Посейдон (ЛП)

— Что? — спрашивает его сестра.

— Ничего, — он не отводит взгляда от Эммы.

— Говорю же тебе, ты обознался.

Рейна издает противный хрипящий звук и душит себя за горло.

— Вот что сделает со мной отец, если я опять вернусь домой без тебя. И что мне говорить, когда он спросит, где ты? Когда спросит, почему ты так одержим людьми? "Но отец, ведь этот человек — хорошенькая блондинка с контактными линзами"?

Гален хмурится.

— Он будет сожалеть, что не проявлял к ним интереса раньше. Хотя бы Гром это понимает. Это всего лишь вопрос времени, когда они нас обнаружат и...

— Знаю, знаю, — протягивает она. — Я знаю, как ты ненавидишь людей. Я просто шучу. Вот почему я следовала за тобой, ты же знаешь. На случай, если тебе понадобится помощь.

Гален проводит рукой по волосам и облокачивается спиной о перила. Его сестра-близнец следует за ним по пятам, словно рыба-прилипала, вот только к помощи это никакого отношения не имеет.

— Хм, а ты уверена, что это никак не связано с переездом к...

— Даже не заикайся об этом.

— Ну, а что мне еще думать? Еще с тех пор, как Тораф попросил у отца твоей руки...

— Тораф придурок!

Тораф с рождения был их лучшим другом, пока недавно не высказал в открытую своих намерений на счет Рейны. По крайней мере, у него хватило ума скрыться и переждать, пока ее не попустит желание прикончить его на месте. Однако теперь его ожидало кое-что похуже угроз — а именно, полный игнор. Как бы Тораф ни старался ее умолять или уговаривать, она оставалась непреклонна.

Но так как этой весной ей исполнилось двадцать лет, а это на два года больше обычного брачного возраста, ее отец не мог ничего поделать, как согласиться на брак. Тораф был отличной кандидатурой и решение было принято, вне зависимости от того, игнорировала его Рейна или нет.

— Я начинаю думать, ты права. Кто бы захотел жить с диким животным? — усмехается Гален.

— Я не дикое животное! Ты сам отгородился ото всех, предпочитая общество людей вместо себе подобных.

— Это моя обязанность.

— Потому что ты сам попросил об этом!

Это правда. Гален, используя человеческую поговорку о том, что стоит держать друзей близко, а врагов еще ближе, уговорил своего старшего брата Грома позволить ему служить в качестве посланника к людям. Гром, будучи следующим в очереди на престол, согласился с тем, что стоит соблюдать осторожность с жителями суши. Он даровал Галену особый иммунитет к законам, запрещающим общение с людьми, признав, что подобные связи стали бы полезными для всеобщего блага.

— Потому что никто больше и не согласится. Неужели мы снова заводим об этом разговор? — возражает Гален.

— Ты сам это начал.

— У меня нет на это времени. Ты идешь или остаешься?

Она скрещивает руки на груди и закусывает нижнюю губу.

— Ну и что ты планируешь делать? Говорю же, мы должны ее схватить.

— Мы?

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Он пожимает плечами.

— Я думаю, некоторое время нам стоит последить за ней. Понаблюдать.

Рейна пытается что-то сказать, но вместо этого лишь вздыхает.

— Возможно, и не придется, — шепчет она и ее глаза расширяются.

Он прослеживает ее взгляд к водной глади и темной тени, скользящей под водой как раз в том месте, где девушки резвятся со своей доской.

— Проклятье! — выдыхает он.

Акула.

Глава 3

Я отправляю в лицо Хлое такую волну, что можно потушить небольшой пожар. Я не хочу ее утопить, а просто добиться раздражения глаз от морской соли. Решив, что все успокоилось, она открывает глаза — и рот. Огромная ошибка. Следующая волна накрывает ее с головой, и вода попадает ей и в рот, и в нос. Она задыхается, кашляя, словно только что вынырнула из-под воды.

— Отлично, Эмма! Моя новая прическа намокла! — ворчит она. — Теперь ты довольна?

— Не-а.

— Я же сказала, что сожалею, — она высмаркивается в руку и полощет ее в море.

— Раньше надо было думать. "Прости" уже не прокатит.

— Ладно. Так уж и быть. Чего твоя душенька желает?

