Академия Магических исследованиий (СИ)

— Когда я нашёл тебя, ты была для меня не более чем «объект», который нужно было любыми уговорами привлечь в Академию. Что я и сделал. И на счёт Фабия и его подружки ты мыслила в правильном направлении — да, я чувствовал себя победителем.

Так просто? Он и не пытается скрыть от меня эти ужасные откровения.

— Теперь всё изменилось и я никому не позволю обидеть тебя, — успокоил меня Климент.

Мастер так и не ответил, почему он стал защищать меня. Опять догадки. Буду надеяться, что я нравлюсь ему.

— Почему же Фабий не охотиться за мной? Он мог бы отвоевать у тебя «объект» и сдать меня куда следует.

— Если сунется, будет иметь дело со мной, но я не думаю, что Фабий пойдёт на это.

— Ты сильнее? — поинтересовалась я.

— Нет, я умнее, — ответил Климент.

— А Елена? Она была в пустыне, хоть и сказала мне, что понятия не имеет, как пробраться туда. Как думаешь, у неё есть мысли, которые она могла бы скрывать от Фабия?

— С Еленой сложнее. Но её интересуешь не ты, ей нужна Элис. Через тебя, она хочет подобраться к древней ведьме. Елена не такая простушка, как может показаться — она умная и отчаянная девушка.

Всем нужна Элис. А я хочу крикнуть во всё горло — заберите её, ради всего святого и пусть она больше никогда не напоминает мне о себе.

Стал накрапывать дождь, а вслед за ним появились блики сверкающих над океаном молний. А потом небо как будто разломилось на две половинки, такой страшный удар грома прозвучал, и треск эхом отозвался в горах. Пора нам «катапультироваться».

У камина тепло и уютно. Гроза спустилась в равнину и теперь за окном природаустроила мини апокалипсис — шум, треск, блики мерцающих молний и холодный, пронзительный ветер, прилетевший с океана, ломится в окна. Я в комнате № 3. Климент проводил меня в общежитие и ушёл домой. А мы втроём прижались друг к дружке и глядим на огонь.

— Самое время подумать, для чего всё это. То есть, для чего жизнь, рассветы, закаты, ливни, переживания, потери и прочая ерунда, — стала рассуждать я.

— Жизнь не ерунда, — глухо отозвалась Полина. — Посмотри, как красиво, — кивнула она на огонь. — Только ради этого стоит жить.

— Жить ради огня? Глупости всё это, — иронично заметила я. Должно быть, какое-то другое оправдание всему этому.

— А я хочу жить, — вступила в разговор Ангелина. — И плевать, что в этом нет смысла.

— А кем вы себя видите в будущем? — поинтересовалась я, и страшный удар грома пришёлся на мои последние слова. Как символично, может, его нет, будущего для нас?

— Я открою курсы под названием: «Искусство выбирать камни». Там же будет и магазинчик с амулетами и талисманами. Обещаю, что у меня не будет обмана. Постараюсь осчастливить, как можно больше народа. Цены приемлемые, но и не слишком низкие, — поделилась своими мыслями Ангелина.

— Если цены не будут «слишком низкие», ты осчастливишь и без того счастливых людей, — заметила я. — Не думаю, что нуждающийся в деньгах побежит покупать талисман на последние копейки и не купит хлеб к обеду.

— Вынуждена согласиться с Алисой, — отозвалась Полина. — Вот я обязательно стану знаменитой гадалкой и буду предсказывать самые страшные беды. Мои предсказания помогу сохранить жизни сотням, нет тысячам людей. А ты, Алиса, каким видишь своё будущее? — спросила Полина.

— Она останется с Климентом и будет счастлива с ним до скончания веков, — лениво отозвалась Ангелина. — При таком неразумном поведении, тело она своё-таки потеряет, потому у неё и не останется другого выбора, как присоединиться к простейшим.

— Девочки, а знаете ли вы, что простейшие на людской лад, это те же ангелы, — поспешила я поделиться с подругами, а заодно блеснуть своими знаниями.

— Кто учится в Академии, тот должен знать такие тонкости, — зевнув, отозвалась Ангелина. — Пора ложиться в постель. Завтра занятия и я не хочу «клевать носом» на лекции у Фаины.

Я ушла к себе и сразу легла в постель. Почему до сих пор не перебралась в комнату к девочкам? За окном такие страсти творятся, а я одна, и мне очень страшно. Обычно в такую погоду происходят убийства и прочие преступления.

