Когда боги проснутся - 1 (СИ)

   С этого дня жизнь в замке изменилась. Ортина, эта милая веселая девочка-женщина, казалось, одной своей улыбкой и ласковым взглядом могла заставить каждого почувствовать себя добрым и любимым. Она могла примирить самых заклятых врагов, а ее смех, звеневший повсюду веселым колокольчиком, стирал хмурую озабоченность с лиц самых желчных мизантропов. С появлением Ортины старинный мрачный замок Вольдов как будто осветился радостью и беззаботным весельем, засверкал яркими брызгами солнечных лучей, раззолотивших серые камни крепостных стен.

   Ко всем родственникам и друзьям мужа Ортина была неизменно внимательна и заботлива. Она одинаково по-дружески могла беседовать со скучной и занудной теткой, в забвении доживавшей свой век в одной из башен замка, и со старым воякой, с вышедшей из моды галантностью ухаживавшим за ней и подшучивавшим над молодым мужем; уважительно и доброжелательно - с Советником или Данвольдом. Со старшим братом мужа Ортина была особенно внимательна, втихомолку огорчаясь, что Властитель так до сих пор и не завел свою семью.

   С момента, когда Ортина появилась в замке, чем бы ни был занят Данвольд, он все время помнил о ней. Это было похоже на сумасшествие. Длинными бессонными ночами Властитель ворочался на своей огромной постели, вспоминая большие умные глаза Ортины, ее милую улыбку...Иногда на заседании Совета, во время жарких споров по тому или иному важному вопросу, присутствующие вдруг замечали, что Властитель сидит молча и явно мысленно находится где-то далеко от этого зала. Очнувшийся от внезапной тишины, Данвольд обводил присутствующих затуманенным взглядом, извинялся за рассеянность и возвращался к обсуждению.

   Ни взглядом, ни жестом, ни словом не позволил себе Данвольд оскорбить дружеское внимание Ортины и доверие брата. Но Властитель понимал, что рано или поздно его любовь может выдать себя и тогда он потеряет все - уважение подданных и соратников, любовь брата, нежную привязанность прекрасной Ортины.

   В один из пасмурных осенних дней, Данвольд поднялся в Сторожевую башню. Только он, да старый слуга его матери, доживавший свой век в нижней каморке, знали, что башня была не декоративным украшением, как считали многие обитатели замка, а вполне реальным помещением.

   С трудом открыв заржавевший замок, Данвольд толкнул затянутую паутиной дверь. С протяжным скрипом она поддалась его сильной руке. Шагнув в темный провал открывшегося пространства таинственной комнаты, скрывавшейся за дверью, Данвольд, плотно притворил ее за собой. Эту ночь Властитель провел в башне, а утром, бледный, но решительный, позвал младшего брата.

   Данвольд решил изменить свою судьбу. Изменить так круто, что когда он сообщил Ковольду о решении сложить с себя полномочия Властителя и отправиться в Дарритос, тот не поверил своим ушам.

   - Ты сошел с ума! Ты - Властитель Агорраса, Дан! Ты не можешь вот так просто уйти!

   - Отчего же, - спокойно возразил Данвольд. - Могу. И сделаю это.

   Ковольд возбужденно заходил по комнате.

   - Я просто не понимаю, почему?! - он остановился и потряс головой. - Чем вызвано такое решение?

   - Успокойся, брат.

   Данвольд встал с кресла и подошел к Ковольду. Положив руку ему на плечо, он с грустью смотрел в недоуменно распахнутые глаза младшего брата. Слегка подтолкнув его к другому креслу, Властитель указал на него рукой.

   - Садись. Поговорим.

   Ковольд, недовольно покачал головой, но послушно сел. Данвольд вновь расположился в соседнем кресле. Опершись локтями о подлокотники, он соединил кончики пальцев и некоторое время смотрел на Ковольда поверх них.

   -- Ты помнишь легенду о нашем предке, Вольде?

   - И что? - сердито дернул плечом Ковольд. - Какое это имеет отношение к твоему нелепому решению?

   - Имей терпение, - улыбнулся Данвольд.

   Откинувшись на спинку кресла, он слегка прикрыл глаза, восстанавливая в памяти день Посвящения. О нем не знал никто, кроме его самого и матери. Это она отвезла его в Святилище и оставила жрецам. Вернувшись через три дня, Властительница не произнесла ни слова. Она только пристально посмотрела на старого жреца. Тот молча кивнул. Властительница глубоко вздохнула и поцеловала в лоб сына, внимательно и серьезно смотревшего то на жреца, то на мать.

