Сильнее всех преград (СИ)

- Так-так, прекраааасно. Сейчас вы попрактикуете это заклинание. Выходите на площадку, к стене. Обе.

Девочки не шелохнулись. Драко увидел, как Браун судорожно сглотнула, и не удержался:

- Можно вопрос... профессор? – он еле выговорил последнее слово; всё-таки противно было называть этого урода профессором.

Кэрроу медленно повернулся, чтобы посмотреть на осмелившегося подать голос. Но, увидев перед собой Малфоя, изобразил ухмылку и прохрипел:

- Можно.

- Они должны применять друг на друге заклятие, о котором вы только что рассказали? Но, как я понял, оно нанесёт им внутренние ожоги, которые почти невозможно излечить.

- Именно, – Кэрроу в жутком подобии улыбки обнажил ряд кривых жёлтых зубов. – Не успеют блокировать заклинания – их проблемы.

- Но ведь это жестоко! – выкрикнула Миджен. – Я ни за что не стану нападать...

- Я что, непонятно выразился?! – заорал Кэрроу, снова поворачиваясь к ним. – Обе к стене, живо!

Гриффиндорки потупили глаза, глядя в парту, но по-прежнему не двигались. Пожиратель окончательно вышел из себя и взмахнул палочкой:

- Вариари Виргис!

Раздались громкие звуки, напоминавшие шлепки, и лица ослушавшихся стали покрываться красными пятнами, как будто кто-то раз за разом влеплял им пощёчины. Браун схватилась за горящее лицо, а Миджен заплакала. Кэрроу, омерзительно скалясь, сказал, обращаясь к слизеринцам:

- Заклинание невидимого хлёста. За непослушание. Берите пример!

Компания Паркинсон, Булстроуд, Крэбба и Гойла одобрительно захихикала. Долгопупс вскочил, с грохотом уронив стул и выхватив палочку из кармана:

- Прекратите! Как вы смеете!

Финниган тоже вскочил, пытаясь удержать друга за плечи, но Долгопупс уже плохо контролировал себя.

- Вы за это ответите! Остолбеней!

Кэрроу невербально отразил заклятие.

- О, Долгопупс, ты наконец открыл вякалку? – процедил сквозь он зубы, злобно ухмыляясь. – Я этого ждал. Ждал возможности напомнить тебе, что стало с твоими родителями-неудачниками.

- ЗАМОЛЧИТЕ!

- Я не словами тебе напомню, а делом.

Кэрроу скользким взглядом обвёл всех присутствующих, выбирая новую кандидатуру – Драко сразу понял для чего. Практика наказаний заклятием Круциатус широко использовалась в рядах Пожирателей. Это было, пожалуй, ужаснее всего. Он понимал, что если Кэрроу выберет его, он охотнее станет жертвой, чем карателем. В памяти вновь всплыли те дни, самые плохие в его жалкой жизни, когда ему пришлось «ассистировать» Волан-де-Морту в этом кошмарном деле...

- Мистер Гойл, может быть, вы возьмёте на себя роль палача? Разве не приятно вам будет столь изощрённо поплатиться с Долгопупсом за все годы издевательств?

Все повернулись к Гойлу. Драко всегда знал, что тот любитель помучить кого-нибудь, как и его папаша, но такой быстрой реакции он от него не ожидал. Гойл с готовностью встал и вытащил палочку из-за пазухи. Долгопупс с ненавистью смотрел на него.

- Вы двое, останьтесь здесь. Всем остальным – выйти из класса! Я с радостью заставил бы всех смотреть на процесс наказания... но я не доверяю чёртовым гриффиндорцам, у которых хватило мозгов создать организацию сопротивления Тёмному Лорду. Вон отсюда! – прошипел Кэрроу, обращаясь к Финнигану, но тот лишь очумело смотрел на Долгопупса, всем своим видом как бы извиняясь за то, что сейчас он не в силах ему помочь. Многие слизеринцы первыми ринулись из класса, толкая друг друга, потом вышли гриффиндорцы, а Драко, выходя последним, видел, как Дафна в отчаянии обернулась к Долгопупсу, и в уголке её глаз блеснули слёзы. Закрыв дверь, Драко и Блейз прислонились к ней с обратной стороны и замерли, прислушиваясь. Через несколько мгновений давящей тишины в классе послышался стук ботинок, потом звуки борьбы и наконец голос Кэрроу:

- Теперь он безоружен. Делай с ним что хочешь. Круциатус выполнять умеешь?

