Отмеченная полночь (ЛП)

— У меня есть планы, — заметила я, прижимаясь своим телом к его. Я запустила руки в его волосы, притягивая его губы к своим и утопая в них. В другой раз это могли бы быть поцелуи любви, партнерства, солидарности. Но это был поцелуй неприкрытой страсти, огня, обещания. Этан властно проворчал, по-хищному, когда углубил поцелуй, прижимаясь ближе своим телом к моему.

Он отстранился, посмотрев на меня своими серебристыми глазами, переполненными желанием.

— Нам нужно подняться наверх.

Я покачала головой.

— Здесь. Прямо здесь. — У других сегодня была забавная ночка. И я подумала, что заслужила свою.

Этан открыл рот, чтобы возразить, а затем снова закрыл его и хитро посмотрел на меня.

— Тогда ладно. — Он подошел к двойным дверям, закрыл их с громким металлическим звуком, который эхом разнесся по всей комнате. Когда вернулся назад, он подхватил меня, усадил на стол и встал между моими бедрами. Он уже был твердым, уже готовым, и просунул руку между нашими телами, чтобы убедиться, что и я была готова. Ему не нужно было волноваться. Я закрыла глаза, выгнув спину от страсти.

На меня обрушились ощущения, и первая золотистая волна наслаждения накрыла меня, как огненный шторм, воспламеняя каждый нерв моего тела.

— Этан, — вскрикнула я, впиваясь ногтями в его плечи, пытаясь ухватиться за него, за эту реальность.

Моя голова закружилась, я сосредоточилась на его раздевании. Его рубашка, моя, упали на пол, куда затем присоединились штаны, обувь. А затем мы оказались обнаженными посреди библиотеки Кадогана, с его худощавым телом и твердыми мускулами, и желанием. Я положила руку на его плоский живот, наблюдая, как напрягаются его мышцы.

— Ты прекрасен, — сказала я, скользя по нему взглядом.

Его глаза сейчас были серебряными, клыки обнажены, а прекрасное лицо обрамлено волосами, которые отсвечивали золотым в свете луны. Для ничего не подозревающего смертного, он был бы пугающим. Но для вампира, для меня, он был олицетворением жизни, энергии и силы. Он был страстью и желанием, голодом, который, возможно, никогда на самом деле и не удастся утолить, вечной жаждой.

Он положил свои руки мне на лицо, смотря на меня долгое мгновение, прежде чем прижаться своими губами к моим, глубоко меня целуя. На этот раз я просунула руку между нашими телами, находя его и заводя еще больше.

Он уперся рукой в стол, откинув меня немного назад, и ворвался в меня с силой, от которой я втянула воздух. Затем мы двигались вместе, освещенные потоками лунного света, который проникал сквозь высокие окна. Тепло и магия снова вспыхнули, и я выгнула шею, подставляя ему, ощущая прижатие и прокол, когда его клыки проникли в меня, как будто он дотянулся до самых глубин моей души, к любви, которая связывала нас вместе.

Наши движения стали еще более яростными, более отчаянными, когда мы взбирались выше, становились все ближе, дышали все быстрее. Его толчки углубились, и он отстранился от моей шеи, застонав, когда достиг своего пика.

Этот звук — глубокий и примитивный — отправил и меня через край, и я последовала за ним на вершину.

***

Несколько минут — или, может быть, несколько часов; на самом деле, я была не в том состоянии, чтобы считать — мы лежали вместе, обнаженные и потные, на библиотечном столе.

— Он сойдет с ума из-за этого, — произнес Этан веселым голосом.

Не было нужды спрашивать кто этот «он», о ком говорил Этан.

— Вероятно. Тебе придется увеличить его бюджет.

— Поверь мне, Страж. Ему уже нечего желать. — Осторожно, он спустился со стола, затем предложил руку помощи мне.

Мне пришлось сесть на край стола на несколько мгновений, прежде чем моя голова не прекратила кружиться.

— Рада это слышать. Это одна из моих… — я не смогла сдержаться и фыркнула, — любимых комнат в Доме.

— Что ж, теперь определенно.

Стоя перед столом, Этан упер руки в бока. И вот такой, обнаженный в своем Доме и библиотеке, которую построил, он осмотрел свои владения.

