Девушка в башне (ЛП)

колокола звонили так, что дрожал пол, и слышались крики:

– Дмитрий Иванович! Александр Пересвет!

Тупая боль отпустила ее сердце, когда Ольга услышала имя брата. Но она не подала

виду, что ей стало легче. Гордость не позволяла ей, и времени не было. Масленица была

на носу, и приготовления к празднику занимали все ее внимание.

Масленица была праздником на три дня, одним из старейших на Руси. Он был

раньше колоколов и крестов, что отмечали его конце, религия так пыталась прикрыть его

языческую душу. В последний день перед праздником можно было есть мясо до Пасхи.

Владимир, муж Ольги, все еще был в Серпухове, но Ольга устраивала праздник для его

хозяйства – дикий кабан, тушеный заяц, фазаны и рыба.

Люди пару дней смогут есть масло, творог и другие сытные продукты, а на кухне

они делали много блинов, сотнями, чтобы их хватило на дни обжорства.

Женщины заполнили мастерскую Ольги, говорили и ели. Они пришли с вуалями и

халатами, чтобы шить в приятной компании теплых тел и болтовни. Волнение улиц

проникло и в спокойную атмосферу башни.

Марья суетилась, вопя. Занятая или нет, Ольга переживала за дочь. После ночи с

историей о призраке Марья часто будила няню криками.

Ольга присела на миг у печи, чтобы пообщаться с соседками, позвала Марью и

осмотрела ее. С другой стороны не унималась Даринка. Ольга хотела бы, чтобы ее голова

меньше болела.

– Я ходила на исповедь к отцу Константину, – громко говорила Даринка. Ее голос

казался пронзительным в тихом гуле комнаты. – Перед тем, как он закрылся в монастыре.

Отец Константин – светловолосый священник. Он казался святым. И он направил меня на

верный путь. Он рассказал мне все о ведьмах.

Никто не поднял голову. Женщины были заняты шитьем. В праздничную неделю

Москва будет сиять, как невеста, и женщины должны пойти в церковь – много раз –

выглядя прекрасно, чтобы все на них обратили внимание. И Даринка не впервые

рассказывала им об этом святом.

Марья тоже уже слышала историю Даринки, ей надоела суета матери, и она

вырвалась и убежала.

– Он сказал, что ведьмы среди нас, – продолжила Даринка, не переживая, что ее не

слушают. – Никогда не знаешь, кто это, пока не станет поздно. Он сказал, они проклинают

христиан – проклинают – чтобы они видели то, чего нет, слышали странные голоса…

голоса демонов…

До Ольги доходили слухи о ненависти священника к ведьмам. Ей было не по себе.

Только он знал, что Вася…

«Хватит, – сказала себе Ольга. – Вася мертва, и отец Константин ушел в монастырь,

это в прошлом», – но Ольга была рада суете праздничной недели, это отвлекало женщин

от обсуждения красивого священника.

Варвара скользнула в мастерскую, Марья прибежала, задыхаясь, за ней. Служанка не

успела заговорить, девочка выпалила:

– Тут дядя Саша! Брат Александр, – исправилась она от хмурого взгляда матери. И

она не удержалась и добавила. – С ним мальчик. Они оба хотят вас увидеть.

Ольга нахмурилась. Шелковый чепец девочки сбился, и она порвала сарафан. Пора

было поменять ей няню.

– Хорошо, – сказала Ольга. – Присылайте их. Сядь уже, Маша.

Няня Марьи пришла в комнату, хрипя. Марья хитро посмотрела на нее, и няня

отпрянула.

– Я хочу увидеть дядю, – сказала девочка матери.

– С ним мальчик, Маша, – устало сказала Ольга. – Ты уже большая девочка, лучше

не надо.

Марья нахмурилась.

Ольга окинула взглядом толпу у печи.

– Варвара, веди гостей в мою комнату. И там должно быть подогретое вино. Нет,

Маша. Слушай няню. Ты увидишься с дядей позже.

* * *

Днем в комнате Ольги было не так тепло, как в людной мастерской, но зато тут было

спокойно. Кровать скрывал полог, визиты сюда были обычным делом. Ольга села и

услышала шаги, а потом ее брат, только с дороги, оказался на пороге.

Ольга тяжело встала.

– Саша, – сказала она. – Убил своих бандитов?

– Да, – сказал он. – Больше деревни гореть не будут.

– Слава богу, – сказала Ольга. Она перекрестилась, и они обнялись.

