Хлопоты с двенадцатой могилой (ЛП)

Гаррет умыкнул кресло Пари и прямо сейчас занимался уничтожением куска пиццы с двойным пепперони, но Пари вдруг пригвоздила его к месту своим самым эффектным пристальным взглядом:

— Ну как?

Тяжело сглотнув, Своупс кивнул:

— Бесподобно. Тебе надо как-нибудь заскочить ко мне.

— Это точно, — вставила я. — У него дома все очень коричневое.

— Мне нравится коричневый цвет, — вступился за свое логово Гаррет.

— А мне — коричневая еда, — отозвалась я. — Кофе, шоколад, карамель… А ты что скажешь, Уолтер?

— А я вот что скажу, — весело усмехнулась та. — Прекращай называть меня Уолтером, иначе приклеится на всю жизнь. Взамен, так и быть, я разрешу тебе придумать имена моим девочкам.

От неожиданности я даже подскочила. В прямом смысле слова. Отодрала голову от ноги Оша и села ровнее.

— Серьезно?

— Серьезно. Только не лишай меня чувства собственного достоинства.

— Это еще почему? Чувство собственного достоинства сильно переоценивают.

— Таковы мои условия.

Проклятье! Вести переговоры с этой женщиной ужас как сложно.

— Ну, блин, ладно. — Вскочив на ноги, я принялась мерить шагами комнату. — Столько вариантов! — Я остановилась, на несколько долгих секунд уставилась на девочек Куки, то бишь на ее грудь, и стала прикидывать: — Тельма и Луиза [15]? Сонни и Шер [16]? Лорел и Харди [17]? Боже мой… Да у меня сейчас мозг лопнет!

Один из мастеров Пари делал пожилой женщине первую в ее жизни татуировку, и женщине процесс явно давался нелегко. Мучительные крики ужасно мешали сосредоточиться.

— А знаете, — начала Николетта, отпив пива, — если кто-нибудь из нас умрет при подозрительных обстоятельствах, Пари конец. У нее ведь на стенах образцы наших ДНК.

Пари замерла и повернулась ко мне с отвисшей челюстью:

— Она права. А вдруг вас убьют?!

Я опять уселась перед Ошем и прислонилась к дивану, заставив даэву убрать ноги в сторону.

— Если действительно произойдет что-то неприятное, мы очень постараемся помереть где-нибудь подальше отсюда. Правда, ребята?

Все отсалютовали пивом.

— Не дадим Пари попасть под обвинения в наших убийствах, — подытожил Ош.

Удовлетворившись нашей почти торжественной клятвой, Пари вернулась к работе.

— А знаете, я ведь могу так подрабатывать.

— Как? Рисовать кровью на стенах, чтобы скрыть следы преступлений?

— Есть в этом какая-то нездоровая крутость, конечно, но нет. Я о том, чтобы писать светящиеся в ультрафиолете картины. На первый взгляд это будут самые обычные рисунки. Всякое унылое дерьмо. Но включи ультрафиолет, и проявятся мрачные, глубокомысленные и зловещие картины. Правда, сияющие неоновыми оттенками.

— Меньшего я от тебя и не ожидала. Может, Буч Кэссиди и Санденс Кид [18]? — с надеждой в глазах покосилась я на Куки.

Кук задумалась, но в конце концов покачала головой и откусила очередной кусок.

Вот только я сдаваться не собиралась:

— Что ж, подумаю еще.

— Я знаю, что ты делаешь, — заявил Гаррет, который теперь почему-то стоял надо мной.

Я глянула на кресло за столом Пари, а потом снова на Своупса. Неужто он успел разжиться какой-то сверхъестественной способностью, а которой мне не сообщили?

Гаррет сел рядом со мной, а ноги Оша в тот же момент обвились вокруг меня, отчего мои подозрения врубились на всю катушку.

Отложив пиццу, я внимательно посмотрела на мальчиков.

— Видимо, меня ждет дружеский нагоняй?

— Вроде того, — ответил Ош.

Куки села рядом с ним на диван.

— Мы за тебя переживаем, солнце.

— Et tu [19], Уолтер?

— Не вешай на нее всех собак, — процедил Своупс.

Я попыталась встать, но ноги Оша никуда не делись.

