Трансильвания: Воцарение Ночи (СИ)

Силой заставив себя оторваться от цифр, заволокших туманом мое сознание, я кинула взгляд на барона де Обера.

— Я собираюсь купить замок и поместье Соверен, Мадам Дракула. — Слегка сухо, с нотками требовательности и желанием заставить меня играть по его правилам, произнес мужчина.

Я развязала ленты папки, датированной августом две тысячи четвертого года, уютно примостившейся на краю стола и вытащила бумаги, относившиеся к Соверену: так называемая купчая, краткая сводка достоинств и недостатков поместья, а также территориальных размеров поместья и замка, и окинула быстрым взглядом сведения.

— Мсье де Обер. — Я медленно подняла на него глаза, отрываясь от бумаг и, прищуренно глядя ему в лоб, намеренно заговорила с ним на французском. — Исходя из статистических данных, представленных в бумагах, можно сделать вывод о том, что в поместье ‘Соверен’ благодатная для посевов почва, которая, по итогам годовых подсчетов, дает урожай, равный тройному объему, производимого здесь, в округе Васерии и некоторых других безымянных деревень Трансильвании. Валовый доход за год в Соверене, практически в единственном поместье на наших территориях, а, возможно, и на территориях всего нашего мира, превышает расходы и затраты на посевные, крупный рогатый скот и уход за ними. Превышали, пока предыдущий владелец трагически не погиб. Такая земля, вне всякого сомнения, пользуется большим спросом, и почему Вы решили, что именно Вы достойны владеть ею? Я смотрю на Вас и вижу, без обид, аристократа с идеальными белыми, не познавшими за всю жизнь работы руками, поэтому не вижу перспективы, в которой Вы трудитесь на благо поместья. А даже если бы я и захотела его продать, Вы должны себе отдавать отчет в том, что если достойного претендента не найдется, я буду продавать поместье по принципу аукциона. Кто больше даст, тот и получит свой желанный приз. — Я с улыбкой бесстрашно посмотрела в глаза вампира. Не прошло и получаса в его обществе, а он, по необъяснимой причине, начал меня невыносимо раздражать, и единственное, чему бы я могла обрадоваться сейчас, так это возможности избавить себя от его присутствия. Однако, мне нравилось играть в правительницу, оперировать терминами, и я забавлялась, глядя на его погоню за наживой. Такое шоу, вне всякого сомнения, стоило того, чтобы досмотреть его до конца.

Не выдержав напора взгляда моих изумрудных глаз, он отвернулся и с раздражением произнес. — Ваше Величество, хочу донести до Вашего сведения то, что и без того прекрасно знает Ваш супруг. О том, что я в состоянии заплатить любую сумму, за деньгами вопрос не постоит. И если бы он здесь был, мы бы уже заключили сделку. Возмутительно уже то, что я вынужден обсуждать вопросы государственной важности с капризной девочкой, только недавно добравшейся до трона. Так просто, чтобы Вы знали, я — самый уважаемый и богатый человек Лиона. И я дам больше самой красной цены стоимости поместья в два раза. Двести тысяч золотых монет по валюте нашего мира. Поверьте, у меня есть кого подрядить на работу. Когда карман полон, нет необходимости пачкать руки самому. Мне нужна самая плодородная почва нашего мира, и я готов платить за райский уголок.

— О, мсье де Обер. — Владислав мне это припомнит и отомстит. Я была уверена в этом, но сейчас пришел черед моей мести. Сделке конец, не смотря на то, что двести тысяч золотых монет по валюте нашего мира, кроме француза вряд ли кто-то в состоянии был заплатить. Но конец окончательный и точка. Де Обер мне не нравился. И не стоило оставлять меня одну. Наедине с делами, которые меня абсолютно не трогают. Он должен подозревать, что я буду издеваться. И никого не минует чаша сия. За его отсутствие поплатятся все. И виновные, и невиновные. Потому что я, как он и говорил, бездушный и бесчеловечный вампир, и мне плевать. Когда страдаю я, я заставлю страдать всех вокруг. Я на всех отыграюсь. Это мой непреложный закон. По приезде он узнает, что мой характер не из легких. — Разумеется, мне приятно видеть перед собой самого уважаемого человека Лиона, но при всей Вашей напускной щедрости, щедры Вы недостаточно. Спешу Вам напомнить, если Вы еще не забыли, что Соверен — это не только земли, но и замок, который тоже имеет свою цену. А на двести тысяч золотых тянет только земля.

