Игра, финал которой - жизнь (СИ)

- Значит, малышке повезло… Больше, чем Вирджи. Валькирии влюбляются только один раз, Том. Помни это. Роззи любит тебя. И помни, что любит она тебя по-настоящему, как никого…

- Это невозможно забыть. Она первая, кого я по-настоящему люблю, - улыбнулся аврор. – И, думаю, это не изменится…

“Как знать…”, - уже не вслух отметил улыбающийся Брендон, покачивая тыквой. – “Как знать… Когда она скажет про выбор, все будет зависеть только от тебя… А скажет ли, к слову?”

***

Еще четыре месяца промчались, как сон, курсы в аврорате, дом, переписка с Антонином, раз-два в месяц, и раз-два в месяц встречи на часок в Хогсмиде. А один раз даже позвала погулять и его, и новую приятельницу, сокурсницу из аврората. Почему-то хотела познакомить, вдруг хоть немного отвлечется, полюбит другую и не будет так страдать. Видеть его глаза не могла, больно. Сократила общение, как сумела, но совсем прервать не получилось… Видела, что мучает, что не отпускает до конца, но ничего не могла с собой поделать. Совесть грызла постоянно, отравляя жизнь и мешая быть счастливой. А счастливой ее делал он…

Мама с папой приняли новость, Джесс и Ирма порадовались, что она наконец созналась родителям (те и так давно все знали, как мама потом шепнула на ушко). Натан и Тадеуш приняли Тома на Рождество в круг мужей сестер Браун. Рождество отметил с ними, сидел совсем рядом и прямо как тогда, год назад, ни он, ни Роззи не могли есть пирог, которым угощала большую семью Лили. От воспоминаний о том, первом ужине здесь же, в гостиной. Когда еще они не были парой… Когда еще оба смущались и нервничали, и сомневались.

День рождения Тома, тридцать три года. Подарила красивую чернильницу-змейку, дорогую и удобную. Как намек на Тайную комнату. Он впервые обнял ее тогда и иногда она засыпала, вспоминая тот поход. То, как противилась выбору сначала, а потом поняла, что хочет его принять… И теперь не жалела…

Иногда оставалась ночевать у него, начались ночные тренировки и первые задания за пределами аврората. С опытными наставниками, конечно. И сил порой не было, чтобы сосредоточиться и представить дом. Хотя к нагрузкам все лучше привыкала. А иногда специально притворялась, что устала, чтобы можно было вечером посидеть на небольшой кухне с чаем и сухими бисквитами, слушая дождь или глядя в окно на то, как падает снег… И разговаривать. Рассказывала о себе и своем детстве, научилась упоминать Тони (а как без него? Они же были друзьями и остались ими для нее), так, чтобы голос не дрожал. Расспрашивала Тома о его детстве, которое, совсем раннее, пришлось на войну между маглами. Отца, возможно, призвали, но Томас точно не знал… Сам он ее не помнил, помнил только, что маглам тогда жилось тяжело и плохо, как и им с мамой. Фамилия у него была от отца. Его тоже звали Том Реддл. А второе имя – дедушкино, маминого отца. Марволо…

А иногда просто сидела, положив голову ему на плечо, смотрела на огонь в камине и отгоняла мысли прочь. В такие минуты была почти счастлива, но только почти… В глубине души все равно жило что-то, мешавшее быть счастливой.

Вот и в этот раз осталась, хотя была суббота. Дождалась его и пошли вместе. Джим, приятель Тома, тоже из аврората, по этому поводу съязвил что-то вроде: «говорил я тебе, отучится она и вы еще вместе покажетесь», на что получил от Тома уши в виде бантиков, оставленные Реддлом до понедельника в качестве назидания. В аврорате уже давно все поняли, но как-то с пониманием отнеслись, привыкли даже. Скримджер, правда, поначалу недоволен был, но занималась на курсах с таким усердием, что постепенно и начальник оттаял и даже заметил, что Роуз – одна из двух лучших студенток на ее курсе. Из четырех, один парень еще в ноябре ушел, он года на два раньше школу окончил. Не понравилось ему, сложно…

Поставила на стол тыквенную кашу, улыбнулась, вспоминая тыкву, которой им папа в октябре угрожал. И со спины обняли теплые руки.