- О да, профессор, – с наслаждением ответил Гойл. Драко, Блейз и Дафна обменялись взглядами, полными отвращения к этому садисту. Финниган, находившийся здесь же, со всей силы ударил кулаком кирпичную стену. Рядом с ним стояла Полумна Лавгуд, которую кто-то уже успел оповестить о случившемся, и пыталась его утихомирить. В классе снова наступила гробовая тишина, зато в коридоре послышались лёгкие шаги. Это была Джинни Уизли. Она подбежала к своим друзьям и, пытаясь восстановить дыхание, шёпотом спросила:

- Что с ним? Он ещё там?

- Ещё не началось, – буркнул Финниган. Уизли сжала руки в кулаки так, что ногти впились в ладони, и мельком взглянула на слизеринцев, стоящих у двери.

- Ждёте своего героя, да?! – в отчаянии выпалила она. – Красную дорожку постелили? Ох, Дафна, я тебя не заметила...

Дафна, до этого скрытая тенью, вышла на тусклый свет и подошла к Джинни, которая, казалось, вот-вот была готова разрыдаться.

- Привет, – пропела Лавгуд, оставив Финнигана наедине со стеной. – Как первая учебная неделя?

- Ужасно, – честно призналась Дафна, опускаясь на корточки рядом с Джинни. – А у вас?

- Аналогично, – пробубнила та, собираясь сказать что-то ещё, но вдруг из класса послышался душераздирающий стон и звук удара коленей о пол.

- Боже! – воскликнула Дафна, вскакивая и хватаясь за голову.

- Всё, я иду его убивать, – решительно сказал Финниган.

- Я с тобой! – воинственно откликнулась Уизли.

Из-за двери снова раздался глухой стон, сопровождаемый отвратительным хихиканьем Гойла. Ясно было, что Долгопупс сдерживается, чтобы не закричать в полный голос.

- Невилл... – прошептала Лавгуд, направляясь к двери. Остальные не раздумывая двинулись за ней.

- Стойте! – Блейз преградил им путь. – Вы с ума сошли! Вы ничем ему сейчас не поможете! Дафна, ты-то куда? Помнишь, что он говорил о полукровках?

- Мы не можем просто так стоять здесь и слушать, как его пытают! – воскликнула Джинни, сверкая глазами.

- Поймите, – наконец заговорил Драко, тоже заслоняя спиной дверь, – даже если сейчас устранить Амикуса, нам всем потом устроят массовые пытки...

- «Нам»? Ты сказал «нам», Малфой? Я не ослышался? – Финниган буравил его ледяным взглядом.

- Тихо! – предостерегающе шепнул Блейз. – Кажется, всё.

Ребята успели спрятаться за огромной статуей рыцаря в доспехах, когда дверь распахнулась, и оттуда вышли Кэрроу и Гойл с довольными ухмылками на лицах, за воротник таща бесчуственного Долгопупса. Бросив его в коридоре как какой-нибудь мешок, они ушли, даже не взглянув в его сторону.

Астория так сильно сжала в кулаке два листка бумаги, что побелели костяшки пальцев. Слёзы душили её. Дрожа от обиды и ярости, она в отчаянии металась из угла в угол гостиной, как львица в клетке, пока наконец не послышались знакомые шаги на крыльце.

- Папа! – Астория метнулась к отцу, едва тот переступил порог дома. Мэтью сразу понял, что с дочерью что-то неладно. Она не находила себе места вот уже три недели, и он прекрасно понимал почему: во-первых, Каролина была вынуждена уехать в Северный Йоркшир к своим родителям, спасая тем самым и себя, и мужа, и детей, а во-вторых, учебный год в Хогвартсе шёл полным ходом, а Астория без толку торчала взаперти. Хотя сегодня утром, когда он уходил на работу в Министерство, где, кстати говоря, тоже было несладко, дочь пребывала в относительно хорошем расположении духа, но сейчас явно была чем-то расстроена.

- Привет, родная! Что случилось?

- Папа! – повторила она, шмыгая носом и протягивая ему листки. Мэтью не разуваясь присел на диван и начал читать.

Это были два письма, которые утром принесли совы – от Драко и от Джинни. Оба писали о нынешнем положении вещей в Хогвартсе, почти слово в слово повторяя друг друга. Правда, Драко больший акцент делал на самой жизни в школе и так называемых новых преподавателях, стараясь обходить неприятные моменты, где это было возможно. Джинни же в красках описывала всё, что она думает: как о деспотах Кэрроу, так и о наказаниях, которые применялись к провинившимся ученикам, а также клялась, что казнит всех «сподвижников этой гадюки» собственноручно. Она не называла имён, но в её письме всё было понятно до запятой.