С замком я выставляю Вам счет в триста тысяч золотых монет по валюте нашего мира. По рукам?

— Да как Вы смеете! — Де Обер нервно вскочил с места, рукоплеская. Его щеки побагровели. — Это самое натуральное воровство. Я желаю говорить с Его Величеством. С ним я бы заключил договор и за девяносто тысяч золотых. При всем уважении, милая мамзель, Вам бы не лезть в политику и торговлю еще лет пятнадцать.

— Триста тысяч золотых, и разговор окончен. — Оскалив клыки, я угрожающе приподнялась из-за стола, нависая над де Обером. На моей руке, возлегшей на стол, медленно выросли когти. — К Вашему неудовольствию, мой муж сейчас за пределами замка, в деловой поездке. И Вам придется говорить только со мной. И Вам еще повезло, что Владислав отсутствует и не слышит, в каком тоне Вы со мной разговариваете. Иначе Ваша голова бы уже была на пике. В моей компетенции выставить Вас за дверь, мсье де Обер. И я прошу Вас покинуть помещение. Стоимость золотых монет обесценивается. Из миров, подобных моему родному, к нам медленно внедряется евро в качестве основной валюты. А пока этого окончательно не произошло, и фондовый рынок в прострации и в тяжелых думах о том, оставить ли монеты в качестве основной валюты или же принять евро, я буду собирать в казну монеты. На случай, если валюта останется прежней. А теперь, покиньте кабинет, остудите свой пыл, приготовьтесь принести извинения. А сейчас у меня разговор с другим претендентом. Доброго дня.

— Возмутительно! Это ни в какие рамки не вписывается. — Де Обер грязно выругался по-французски, и вышел, громко хлопнув дверью. Через пару мгновений раздался стук, и в комнату-кабинет вошла принцесса…

Меня поразили глаза этой дочери Востока, пустынь и миражей: глубокие, кофейного цвета, завораживающие, они смотрели насквозь. В душу. Половина лица девушки была закрыта чадрой нежного персикового цвета, хиджаб в таких же тонах скрывал полностью ее тело, руки и ноги. Таким образом, для взгляда извне оставались видны только глаза. И как удивительно то, что глаза одного человека могут сказать о себе больше, чем можно сказать о других, глядя им в непокрытое лицо. В эту комнату-кабинет вошла волевая, независимая девушка с тяжелой судьбой. Омраченный взгляд свидетельствовал о том, что в жизни ей приходилось нелегко. И, помимо этого, я лицезрела одну из самых красивых женщин во всех мирах. А, быть может, и самую красивую… Человеческую женщину. Осознание того, что она человек, ее гулкое сердцебиение и учащенный пульс повергли меня в глубочайшее удивление.

Барон де Обер был вампиром. Запах его разложения был достаточно сильным, чтобы достигнуть моего обоняния и дать понять природу его вида, но эта девушка. Она меня поразила своим бесстрашием и целеустремленностью. Вопросом о том, как она вообще не боится переступать порог дома безжалостных вампиров, которые убивали наслаждения ради, я задавалась сейчас вновь и вновь. Я чувствовала, как по ее жилам бежит свежая кровь. Мир постепенно начал заволакиваться алым, а клыки заостряться, но в голове снова решило со мной пообщаться мое подсознание, голосом Владислава напоминая о контроле. Я с шумом вдохнула воздух, и краски окружавшего меня пространства снова приобрели естественные оттенки, лишенные багрового налета. Восточная красавица никак не отреагировала на изменение цвета моих глаз и на клыки. Она бесстрашно, и, если бы не была человеком, я бы подумала, что высокомерно, смотрела на меня сверху вниз, так как обладала более высоким ростом. Каждый ее плавный и уверенный шаг свидетельствовал о том, что передо мной сейчас находится важная персона человеческой элиты общества, занимавшая высокое положение.

— Ас-саляму алейкум, госпожа Лора-ханум. — Девушка склонила голову в дань уважения, но лишь едва. Поступи так кто-нибудь другой, я восприняла бы это, как отсутствие уважения, но в каждом жесте дочери пустынь было столько изящества и красоты, что даже это легкое движение можно было принять скорее за ее признание меня в качестве своей королевы, нежели нанесение оскорбления.