Феникс (СИ)

…А через несколько дней состоялась торжественная коронация новой королевы. Правда, слово “торжественная” было здесь не слишком уместно — да, Дени восседала в заполненном людьми зале, ей аплодировали, выкрикивали здравицы и поздравления, но под сводами замка витал страх, и она чувствовала это.

Ничто уже не будет как раньше.

***

Джон уехал на почти сразу после коронации Дейенерис. Король Севера должен быть на Севере. Санса отправилась в Долину, а Арья…

— Красная Жрица была права, — сказала младшая Старк, — я не вернусь в Винтерфелл. Слишком много всего произошло. Я знаю, что Джон и Санса и Бран живы, верю, что у них всё будет хорошо, но моё место уже не в Винтерфелле. Я возвращаюсь в Браавос.

Удерживать её не посмел даже Джон.

…В ночь перед своим отъездом он пришёл к Маргери — первый раз за всё время.

— Так, значит, ты возвращаешься в Простор?

— Этой мой дом. И мой долг. Теперь, я глава дома Тирелл, — Маргери вздохнула, — и последняя из своего рода. Нужно восстанавливать Хайгарден и думать о будущем.

Говоря это, она лукавила. Будущее виделось ей туманным и неопределённым. Маргери не представляла, как вернётся в разрушенный и опустошённый дом; не хотела думать о том, как будет в одиночестве бродить по залам и коридорам, где прежде кипела жизнь, но кто-то должен был заново возрождать Простор, а кроме неё больше и некому. Но одно она знала точно — бабушка не простила бы ей слабости, а, значит, нужно быть сильной.

Но Маргери знала и ещё кое-что. Если Джон сейчас предложит ей уехать с ним, она согласится. Согласится уехать на Север, который ещё недавно казался ей унылым, промерзшим и безжизненным, но этого не произошло.

— Уверен, у тебя всё получится.

— Я знаю.

Это было худшее, что Джон мог ей сказать. Сухие, очень светские и бездушные слова. Ужаснее не придумаешь. Но с другой стороны… Наверное, это было правильно, во всяком случае, Маргери старалась убедить себя в этом, потому что иначе просто не выдержала бы. Она чувствовала, он хотел сказать что-то ещё, и ждала.

Но ничего не произошло.

Джон обнял её, легонько, как-то даже по-братски поцеловал в висок, попрощался и ушёл.

…А на следующее утро, ещё до рассвета, Маргери уехала в Хайгарден.

***

В течении следующих трёх месяцев у неё почти не было времени думать о собственных переживаниях насущные дела захватили её с головой. После атаки Ланнистеров Простор, некогда цветущий и плодородный, являл собой печальное зрелище. Опустошённые земли, разорённые замки и голодающий народ — всё это разом легло на её хрупкие плечи.

Из верных Тиреллам людей уцелели лишь несколько вассальных лордов, да старый советник, которого ещё сорок лет назад приблизила к себе Оленна. Наверное, это и в самом деле было настоящее чудо — без его мудрых советов и почти отеческой заботы Маргери просто не справилась бы.

Через месяц после её возвращения прибыла помощь из Миерина — Дейенерис распорядилась прислать золото, продукты и оружие. Со всеми этими дарами в Простор приехали и две тысячи жителей Эссоса — как бывшие рабы, так и их господа — все они надеялись начать здесь новую жизнь.

Мало-помалу быт возвращался в привычное русло. Работы по-прежнему было хоть отбавляй, но теперь, когда у неё появились помощники, стало полегче.

— Такими темпами этот край вновь скоро расцветёт, — улыбнулась Лилли.

Маргери пригласила её с сыном в Хайгарден сразу, как только вернулась. Пока Сэм постигал мейстерскую науку в Цитадели, лучшего места для Лилли и её ребёнка было не найти.

— Надеюсь, — ответила Маргери, глядя на суетящихся внизу рабочих, — бабушка не простила бы мне, если бы я пустила всё по ветру.

— А там и замуж выйдете, — продолжала Лилли и, поймав её взгляд, пожала плечами, — ну, вам же нужен наследник, в конце концов?

Уже с первых дней возвращения Маргери получила не меньше трёх десятков писем от претендентов на её руку и сердце. Прямым текстом об этом, конечно, никто не говорил, но суть без труда читалась между строк.