Саша сказал с непривычным мрачным видом:

– Оля, – и отошел в сторону.

За ним на пороге стоял худой зеленоглазый мальчик, укутанный в одежду, кожу и

шкуру волка, за плечом было две седельные сумки. Мальчик побелел. Сумки упали на пол.

– Кто это? – выпалила Ольга. Потрясенный выдох зашипел между ее зубов.

Мальчик раскрыл рот, большие глаза сияли.

– Оля, – прошептала она. – Это Вася.

«Вася? Нет, Вася мертва. Это не Вася. Это мальчик», – Вася была ребенком. Но все

же… Ольга посмотрела снова. Эти зеленые глаза…

– Вася? – охнула Ольга. Ее колени ослабели.

Ее брат помог дойти до стула, Ольга склонилась, прижав ладони к коленям. Мальчик

замер на пороге.

– Иди сюда, – Ольга пришла в себя. – Вася. Поверить не могу.

Мальчик закрыл дверь, стоя спиной к ним развязал капюшон.

Тяжелая черная коса выскользнула, и она повернулась к печи. Без шапки Ольга

видела, что ее сестренка подросла, и странный ребенок стал странной женщиной. Не

мертвой, а живой, здесь… Ольге было сложно дышать.

– Оля, – сказала Вася. – Оля, прости. Ты такая бледная. Оля, ты в порядке? О! –

зеленые глаза горели, она сжимала ладони. – У тебя будет ребенок. Когда…?

– Вася! – Ольга отыскала голос. – Вася, ты жива. Как ты тут оказалась? И так

одета… Брат, сядь. И ты, Вася. Идите к свету. Я хочу рассмотреть вас.

Саша притих и послушался.

– Садись, – сказала Ольга Васе. – Нет, туда.

Девочка была напугана, но рада, опустилась на указанный стул с легкой грацией.

Ольга взяла девушку за подбородок, повернула ее лицо к свету. Это точно Вася? Ее

сестра была страшным ребенком, а эта женщина не была страшной, хотя некоторые черты

ее выделялись: широкий рот, большие глаза, длинные пальцы. Она напоминала ведьму,

какую описывал Константин.

Ее зеленые глаза были полны печали, смелости и жуткой хрупкости. Ольга не забыла

глаза сестренки.

Вася робко сказала:

– Оля?

Ольга улыбалась.

– Рада тебя видеть, Вася.

Вася упала на колени, зарыдала в колени Ольги, как ребенок.

– Я с–скучала, – пролепетала она. – Я так скучала.

– Тише, – сказала Ольга. – Тише. И я скучала, сестренка, – она гладила волосы

сестры и поняла, что тоже плачет.

Вася подняла голову. Ее губы дрожали, она вытерла глаза, вдохнула и взяла сестру за

руки.

– Оля, – сказала она. – Оля. Отец мертв.

Оля ощутила, как в ней появился и рос холод: гнев на эту буйную девчонку и ее

любовь. Она молчала.

– Оля, – сказала Вася. – Ты слышала? Отец мертв.

– Знаю, – сказала Ольга, перекрестилась и не смогла скрыть холод в голосе. Саша

хмуро посмотрел на нее. – Бог его упокоит. Отец Константин рассказал мне. Он сказал,

что ты сбежала. Он думал, что ты мертва. Я думала, что ты мертва. Я плакала за тебя. Как

ты тут оказалась? И так одета? – она с отчаянием смотрела на сестру, отмечая

растрепанную косу, сапоги, штаны и куртку, дикую грацию.

– Расскажи ей, Вася, – сказал брат.

Вася не слушала вопрос и приказ. Она вскочила на ноги.

– Он здесь? Где? Что он делает? Что отец Константин тебе рассказал?

Ольга подбирала слова.

– Что наш отец умер, спасая тебя. От медведя. Что ты… О, Вася, лучше этого не

говорить. Ответь. Как ты тут оказалась?

Пауза, и гнев испарился. Вася рухнула на стул.

– Это должна быть я, – тихо сказала она. – Но это был он. Оля, я не хотела… – она

сглотнула. – Не слушай священника, он…

– Хватит, Вася, – твердо сказала сестра и резко добавила. – Дитя, что заставило тебя

убежать из дома?

* * *

– Это может быть правдой? – спросила Ольга у брата чуть позже. Они ушли в

маленькую часовню, где тихие разговоры не казались странными, и где вряд ли