- Ты меня балуешь…

- Просто я умею готовить и люблю это делать, - обернулась к нему лицом и нежно поцеловала в губы. – Давай ужинать, - совсем уже привыкла и в роль хозяйки вживалась. Кухня теперь полностью была в ее распоряжении. Даже купила новые прихваточки и пару мелочей, и сразу стало как-то уютнее… А Том начал лучше за домом следить и ботинки под вешалкой, как в первый раз, больше не валялись. А в доме от ее присутствия стало уютнее и теплее.

Поужинали, на улице сильный ветер, снежинки все окно залепили. Но тут, дома, так хорошо и тепло. Дома?! Она же тут не живет еще… А ведь так хочется.

Как обычно, укуталась в одеяло, новое и теплое, для нее купил. Но почему-то не захотелось его отпускать. Прижалась теснее, целуя его, пальцы запутались в его волосах. Одеяло сползло… Теплая ладонь коснулась ее плеча, скользнула по спине, прикрытой только бюстгалтером. По телу пробежали мурашки, стало отчего-то очень жарко. Расстегнула верхнюю пуговку его рубашки, как-то невольно, сама не понимая, почему это делает… Не отстранилась, когда губы коснулись ее шеи… Не отстранилась…

***

Глаза открывать не хотелось, хотелось спрятаться под кровать и там теперь жить. Под вот эту самую кровать, на которой они спят… Теплые руки обнимают ее, и на плече у него так уютно. Но стыдно, стыдно за то, что ночью случилось. Нельзя было так, не принято же. И сделанного не исправишь. Все-таки открыла глаза и встретилась с его взглядом. Внимательным, нежным и виноватым. Ему, наверно, тоже неловко и стыдно… Только сейчас осознала, что на ней ведь ничего нет и скромно нырнула поглубже под одеяло… Совестно. И правда бесстыдница она, еще какая!

- Как ты? – прошептал, убирая ее волосы за ушко. – Роззи?

- Ничего, - выдавила улыбку. Вчера так нежно целовал ее, и так бережно… И предупреждал, что немного больно будет, и валькирии ведь терпимы к боли, а все равно вскрикнула… - Все хорошо, - прижалась к нему и всхлипнула. - Мама с папой убьют… Так же нельзя… Мы же не женаты… - гладил по затылку, целуя в макушку, пахнущую шалфеем. Совсем еще чистая, вот уж и правда ангелочек. Он-то как умудрился? Опытный человек, умный, аврор. А не удержался. Роззи, маленькая, родная. Его…

- Можно им не рассказывать. Ну а то, что мы не женаты… Это ведь только пока, - улыбнулся. – Роуз, родная, обещаю, мы будем вместе. Хочешь этого? – заглянула ему в глаза и молча кивнула. Хочет… По-настоящему хочет. И маме с папой не скажет, ни к чему. Укуталась в одеяло, отобрав уголок у него. И замерла, разглядывая широкий торс с шрамиком внизу справа. Тонким, белым… Вчера и не заметила… - Боевая рана, - понял, на что она смотрит, и усмехнулся. – Старая, уж шестой год. – И обмер, увидев, как по щеке катится слезинка и падает на шрам. На глазах исчез…

- Я же валькирия, - поцеловала то место, где был только что шрам. – Привыкай… Не все, конечно, но такие маленькие могу убрать… - Притянул к себе, нежно целуя. Валькирия, человек, вейла… Не важно. Просто его Роззи, его девочка… Его женщина…

***

- Я прошу твоей руки, - как гром среди ясного неба прозвучало 25-го марта, в ее день рождения. Подарил сережки с камушками, а когда мама с папой зашли в гостиную, где они и сидели, опустился на колено и… От этих слов даже сердце заколотилось как сумасшедшее… Теребила поясок платья, не решаясь и рот-то открыть. Не сказала – выдохнула. Да. Но в гостиной было так тихо, что услышали все. Обнял, крепко-крепко, а на пальчике – колечко, из серебра. Красивое… Помолвлена. И не так, как тогда, в школе, планы есть, а кольца – нет… По-настоящему. Вроде и не первый раз предложение делали, но отчего-то волновалась. Даже в первый раз – и то меньше. Наверное, все же здесь не только выбор. Любовь. Настоящая.

- Ну, раз Роуз хочет, мы тоже не возражаем, - мама прослезилась, а папа крепко пожал Тому руку. – Рад, что вы надумали. Розалине очень повезло с любимым. Настоящий мужчина… - поперхнулся. Знал бы Брендон, что тогда в феврале случилось, а теперь и еще раз, убил бы новой тыквой. Так что пусть лучше не знает. А теперь вроде как уже не так страшно, Роззи невеста. Его невеста.