Дни мародёров (СИ)

Стрелы втыкались в их спины и лапы, лес содрогался от рычания, воя, треска ломающихся веток и истошных, душераздирающих воплей упавших на землю лучников. Волки бросались на них и рвали, пока чья-нибудь милосердная стрела не избавляла павших от мучений.

Снег покраснел.

Двое оборотней схватились с гигантским бурым медведем — он вставал на задние лапы и отметал противников. Маленькая рысь, прыгнув прямо с ветки вцепились оборотню в спину, расцарапала его, разорвала его мех, волк пронзительно завизжал и сбросил её на землю, рысь кубарем прокатилась по снегу и ноги уже человеком. Не успела Валери Грей вытереть окровавленный рот, как её враг поднялся, но тут же получил стрелу в одно плечо, другое и наконец — в сердце.

— Откуда взялась вторая стая?! — кричал её напарник, отступая и отстреливаясь. — Ты сказала, что будет ровно тридцать!

Когда волк прыгнул на неё, Валери успела превратиться в пуму, спихнула его, пнув всеми лапами в живот, встала уже человеком и, добила оборотня выстрелом, едва он упал на землю.

— Об этом речи не было! — рявкнула она. — Ни единого-мать-его-слова!

На Корнера бросилось несколько волков, но он совой взлетел на ветку, выстрелил, не заметив притаившегося в кроне волка.

— Джона! — закричала Валери, но в её отряде стало ещё на одного напарника меньше. В снег упало бездыханное тело.

— Грей, надо уходить! -закричал Дирборн, когда горстка уцелевших охотников сбилась в кучу, окруженная со всех сторон волками. — Мы не продержимся, надо идти к границе, трансгрессировать!

— Как?! — рявкнула она, перекрывая свист стрел и визг оборотней. — Портал уже ушел, сеть не работает, если только ты не научился перемещаться за её пределами!

— И за нами деревня! — крикнул старик Браун, подоспевший на место бойни примерно двадцать минут назад, со своим отрядом в белых камуфляжных мантиях. — Им защищаться нечем! Отпустим их сейчас, и они сметут там каждого жителя! — он ловко вытащил узловатыми руками ножи. — Вы как хотите, а я останусь здесь! И умру! Только скажите моему болвану-сыну, чтобы не вздумал писать надгробную речь!

Дышащий смертью морозный воздух затрясся от гогота охотников.

— Идем к болоту! — заорала Валери. — К топям!

Она вспорола свою ладонь и волки взбесились, учуяв запах крови.

— Вот это правильно, девочка! — радостно поддержал её Браун, занося лезвие над своим жилистым запястьем. — Потопить их, тварей, и дело с концом!

Превращаясь в животных, исчезая в кустарнике, охотники бросились в указанном направлении. Валери, Браун и Дирборн, как самые сильные остались прикрывать.

Ловушки, расставленные ею лично и Брауном в пересохшем русле, сработали. Оборотни натыкались на них, визжали, отскакивали, искали дорогу и дали охотникам время, чтобы перевести дух и заново распределить силы.

След крови сводил их с ума, они не успокоятся, пока не доберутся до источника. Значит всё идет по плану.

— Ох, Мерлинова срань!

Валери оглянулась.

Браун растянулся на земле, подскользнувшись на скользкой горке.

— Иди, Браун, иди-иди, я их задержу! — Валери помогла ему встать.

— Что значит «ты задержишь»? — он задыхался и держался за сердце. — Ты что это удумала? А?

— Ничего особенного, мой дорогой мистер Браун, обычное безрассудство, — торопливо бормотала она, вытаскивая из колчана старика стрелы и засовывая в свой колчан. — Тебе умирать нельзя, ты ещё с сотню ребят натаскать можешь, а я как учитель, похоже не состоялась! — она горько усмехнулась. — Кто-то должен их задержать, дать вам время.

— Ты чего это? — перепугано прошептал старик, хватая её за запястье. — Не вздумай! Я тебе не позволю!

— Ох, позволишь, старый ты дурак, или я просто оглушу тебя и скормлю им на обед! — рассмеялась Валери, утирая перемазанное кровью лицо, и быстро поцеловала старика в плешивую голову, а потом сжала его лицо ладонями и пристально посмотрела в глаза:

— Вот тебе мой последний приказ: не добивай оставшихся в колонии детей и Матерей. Запри их в Мунго. Позаботься о них, в конце-концов, они всего лишь дети. Они ни в чем не виноваты и никого не убивали. Сделай, как я говорю. Или я буду являться тебе до конца твоих дней.