Потом я стала думать, что с лестницы можно сразу войти в мои покои. Понятное дело, что никто не сунется ко мне, но ведь обслуга входит беспрепятственно. Что если мои враги подкупят кого-нибудь из них и…

Чёрт возьми, к чему эти мысли? Мало мне забот, так я принялась ещё, и запугивать себя.

Потом я вспомнила маму и сестёр своих. Я считаю, что была несправедлива к ним. Обижалась, а за что и сама теперь не знаю. Я никогда не делилась своими бедами с ними, считала, что своё бессилие и несостоятельность нужно хранить в себе, не допуская в свой внутренний мир посторонних и даже самых близких людей. Это правильно, конечно, но лучше было бы мне больше откровенничать с сёстрами — это бы нас сблизило.

Вот, я неудачница, как не крути и во всех своих бедах виновата сама же. Всё я делала в жизни не правильно. Даже контактировать с людьми мне было сложно, а начальству я вообще никогда не умела правильно подать себя. Редкий заезжий режиссёр восхищался мной и моим талантом, а что касается местных ценителей искусства — они удивлялись, как я вообще оказалась в театре.

Сукины дети, я училась, я развивалась и после окончания театрального ВУЗа вы сами пригласили меня в театр.

— Спокойно, детка, иначе своими мыслями ты разбудишь добрую половину слушателей в общежитии.

— Климент, — обрадовалась я. — Ты, как и обещал, всегда близко.

— Твои смутные мысли достигли моего разума, и я не смог отказать себе в удовольствии

посмотреть на тебя в гневе. Пришёл успокоить тебя и развеять дурные мысли, как непогоду за окном.

Точно, гроза-то ушла, а я не заметила, так увлечённо думала.

— «Тот, кто любит, должен разделять участь того, кого он любит» — сказала я.

— Опять читала Булгакова перед сном? — сразу догадался Климент.

Жаль, что он не понял меня. Я надеялась, что вызову его на откровение цитатой из любимого романа.

— Я ненадолго, — предупредил Климент. — В моём доме гости, и хозяин не должен оставлять их в одиночестве.

Гости? Кто?

— Я вижу, как твои зрачки расширились, а, значит, любопытство снедает тебя изнутри, — посмеиваясь, заметил мастер.

— Ну, так не томи, признавайся, пока я не лопнула от нетерпения.

— Фабий пришёл ко мне. Он один, без Елены. Кажется, у него есть информация, которая может быть нам полезной.

— Ты доверяешь ему? — удивилась я.

— Сегодня — да, — ответил Мастер.

— Тогда иди. Обещаю больше не беспокоить тебя шальными мыслями.

— Ты уж постарайся. Знаешь ведь, что я всегда начеку.

Климент ушёл. Мне приятно, что он явился, только чтобы успокоить меня. То есть, он не знает покоя, если мне плохо. Значит, он реально контролирует меня.

Я повернулась на бок, подложила под щёку сложенные ладошки и закрыла глаза. За окном тихо и непогода больше не потревожит меня, провоцируя самобичевание. Теперь я могу спокойно уснуть.

Яркий свет, направленный прямо в лицо, разбудил меня. Я вскочила, и села на постели, прикрывшись одеялом. Не представляю, кто это может быть — свет оставляет в тени лица, тех, кто ворвался бесцеремонно в мои покои.

— Приказано доставить вас к Магистрату, — сказал вошедший. — Одевайтесь.

Наверное, сопротивление здесь неуместно. Если меня вызывает Магистрат, значит, дело срочное.

Я быстро переоделась в джинсы и свитер, и остановилась в центре комнаты, я не знаю куда идти.

— Спускайтесь к лифту, — приказал всё тот же голос. Их двое, но говорит только один, другой же старательно слепит мне глаза ярким светом. Значит, они не хотят, чтобы я разглядела их лица.

Они сопроводили меня к лифту, но со мной подниматься не стали.

Может ли кто-нибудь посочувствовать моему горю? Я, одна, ночью, в лифте. Не знаю, что в тот момент было ужаснее, то, что меня посреди ночи вызвал к себе Магистрат, или то, что я осталась в лифте одна на десять долгих минут. И ведь, если что-то сломается, никто не станет вызволять меня из западни ночью — придётся ждать до утра. Сколько страха я натерпелась, не передать словами, но лифт, в конце концов, остановился, и дверь поползла в сторону.