стойки.

Фредерик сел напротив бармена. Ансельм, Гемма и Флоренс окружили призрака.

Фредерик жестом подозвал молодого человека. И жест этот, исполненный тонкости, красоты и пренебрежения, заставил Фло фыркнуть. Она провела с братом Геммы не больше суток, а уже устала оттого, что тот везде красовался.