— Не так уж много их осталось, — проворчал он, поджал дрожащие от негодования и гордости старческие губы, бросил на Валери быстрый взгляд, с силой схватил её за плечи и коротко встряхнул. — Ты всегда была лучшей из моих учеников, девочка.

— А ты лучший учитель. Прощай!

Валери отпустила его, зарядила лук и стала ждать.

Тело её сотрясалось от страха, ей не хотелось умирать, не хотелось, чтобы это произошло вот так. Но разум её был чист и холоден.

Она знала, ради чего и ради кого это делает.

Чтобы не поддаваться панике, начала петь первое, что пришло на ум — старую детскую считалку, в которую когда-то играла с маленьким милым Бо:

Увидев противника издалека, она натянула тетиву.

«Хикори, Дикори, Док,

Мышка взобралась вверх по часам,

Часы пробили час…»

Первый оборотень прыгнул. Валери выстрелила.

Зверь взвизгнул, захлебнувшись воплем и кучей повалился в снег.

«Мышка сбежала вниз,

Хикори, Дикори, Док»

«Хикори, Дикори, Док,

Мышка взобралась вверх по часам,

Часы пробили два…»

Второй оборотень на миг замер, учуяв кровь сородича, ощетинился, зарычал, прыгнул на дерево, с дерева прыгнул на женщину, вмиг ставшую пумой. Животные покатились по земле, но рысь была умнее.

«Мышка сказала «БУУУУ», — Валери выдернула стрелу из пасти волка:

«Хикори, Дикори, Док»

В темноте снова раздался топот лап.

Светлый и небольшой, по сравнению с другими, третий оборотень увернулся от стрелы совсем как человек, Валери торопливо зарядила другую, но он снова пригнулся.

Их разделяло всего десять футов… пять…

Руки все-таки задрожали, но когда волк прыгнул, она невольно вскрикнула, отступая и зверь приземлился в снег совсем рядом с ней, озадаченно внюхиваясь и скалясь.

На Валери взглянули золотисто-карие, умные глаза.

— О Боже… — прошептала она. — Только не ты…

Оборотень зарычал, попятился на пару шагов, перебирая в снегу своими неправильными, непропорционально длинными лапами, сжался в комок и Валери уже решила, что случилось чудо…

А потом оборотень вдруг пригнулся к земле, оглушительно зарычал, оттолкнулся всеми лапами. И прыгнул.

====== Очень грязное место ======

“Нет негодяя, который был бы настолько глуп, что не нашел бы ни одного довода для оправдания своей подлости.”

Карл Теодор Кёрнер

Питеру Петтигрю ужасно не везло.

И дело тут не в том, что он сам делал что-то не то. Сама судьба толкала его на путь сплошных неудач.

Мало того, что ему пришлось работать на рождественских каникулах, в то время как все его одноклассники развлекались и наслаждались жизнью, так его ещё и выгнали раздавать эти идиотские листовки в самый Сочельник. Погода испортилась, снег валил такой, что из-за него, а ещё из-за дурацкой шапки Санта-Клауса Питер едва видел лица людей, которым пытался всучить буклеты чистящего средства для пола.

— Мистер Клин Свифт. Чистый пол — счастливое Рождество! — бубнил он, протягивая листовки во все стороны. Люди, как обычно, не реагировали и спешили по своим делам, обходя стороной одинокую фигуру посреди заметенной набережной Темзы. — Мистер Клин Свифт. Чистый пол — счастливое Рождество!

Какой идиот придумал этот слоган? Наверное тот же, кто решил, что если листовки будет раздавать Санта-Клаус в полном обмундировании, эту дрянь для чистки полов охотнее купят. Чушь собачья. В доме Петтигрю полы всегда идеально чистые, одежда — идеально отглажена, еда — идеально вкусная, а вот счастьем даже не пахнет. С первого дня, как Питер вернулся из Хогвартса, мать с этой своей жуткой улыбочкой проедала ему плешь, напоминая, что денег нет, что плата за жилье растет, что у них масса долгов, а она слишком больна и стара, чтобы работать и тащить на себе ещё и взрослого сына. А ещё её подружка, чей сынок работает чиновником в Министерстве под началом мистера Нотта и недавно купил своей матери дом на побережье.