Спасите, мафия! (СИ)

Остальные, за исключением Мукуро, осторожно взявшего меня за руку и раздраженно смотревшего на Графа, обрабатывали свои раны, и даже Тсуна наконец начал осторожно бинтовать левую руку. Однако все внимательно прислушивались к разговору, хотя для этого и не нужно было прилагать особых усилий, ведь шум битвы стих и над залитым кровью полем, усеянном обломками мечей, воцарилась мертвая, гнетущая тишина. Каждое слово не усиливаемого более магией шелестящего голоса Короля Ада было прекрасно слышно, равно как и шумное дыхание раненых мафиози.

— Раз вы все прошли испытание, включая мечника, оказавшегося в его мире, что засвидетельствовали Гу-Со-Сины, иначе бы не явились на мой зов, — тихо произнес Эмма-Дай-О, — я поясню, зачем всё это было сделано. Ваш предок некоторое время назад помог мне и в результате вынужден был бежать из своего мира. Я перенес его сюда, но, поскольку не хотел терять верного союзника, пожертвовавшего самым дорогим, что у него было, ради помощи мне, я создал портал, способный перемещать его в мир Мейфу. Однако то была лишь моя прихоть, обещание же мое, призванное оплатить долг, заключалось в том, что когда-нибудь я помогу его потомкам, которые окажутся в кармической опасности. Вы ошибаетесь, полагая, что Книга Судеб записывает события лишь на год вперед, а также не знаете, что карма отпечатывается на воске свечи жизни — если она светла, воск тоже светлый, если черна, на нем появляются темные вкрапления. Одно из самых страшных кармических преступлений — детоубийство, а на свече ваших отца и матери Граф заметил угрозу появления подобной отметки. Он прекрасно разбирается в свечах и может сказать о примерном будущем человека, даже не читая Книгу, потому что карма — это то, что невозможно изменить, и она определяет будущее смертного.

— О, благодарю, дорогой мой, — проворковал призрачный шинигами, обмахиваясь ладонями. — Это так необычно, что ты меня хвалишь, может, мне в тебя влюбиться? — мгновенно тело Графа покрыл иней, и мы увидели очертания его одежды, но он тут же рассмеялся и стряхнул иней со словами: — Не злись, не злись, это шутка! Шут-ка! Ты же знаешь! Хотя брюнетики и брюнеточки — моя слабость, тоже факт!

— Видя, что род того, кому я был должен, может прерваться, — как ни в чем не бывало продолжил Эмма, даже не посмотрев на шинигами, — я заключил с Графом договор, по которому он должен был нарушить карму ваших родителей и затушить их свечи в день, когда они решат лишить жизни своего ребенка. Однако Граф попросил довольно высокую плату. Он крайне эксцентричен, — прозрачный шинигами ехидно захихикал, — и потому в оплату попросил вашу боль. Сначала мы договорились, как он и просил, устроить театральную постановку и принести в этот мир тех, кого здесь быть не должно, а после некоторых испытаний эти люди должны были вернуться к себе домой. Вы должны были в муках потерять тех, кого полюбили, без единой возможности остаться с ними, — я вздрогнула, от осознания того, что могло произойти, и покосилась на Кёю, бинтовавшего левую ногу прямо поверх брюк. Он явно был в ярости, но продолжал внимательно слушать слова божества. — Однако Графу не так давно потребовалась моя помощь в изменении кармы тех, кто был ему дорог, и потому мне удалось смягчить условия нашего контракта. Теперь жизни, забранные у ваших родителей, должны были быть оплачены не вашей болью от потери тех, в кого вы непременно влюбились бы, а вашей болью от потери друзей, которые в этом бою должны были погибнуть жестоко и мучительно, а также от потери всего, чем вы дорожили — фермы, учебы, расположения знакомых. Однако я сумел добиться еще большего смягчения договора, который и был исполнен: вы должны были потерять тех, кто был вам важен. Причем ваших знакомых убить должны были те, кто был вам наиболее дорог.

