Преобразователь (ЛП)

Но это исцеление не было таким, как у Тали, настоящим.

- Заметит. И это истощит тебя, а Лига не будет рисковать твоим здоровьем. Ты нужна им, - а если меня не отправят в Басэер, то я бесполезна для них. Я же забирала боль до того, кто корчилась от нее сама и не могла двигаться.

- Ладно, - сказала Тали после очень длинной паузы, - если не хочешь работать здесь, в следующий раз кради целую курицу. И она будет давать тебя каждое утро яйца.

Я улыбнулась, хоть и хотела работать в Лиге и быть настоящим Целителем. Я знала, что этого не случится.

- Куриный помет в пансионе? Милли это не понравится.

- Так укради и насест. И зерно. Можно нарвать камыш для гнезда.

Я пыталась держаться, но мысль о насесте в комнате меня добила. Прорвался смех. Мы с Тали катались со смеху, как дети, держались за бока, в глазах стояли слезы, пока не прозвенел звонок.

Тали встала, ее плечи тряслись. Она откинула светлую косу Целителя за плечо, звякнули нефритовые и золотые бусины, вплетенные в волосы. Ее волосы были гладкими и прямыми. Я не могла выпрямить свои утюжком. Как и Тали, но Лига хотела, чтобы ученики были опрятными, потому могли дать и утюжки, и пудру. Аристократы не хотели, чтобы их исцеляли неряшливые дети, а после войны в Гевеге остались только такие Забиратели. Им пришлось дать учителей и Старейшин из Басэера, чтобы обучить нас, и первые четыре класса гевегцев уже учились. Через год они будут Целителями, смогут уйти и искать счастья, хотя большинство останется в Лиге.

- Ты будешь в порядке? – спросила она. – Когда ты в последний раз ела? Я попробую украсть немного еды.

- Я буду в порядке, - желудок заурчал, и она закусила нижнюю губу, тревожась.

Она быстро кивнула, а потом обняла меня.

- Будь осторожна.

- И ты. Никуда не ходи она, хорошо? – я обняла ее в ответ. От нее пахло фиалками и имбирем.

- Обещаю.

- Иди и лечи больных, малышка, - она рассмеялась.

- Иди и рыбачь, - она улыбнулась, но была тревожной. Может, думала о пропавших учениках, может, дело было в боли, что она забрала у меня.

Мы покинули ее комнату. Тали пошла влево, в больничное крыло, а я – вправо, к выходу на другой стороне главного холла. Этот выход был близко к пристани, и стражи северных врат Лиги всегда меня пропускали. Я была уверена, что худому я нравилась, но я скорее поцелую крокодила, чем кого-то из Басэера.

Я пересекла вестибюль, снуя между десятка людей, ожидавших исцеления. Зеленые, белые и серебряные ученики спешили по задней лестнице, срезая путь.

- Это она!

Я поспешила, пока меня не поймали. На меня указывали двое подопечных, у них были такие же большие глаза, как и ночью. Святые и грешники! Еще больше невезения нужно поискать.

- Это она передала боль, - сказал подопечный громко, чтобы повернулись голову. Некоторые остановились, чтобы увидеть. – Она забрала ее у одного человека и толкнула в другого. Мы это видели, да, Синнот?

Пустой желудок сжался. С подопечными стоял Старейшина в золотом. Восемь кос свернулись на его плечах, как гадюки, концы свисали на одеяние. Рукава были выглаженными, а руки – большими, а черные волосы с бусинами были связаны сзади. Мама назвала бы его рослым.

Он поманил меня пальцем к себе.

- Иди сюда.

Если сбегу, будет еще подозрительнее.

Непослушание тоже было бы подозрительным. Я тогда не пройду стражу, даже если и нравилась там парню.

- Ну, девочка.

Ничего хорошего эти слова не сулили.

Я шагнула вперед, думая, сколько раз кормят в тюрьме Дорста.

ДВА

Старейшина смотрел на меня, выглядя твердо, как колонна, что поддерживала балкон за ним. Он скрестил руки на широкой груди и постукивал пальцем по бицепсу. Мужчина в мантии не должен был выглядеть грозно. Для этого придумали броню.

- Ваше имя? – спросил он.