   - Когда Вольд встретил и полюбил Великую Богиню, она подарила ему не только Священный Жезл. Вместе с ним она оставила для потомков Вольда обещание...

   Ковольд слегка нахмурился. Он никогда не слышал ни о каких иных дарах Агории, кроме Священного Жезла. Впрочем, возможно потому, что его не готовили к трону.

  Данвольд, разумеется, знал больше - как и положено старшему в роду.

   - И что же это за обещание?

   - Если будет необходимость, мы можем вызвать богиню, прервав ее сон.

   - О! - Ковольд задумчиво потер подбородок. - Такой подарок...

   - Согласен, - кивнул Властитель. - Но есть одно условие.

   - Понятно, - криво усмехнувшись, протянул молодой человек. - Без условий такие вещи не дарят.

   Данвольд слегка улыбнулся.

   - И это условие...- Ковольд, подняв брови, выжидательно посмотрел на старшего брата.

   - Обратиться к богине может только Жрец, - спокойно произнес тот. - Посвященный из рода Вольдов.

   Младший брат смотрел на старшего взглядом, в котором сочеталось изумление с некоторым священным ужасом. Он выпрямился в кресле и вцепился побелевшими пальцами в подлокотники.

   - Ты....ты...- Ковольд никак не мог заставить себя произнести это слово. - Ты - Посвященный?!

   Властитель молча кивнул.

   Ковольд бессильно откинулся на спинку кресла и широко раскрытыми глазами изумленно смотрел на старшего брата.

   - О, боги...- пробормотал он. - Посвященный...Вот почему ты не завел семью....

   Данвольд снова молча кивнул. Он даже испытал облегчение от того, что, наконец, освободится от той душевной боли, которую приносили ему ежедневные невольные встречи с Ортиной, от боязни выдать себя. И от того, что решение, которое ему рано или поздно надо было бы принимать, пришло именно сейчас.

   Ковольд задумался. Понятно, что, хочет он этого или нет, ему придется принять трон Властителя и все тяготы власти. Он был умным молодым человеком и теперь взвешивал - справится ли? Сумеет ли нести эту ношу достойно?

   Когда Ковольд, наконец, посмотрел на старшего брата, тот с облегчением увидел его решительный и серьезный взгляд. Слегка улыбнувшись, Данвольд кивнул, показывая, что решение принято.

   - Я ведь даже не догадывался, - укоризненно произнес Ковольд.

   - Наша мудрая матушка, - усмехнувшись, пояснил старший брат. - Очевидно, она предвидела....

   - Но почему именно ты, Дан?

   - Возможно потому, что именно я в детстве воспитывался ее отцом - Верховным Жрецом Агории.

   - Или потому, что у тебя - большие способности, - уважительно кивнул Ковольд.

   - Может и так, - пожал плечами Данвольд.- Этого она мне не сказала.

   ....Очнувшись от воспоминаний, Верховный Жрец с любовью взглянул на племянника. Он был дорог ему, как собственный сын.

   Потеряв любимую жену, Ковольд потерял и всякий интерес к испуганному двухлетнему малышу, со страхом смотревшему на полыхающий костер, поглотивший его мать. А Данвольд принял мальчика всей душой. Для него он был ребенком не только Ковольда, но и Ортины. Всю свою невысказанную любовь к ней Дан перенес на Ренвольда. И если Ортина не могла бы принять любовь Данвольда, до сих пор таившуюся в широкой груди старшего из рода Вольдов, то маленький Рен с радостью понял, что добрые и участливые глаза дяди видят именно его.

   И Жрец могущественной Агории, будущий Верховный Жрец, оставил слабого, болезненного малыша у себя, в горах Дарритоса, чтобы воспитать его, как подобает потомку Вольда.

   Как давно это было!

   Маленький караван, поднимаясь по дороге, постепенно ведущей в гору, достиг, наконец, вершин скалистых утёсов, где был расположен монастырь Дариттоса. Дорога змеей извивалась среди оврагов, ухоженных полей, огибала крутые, жёлто-зелёные скалы, пока не достигла небольшого моста, повисшего над пропастью. Тысяча утёсов и скал, которые издалека казались единым каменным массивом, неожиданно выросли перед усталыми всадниками, вызывая в душе одновременно и страх и восторг. И где-то далеко внизу белые домики небольшой деревеньки, беспорядочно толпившиеся у подножия гор, умиротворенно дремали в тихой, укрытой от северных ветров долине.