Я поежилась и начала растирать предплечье, чувствуя, как к горлу подкрадывается паника, и вспоминая ужасающий момент смерти невинных людей. И даже то, что Мукуро крепко сжимал мою ладонь, меня не спасало… Но на мои плечи вдруг легли теплые ладони, такие знакомые, такие родные, и я, не оборачиваясь, прижалась спиной к груди комитетчика. Я попыталась успокоиться, вбирая в себя его тепло и думая о том, что я должна быть сильной — ради нас обоих, но получалось у меня это из рук вон плохо. Лену крепко обнимал Бельфегор, успевший, как и Кёя, закончить перевязку, и осторожно поглаживал ее по растрепавшимся волосам, сейчас больше напоминавшим воронье гнездо. Маша же внимательно следила за состоянием Франа, периодически бросая на Владыку раздраженные взгляды, а иллюзионист хмурился и каким-то странным, пустым взглядом смотрел на землю.

— Таким образом, — продолжало божество, — были выбраны трое. Женщина, чья жизнь должна была оборваться неделю назад из-за болезни, юноша, которого вчера должны были зарезать в драке, и еще одна женщина, которая не раз пыталась совершить самоубийство, а месяц назад должна была достичь успеха. Мы продлили их жизни до сего дня, но так как они, фактически, были уже мертвы, их смерть не считается нарушением пункта договора о запрете на убийства. Также Граф хотел обставить всё как можно театральнее, а потому решил устроить вам множество испытаний, и я согласился. Ведь всё, что не ломает человека, делает его сильнее — так здесь говорят. Я решил, что наследники того человека, который помог мне, должны быть сильными, и потому мы привлекли к этому двух юных шинигами, чья судьба никак не зависела от вас и была изменена нами лишь потому, что у этих детей был просто огромный энергетический потенциал. Так совпало, что они оказались вашими соседями, и потому мы вернули их на Родину, дав указание создать вашей ферме множество экономических проблем и не меньшее множество угроз вашему здоровью, однако не создавать ситуаций, опасных для ваших жизней. Они не виновны в том, что на Елену упал шифер: то было лишь самоуправство неверно понявших их просьбу смертных, к травмам же лошадей они и вовсе не имеют никакого отношения. По прибытии в ваш мир, эти юные шинигами создали почву для данного спектакля, сумев укрепить свое экономическое положение для дальнейших атак, которые начались лишь после смерти ваших родителей. До этого они в вашу судьбу никак не вмешивались. Когда же ваши родители приняли решение отправить младшую дочь в психиатрическую лечебницу и заплатить врачам за то, чтобы она оттуда уже не вышла, а старшую дочь попытаться вернуть в мир незаконных карточных игр, где ее, как показала Книга Судеб, убили бы примерно через полгода разозленные обыгранные «клиенты», мы изменили судьбу четы Светловых.

— Почему именно огонь? — прошептала Лена, глядя на Владыку Эмма полными ужаса глазами.

— Твой вины здесь нет, дитя, — как-то очень мягко и по-отечески заботливо ответил он и впервые за всё это время улыбнулся краешками губ. — Мы направили их машину вниз с моста — по сути, я просто повернул руль при помощи магии, не более. Это был самый простой и наименее энергозатратный в кармическом отношении способ, и потому мы воспользовались именно им. Падение с моста повлекло взрыв бензобака — отсюда вытекает, что вина за подобного рода смерть лежит только на мне, поскольку я искал наименее влияющий на судьбы других людей вариант, который оказался бы лично для меня не самым энергозатратным.

Если честно, я после этих слов даже прониклась к нему некоторым уважением: он явно сумел успокоить Ленку, облегчено выдохнувшую, да к тому же он, по сути, спас еще и Машу от смерти. Мало того, он уговорил Графа позволить нам остаться с теми, кого мы полюбим, и это тоже было милосердно с его стороны, но одного я ему простить не могла…

— В чем виноват Такеши? — тихо спросила я. — За что Вы лишили его руки?

— А что лучше, по-твоему: жить без руки или умереть, но сохранить руки в целости? — ответил вопросом на вопрос Эмма-Дай-О.

— Для кого как, — хмуро ответила я, и он со вздохом пояснил, коснувшись губ согнутым указательным пальцем правой руки:

— Когда ваши друзья умерли в своем мире, это произошло несколько неожиданно. То была наша вина, а точнее, вина Графа…