- Мерлиана Осков, - Тали снова будет сердиться на меня, как мама, за ложь, но если Старейшина узнает имя, будут проблемы страшнее. Они боялись лишь Светоча, а тот – герцога, как и все назначенные военные лидеры Гевега. Было опасно попадаться им на глаза.

- Ты знаешь этих ребят?

- Нет, сэр.

Общительный парень широко раскрыл карие глаза и рот.

- Но…

- Я работаю от заката до рассвета в таверне, - быстро сказала я. – Не знаю, откуда парням пересечься со мной в такое время.

Синнот ударил друга по руке.

- Похоже, это не она.

- Это она. У нее даже та же грязная одежда.

- Ошибаешься.

Старейшины Лиги не были дураками, но мне нужно было, чтобы с этим все было иначе.

- Когда вы видели ее? – спросил он.

- В три, - сказал парень.

- В пять, - сказал в тот же миг Синнот. И скривился.

Старейшина улыбнулся, а потом потянулся к моей руке.

- Пойдем со мной.

Я отпрянула. Если кто-то снова похищал учеников, я не хотела оказаться в комнате обработки Лиги.

- Простите, но я не могу. Мне нужно домой.

- Твоя семья поймет. Идем! – Старейшина быстро схватил меня за руку. Его глаза стали огромными, а потом он прищурился. – Ты Забиратель.

- Пустите! – мой крик эхом разносился по прихожей. Головы в бусинах оборачивались, все замерли и смотрели. Зеленые жилетки появлялись среди серого камня, все хотели посмотреть. Мужчина, идущий за Старейшиной, остановился и, хмурясь, посмотрел на меня.

- Хватит бороться, девочка… Я тебя не обижу.

Но он уже причинял боль. Кожа пылала там, где его пальцы впивались в мою руку. Он был сильным.

Парни раскрыли рты. Толпа глазела. Никто не приходил на помощь. Да и с чего бы? Я была для них крысой, никто не спорил со Старейшиной, хотя я могла поклясться недельными обедами, что, будь у меня черные волосы как у басэери, кто-то выступил бы в защиту.

- Я сказала пустите, - я ударила его по колену, пачкая его белые штаны. Он отпустил, с шипением вдохнув.

Я побежала к северным вратам, пересекла зал и нырнула в соседнюю комнату. Ученики и подопечные расступались. Крики и звон заглушали хриплые приказы Старейшин, но я догадывалась, что там за приказы. Стражи, схватите девчонку. Заприте ее, избейте ее, поймите, не враг ли она.

Я проникла сквозь толпу учеников к выходу и открыла дверь. Солнечный свет обещал свободу, но я еще не покинула территорию Лиги. Северные врата блестели впереди. Медь звенела о камень, а я выбежала наружу.

Сердце колотилось. Я скользнула в толпу, пришедшую на исцеление. Люди заполняли круглый двор из известняка, их было больше, чем рано утром, но не многие попадали внутрь. Дети в бархате играли среди бабушек в хлопковой одежде. Фермер в грязном комбинезоне прижимал окровавленную руку к груди. Десятки рыбаков, солдат, торговцев и слуг смешались, словно все были попрошайками. Я пробивала локтями путь, научилась двум новым ругательствам от одного из солдат у моста при этом.

На краю Круга Лиги мосты и каналы расходились колесом к остальному Гевегу. Пары солдат стояли на каждом углу, некоторые были настороже, другие прижимались к фонарным столбам. Несколько лодок покачивалось в конце пристаней, аристократы басэери выходили из них, их стражи не отставали. Слева, сколько хватало взгляда, сверкало озеро, уже усеянное рыбацкими лодками.

Я замедлилась, чтобы не бросаться в глаза ближайшим солдатам. К счастью, они скучали и не смотрели в мою сторону. Я перепрыгнула низкую каменную стенку и упала под ближайший мост, раздавив при этом водяную кувшинку. Холодная вода залила ноги. Я стояла по колено в озере и цветах, стараясь не думать о крокодилах.

Если учесть, что я только что ударила Старейшину, это было не сложно. Крокодил мог вцепиться и утащить под воду. А Старейшина, что злился на меня, мог выгнать Тали из Лиги. Он мог заставить ее отплатить. Он мог…

Почему меня не преследовали стражи Лиги?

Я встала на носочки и прислушалась. Шаги, кашель, нервное общение в толпе, но криков не было. И топота тоже. Он дал мне ударить его и убежать?