— Позволь мне опустить твою голову под воду, пока я не почувствую себя лучше, — отвечаю я. Я скрещиваю на груди руки, что сделать довольно сложно, находясь на доске для серфинга вблизи проходящего мимо катера. Хлоя знает, как я боюсь слететь с серфа, но ухватиться за него руками — значит, проявить слабость.

— Так уж и быть, но только потому, что я тебя люблю. Но от этого тебе лучше не станет.

— Я не узнаю этого наверняка, пока не попробую, — я продолжаю смотреть на нее, выравниваясь на доске.

— Отлично. Но ты все равно будешь смахивать на альбиноса, даже когда я вынырну, — она раскачивает доску и мне приходится схватиться за нее, чтобы удержать равновесие.

— Убери свои сопливые руки от серфа. И я не альбинос. Просто бледная, — я хотела вновь скрестить руки, однако, в этот раз, мы чуть было не опрокинулись. Проглотить свою гордость оказалось намного проще, чем глотать Мексиканский залив.

— Бледнее многих, — ухмыляется она. — Люди бы решили, что ты голая, надень ты мой купальник.

Я смотрю вниз на белое бикини, обрамляющее ее красивую шоколадную кожу. Она замечает мой взгляд и смеется.

— Ну, может и у меня появится загар, пока мы здесь, — краснею я. Я начинаю сдаваться и это меня бесит. Только в этот раз я не поддамся Хлое.

—Ты можешь получить ожоги, пока мы здесь. Кстати, ты использовала защитный крем от солнца?

Я киваю.

Она качает головой и цыкает языком точно, как ее мама.

— Мне так не кажется. Тогда бы ты соскользнула с груди этого парня, а не влипла бы в него намертво.

— Я знаю, — бурчу я.

— Пожалуй, он самый горячий парень из всех, кого я видела, — заявляет она, демонстративно обмахиваясь пятерней, словно веером.

— Да, знаю. А я врезалась в него, помнишь? Без моего шлема, да?

Она хохочет.

— Ненавижу тебя перебивать, но он по-прежнему пялится на тебя. Он и его стервозная сестрица.

— Заткнись.

Она сдавливает смешок.

— А если серьезно, как думаешь, кто из них победит в конкурсе "кто кого пересмотрит"? Я собиралась шепнуть ему, что он сможет встретить нас сегодня вечером в Бейтауне, но вдруг он окажется одним из тех дотошных парней-прилипал. А ведь это очень плохо. В Бейтауне миллион укромных, темных уголков, где вы вдвоем могли бы уединиться и...

— Святые небеса, Хлоя, прекрати! — я прыскаю от смеха и вздрагиваю, представив, как гуляю вокруг "Деревушки" в Бейтауне с Галеном. "Деревушка" — это тихий, небольшой поселок со множеством туристических магазинчиков, прямо посреди курорта - гольф-клуба. Деревня наполнена народом в любое время. Даже ночью... тогда ночные клубы открывают свои двери для загорелых посетителей вечеринок, гуляющих по мощенным дорожкам с дайкири. Гален будет отлично смотреться в свете мерцающих огней даже в рубашке...

Хлоя улыбается.

— Ага. Уже задумалась об этом?

— Нет!

— Угу. Тогда почему же твои щеки красные, словно перец чили?

— Не-а! — я смеюсь и она смеется вместе со мной.

— Ты хочешь, чтобы я предложила ему встретиться с нами?

Я киваю.

— Как думаешь, сколько ему лет?

Она пожимает плечами.

— Не очень дряхл. Однако, достаточно взрослый, чтобы меня совратить. К счастью для него, тебе только что исполнилось восемнадцать... Что за... это ты ударила меня? — она всматривается в воду, проводя рукой по поверхности, словно расчищая ее, чтобы лучше видеть. — Что-то только что толкнуло меня.

Она прикладывает руки к глазам козырьком и прищуривается, наклоняясь так низко, что сильная волна может ударить ее по лицу. Выражение на ее лице почти убеждает меня. Почти. Но я выросла с Хлоей — мы были соседками с третьего класса. Я привыкла к ее резиновым змеям на своем крыльце, соли вместо сахара в еде, и измазанному смолой сиденью унитаза, хоть его жертвой и стала моя мама. Дело в том, что Хлоя любит шалости почти так же, как и бег. А это, безусловно, должна была быть шалость.