— Это весьма освобождает, стоять здесь голым, в своей библиотеке.

— Могу себе представить. И ты заслужил это, учитывая, сколько ты, вероятно, заплатил за нее. — Я спрыгнула со стола, но оставила руку на нем на случай, если мои колени подогнуться, и начала собирать свою одежду.

— О да, я заслужил, — произнес он с непристойной улыбкой. — Заслужу ли я это снова?

Я положила руку ему на грудь.

— Я люблю тебя. Правда, люблю. Но у нас осталось двадцать минут до рассвета, и я готова подставить тебе подножку, лишь бы добраться до душа прямо сейчас.

Он покачал головой.

— И вот где наша романтика начинает исчезать, еще до того, как остаточный накал прошел.

Я натянула штаны и футболку, кивнув в сторону окон.

— Если мы вскоре не выберемся отсюда, нам придется испытать новое значение «остаточного накала». И этого мы не переживем.

— Как всегда романтична, — заметил Этан, но начал надевать свою одежду.

Когда мы оделись — или достаточно прикрылись, чтобы подняться по лестнице и пересечь коридор — Этан выключил свет, и мы покинули библиотеку в темноте.

Мы оставили книги в покое и отправились найти немного темноты для нас самих.

Глава 11

ЛЕГКАЯ ЖИЗНЬ

Когда я проснулась, обнаружила, что Этан стоит возле стола и таращится на меня. Его тело было напряжено, как у солдата, готовящегося к битве, выражение его лица было ледяным, а воздух окутала бросающая в дрожь волна магии.

Он поднял руку, держа небольшой, слегка помятый клочок бумаги.

Вот блин, — подумала я, когда до сознания дошло узнавание.

— Страж. — Каждый слог звучал настолько же жестко, как и его тон, каждый звук отдавал гневом. — Что это, собственно, такое?

Это была записка от Рида, та, которую я смяла и выбросила в мусорное ведро — или думала, что это сделала. Должно быть, я промазала. Этан увидел ее, поднял и определенно прочитал.

— И что важнее, — продолжил он, делай шаг вперед, — почему я не видел этого раньше?

Теперь не было никакого способа этого избежать.

— Рид подсунул ее во вчерашнюю газету или заставил кого-то это сделать. Он просто мудак, поэтому я забила на это.

— Он тебе угрожает, а ты не обращаешь на это внимания?

— Я его не волную, и ты это знаешь. Не больше, чем его волнует кто-то из нас. Но он любит драму, Этан, и я уверена, он надеялся, что ты ее ему выдашь.

Этан шагнул ко мне.

— Другие были?

— Что? Нет. Конечно, нет. Слушай, это ничего не значит. Это лишь все то же, что и раньше, только в большем объеме. Это игра, в которую он играет.

Излучая ярость, он вернулся к столу и бросил на него записку.

— Не могу поверить, что ты скрыла это от меня.

Не скрыла, то есть не очень хорошо. Но если уж на то пошло, то этот разговор доказал, что я была права, попробовав.

— Он дразнит тебя, Этан. И я не собираюсь позволять этому продолжаться.

— Он тебе угрожает. И я не собираюсь позволять этому продолжаться! — Он повернулся ко мне. — Сегодня вечером Рид будет на благотворительном мероприятии в Чикагском Ботаническом Саду [42]. Мы едем. И мы перебросимся парой слов.

— Нет. Ни в коем случае. Это последняя вещь… — я остановилась, осознав то, в чем он признался. — Подожди-ка. Откуда ты знаешь, где сегодня собирается быть Эдриен Рид?

— Ты упускаешь суть.

— Нет, — ответила я, поднимаясь с постели и подходя к нему. — Думаю, суть как раз в этом. Откуда ты знаешь, где он будет?

Глаза Этана сверкнули, как украденные изумруды.

— У меня тоже есть друзья наверху.

У меня скрутило живот, и я отступила на шаг назад. Отступила на шаг назад от него. Я знала лишь одного человека, к которому он мог обратиться, который знал о благотворительных мероприятиях и ненавидел Эдриена Рида.

— Ты звонил моему отцу.