— Для начала надо привести в порядок замок и земли, — ответила она, — а уж потом всё остальное.

Лилли это, однако, не смутило:

— А мне кажется, никто из этих кандидатов вам не подходит. Вот если только…

— Что?

— Ничего, — просто ответила Лилли, — можно подумать, вы и сами не знаете, о ком я говорю.

— Джону это не нужно, — с ней Маргери не было смысла врать. — Если он даже ворона прислать не удосужился, — как ни старалась она скрыть боль и разочарование в голосе, ей это не удалось.

…Джон всё-таки объявился. В один из дней, когда Маргери по обыкновению была поглощена заботами, в её кабинет постучалась Лилли и, ничего толком не объясняя, сказала, что её ожидают внизу.

В первые секунды Маргери подумала, что глаза обманывают её. В небольшом зале, предназначенном для частных переговоров, стоял Джон. Сам факт того, что он здесь, в Хайгардене казался абсурдом. Она стояла в дверях, не сводя с него глаз, и не могла сделать и шагу.

— Джон?.. — трудно было спросить что-то глупее этого.

Он слабо улыбнулся.

— Ну, вроде как я.

Маргери, наконец, прошла в зал и закрыла за собой дверь. Всё ещё не веря в реальность происходящего подошла к нему, борясь с желанием ткнуть пальцем, дабы окончательно убедиться, что не сошла с ума. После всего, что случилось, такой исход был бы вполне закономерен.

— Что ты здесь делаешь?

Не самый учтивый вопрос, который можно задать человеку, проделавшему путь больше, чем в тысячу лиг, но Джон этого заслуживал.

— Приехал за тобой.

Она, наконец, поверила, что всё наяву. В этой прямоте был весь он. Ни витиеватых фраз, ни глупых отговорок и долгих вступлений. Что на уме, то и на языке. Отличное качество для политика… Неудивительно, что его пытались убить.

— Опоздал, — сухо сказала она. — Я уже помолвлена.

— И с кем же? Со своим престарелым советником?

Ей захотелось ударить его чем-нибудь тяжёлым. Например, вот этим уродливым золотым подсвечником, что в своё время Рендил Тарли подарил Оленне. Давно пора переплавить эту безвкусную вещицу на что-нибудь полезное.

Прежде, чем Маргери успела ответить или, что более вероятно, влепить ему пощёчину, Джон неожиданно сделался серьёзным.

— Мне следовало сделать это раньше, — тихо сказал он. — И у тебя есть полное право выставить меня вон.

Маргери не знала, чего ей хотелось больше — обнять его или прогнать. Они так и стояли друг напротив друга, не решаясь подойти ближе. Словно и не было ничего.

— Я злилась на тебя, — вздохнула она и опустилась в кресло, — да что там греха таить, и сейчас злюсь. Но это правильно. Всё идёт так, как и должно идти. Ты не можешь оставить Север, а я не могу уехать отсюда.

Он тяжело вздохнул, набираясь решимости и с трудом подбирая слова:

— Я говорил себе то же самое. Ты уехала так внезапно, и всё это время я убеждал себя, что это даже к лучшему. Если сжигать мосты, то резко и без церемоний. Как голову отрубить. Так, чтобы мигом и почти безболезненно.

Угу, мрачно подумала Маргери — вот только вышло, как будто кожу сдирают. Рамси, или как его там, наверняка бы оценил такое сравнение.

— И, наверное, я полный кретин, раз приехал сюда. Я знаю, что ты не уедешь со мной, знаю, что сам не останусь. И вот я всё равно здесь.

Маргери подошла к нему и мягко взяла за руку. В ответ Джон осторожно сжал её пальцы, и от этого лёгкого прикосновения по телу прокатилось знакомое и такое долгожданное тепло.

— Я рада, что ты приехал.

***

Да, ничего уже не будет как раньше. Ибо всё течёт и всё меняется. Зима наступила, и одним лишь богам ведомо, переживут ли они её, но сейчас ей отчего-то не было страшно. Они не давали друг другу никаких обещаний, не строили планы, но они жили здесь и сейчас. Настоящим.

И в эту самую минуту, чувствуя на своих плечах его крепкие руки, Маргери понимала, что счастлива, и верила, что всё ещё может быть хорошо. В конце концов, даже самая долгая зима рано или поздно закончится.