— Ты же знаешь, Чарли, я всегда на твоей стороне, — начала Куки, потом посмотрела, где мы обе находимся, и перефразировала: — Ну, почти всегда. Как бы то ни было, все мы здесь ради тебя.

— Тогда к чему это все? — спросила я у своего дознавателя.

Прежде чем ответить, Гаррет поджал губы:

— У нас меньше суток, чтобы со всем разобраться и вернуть Рейеса. Ну или прогнать из этого мира, а может, даже убить. А мы тут на стеночках рисуем и пиццей балуемся.

Я съежилась и опустила голову.

— Понимаю, но… у меня вообще никаких идей. Я понятия не имею, что делать.

— Зуб даю, еще как имеешь, — возразил Ош и подбадривающее стиснул меня.

Я обняла его за ногу.

— Вы не понимаете. Я не знаю, кто он.

— Он — Рейазикин, — уверенно проговорил даэва.

— Вот именно. Мы уже пытались загнать его в ловушку, и без толку.

— Или толк все-таки был? — спросил Ош. — Что мы вынесли из этой ситуации?

— Что я абсолютно неспособна устоять перед этим мужчиной в любой его вариации.

— Нет, — покачал головой Гаррет. — Мы вынесли то, что он абсолютно неспособен устоять перед тобой.

Я нерешительно пожала плечами. Чем эта информация нам поможет?

— А еще, — добавил Ош, — мы выяснили, что ты не желаешь делать то, что необходимо сделать.

— И что это значит?

— Ты бог, Чарльз. — Чтобы успокоить, Гаррет положил ладонь мне на колено. — Ты — Первая Звезда, как в книге.

Я воззрилась на него с нечитабельным выражением лица:

— Это книга для детей.

— А я убежден, что она про тебя.

Ош наклонился вперед и ободряюще меня обнял.

— Я тоже так думаю.

— Какая еще книга? — встряла Куки.

— Потом покажу. А прямо сейчас я не догоняю, каким образом это касается нашей ситуации.

— Ты можешь его одолеть, — заявил Ош. — Если захочешь.

Вырвавшись из его рук и ног, я встала. Темные глаза Николетты широко распахнулись, а Пари поставила свой шедевр на паузу и внимательно прислушивалась.

— Я в курсе, что ела богов. Причем даже в своем нынешнем воплощении на Земле. Да, я слопала бога Эйдолона, но он был злым. Рейес не злой.

— Речь идет не о Рейесе, — уточнил Ош, — а о Рейазикине.

— Ладно-ладно! Ты-то о нем что знаешь? Я к тому, что ты наверняка хоть что-то слышал в аду.

— Слышал, конечно. Более того, мы все знали, что Рейазиэль, сын Люцифера, был создан из энергии бога Рейазикина. Не знал я лишь того, что божественная составляющая… никуда не делась.

— Тогда спрашиваю еще раз: что ты о нем знаешь?

Откинувшись на спинку дивана, Ош несколько долгих секунд смотрел на меня из-под темных ресниц и наконец заговорил:

— До меня доходили только слухи. Я ведь был рабом, помнишь? Даже в аду у меня не было доступа к засекреченной информации.

— И что говорили слухи?

— Что он был создателем того, что мы называем темной материей. Только не путай это понятие с теоретической силой притяжения, которая связывает воедино всю вселенную. Темная материя, о которой я говорю… она… ну, темная.

Я выкатила из-за стола кресло Пари и села.

— Объясни.

Ош покачал головой:

— До моих ушей доходил лишь сплетни, которые просачивались в самое чрево преисподней. И сплетни эти утверждали, что Рейазикин создает темные материи, которые сами по себе — тьма, что поглощает свет. Чистое зло, что поглощает все благое. Вот почему он так хорош в своем деле.

— Ну и почему же? И что это за дело такое?

— Ты неверно толкуешь мои слова. Это не самое худшее.

Я поерзала и храбро задрала нос, готовясь ко всему на свете.

— Ладно, я проглотила наживку. Что там самое ужасное?

— Ходили и другие слухи. Из тех, что передаются шепотом и по углам, вроде городских легенд, о которых боятся говорить дети.

— И что говорили эти другие слухи?

— Что Рейазикин не создавал темную материю. Что он и есть темная материя. Что она — часть его самого и берет начало из его души.