Дни мародёров (СИ)

— Представь себе есть. Темный Лорд заинтересован в том, чтобы его окружали подготовленные, проверенные люди. Также как старик воспитывает в этой школе выводок будущих мракоборцев, ты, Катон Нотт, с подачи нашего Лорда воспитываешь будущих Пожирателей и в какой-то степени от тебя ожидается не меньший результат, чем от Альбуса Дамблдора.

Регулус усмехнулся, глядя в стакан.

— Не всем удается справиться с нагрузкой, — прорычал Нотт и его слезящиеся глаза вдруг заслезились ещё больше. — Не всем это удается, Малфой!

— Если ты намекаешь на своего дружка, то он просто идиот и получил по заслугам, — Люциус легкомысленно взмахнул рукой. Манжет его рубашки упал и Регулус заметил Чёрную Метку. Зависть, детская и острая, прошила его сердце.

— Конечно, мы не какой-нибудь пошлый школьный Клуб, где ради членства надо пробежаться голым по территории или нарядить памятник. Здесь всё гораздо сложнее, нам приходится ломать себя, прикладывать усилия, брать себя в руки. И всё потому что слабым и трусливым не место в его рядах.

Люциус приложился к стакану с вином, Нотт отвернулся к окну, изо всех сил сдерживая себя, а Регулус вдруг вспомнил, как тряслась рука Эйвери в тот самый, решительный момент, когда он должен был произнести заклинание.

А потом вспомнил свой «первый раз».

Глаза рыжей девчонки, на которую он направил свою палочку.

Его палочка тоже дрожала.

А потом он взял себя в руки.

Но выражение этих глаз невидимая сила уже выжгла у него в душе. И теперь это обугленное место навсегда останется с ним. Следующая смерть уже не обожжет его так, но углубит первый ожог. А на последнем этапе у него на руке наконец-то проступит Черная Метка и ритуал будет завершен.

Просто и красиво?

Да. Регулус верил в это ритуал, верил в их общее дело, верил в то, что всё правильно. Сам по себе он не имеет значения, он всего лишь придаток могучей системы, которая призвана очистить мир от грязнокровок. Это то, чего он всегда хотел. Он — верная, идеально отточенная деталь. Люциус совершенно прав. Если ты не умеешь обточить себя так, как это нужно Лорду — то тебе попросту нечего делать рядом с ним.

«Ты кричал. Говорил, что не хотел...»

Он прижал стакан ко лбу.

— ...и покончим с этим, — Люциус хлопнул ладонями по кожаным быльцам своего кресла. Нотт потер лицо.

— Регулус! — Малфой повернулся к нему и он поднял голову. — Как я понял, ты выиграл в прошлую пятницу и теперь приступаешь ко второму этапу?

Регулус закивал, с готовностью выпрямляясь в кресле.

— Уже знаешь, кто тебе достался?

Он переглянулся с Катоном.

Имя застряло у него в горле.

— О-о, я знаю, это непросто, — Малфой сделал вид, что посочувствовал. Странное дело, но чем неприятнее становился этот человек, тем сильнее нравился и тем больше хотелось нравиться ему. — Но ты уже справился с этим один раз, значит и во второй не составит тебе труда. Ты уже решил, как выманить птичку из клетки? Нет? У меня есть одна мысль... думаю она вам...

В дверь вдруг постучались и в номер вошла шлюха Люциуса — черноволосая ведьма в красном, шелковом халате до пола. Она была бы довольно мила, встреть её Регулус на улице, но от одной мысли, что эта грязнокровка предназначается исключительно для секса, Регулус испытал неловкое возбуждение и постарался сразу отвести от неё взгляд.

— К вам пришли, мистер Малфой, — голос у неё оказался под стать внешности, тихий и нежный. — Мистер Мальсибер, мистер Снейп, мистер Уорринтон и мистер Петтигрю.

Регулусу не нравился этот парень. Не нравилось, что Люциус пустил его в их компанию, где ему было не место, не нравилось, что он вечно так жадно набрасывается на еду и выпивку, вечно пытается всем угодить и пускает слюни, когда Мальсибер рассказывает о своих бесчисленных новых метлах. Питер Петтигрю был не их поля ягодой. Он им завидовал и это было видно невооруженным глазом. Он завидовал их деньгам, положению, их будущему. И почему-то по— идиотски верил, что если его приняли в их компанию, то значит и на него в один прекрасный день прольются все эти блага. Просто поразительно, до чего тупыми бывают полукровки. Хвала Мерлину, он сам не такой.

В дверях Петтигрю смущенно отшатнулся от малфоевской шлюхи, оглядываясь на неё, вошел в комнату, врезался в хрупкий столик у двери и чуть не сшиб стоящую на нем вазу.

Регулус закатил глаза и отвернулся, чтобы не видеть всей этой возни. Люциус, наоборот следил за ним очень внимательно. Нотт здоровался с парнями.

Обернувшись к сидящим в номере, Петтигрю стащил с головы вязаную шапку, куртку и прошел, приглаживая волосы. Раньше он очень боялся Люциуса. А потом почему-то поверил в то, что интересен ему и что Малфой вовсе не так страшен, как кажется.

Глупая грязнокровка.

Все чистокровные опасны! А Малфой в два раза опаснее и ядовитее остальных! Вот только другие чистокровные знают, как справляться с этой опасностью, а грязнокровки улыбаются и думают, что ситуация у них под контролем...

Вот и сейчас. Петтигрю торчал в их компании, совершенно чужой их миру человек и слушал, как они обсуждают планы на Рождество — Уоррингтон звал всех провести каникулы в его летнем особняке в Афинах. Регулус там уже бывал и ему там было скучно, но когда Петтигрю вдруг влез и заявил, что это — хорошая идея, все замолчали и посмотрели на него как на идиота.

Он очень хотел понравиться — и это всех бесило. Кроме Малфоя, который наблюдал за поведением Питера с улыбкой. Так хозяин смотрит на мелкую противную собачонку, которая вертится между гостями и клянчит кусочек мяса.

В конце-концов он сжалился над ним.

— Скажи Питер... — громко спросил он, резко перенаправляя беседу на никому не нужного мальчишку. — Как тебе понравилось играть за сборную Гриффиндора? Здорово быть частью команды?

Петтигрю был так взбудоражен тем, что все вдруг послушно обратили на него внимание, что заглотил наживку вместе с очередным куском рахат— лукума и даже не заметил.

— Понравилось... да они просто поиздевались надо мной! — прошамкал он. — Сириус... он специально всё подстроил, чтобы мы продулись, он пригласил меня в команду и на тренировках твердил, что я отличный вратарь, а оказалось, что им просто нужна была подстава! Плохой вратарь, который испортит игру, повод, чтобы Джеймс захотел вернуться на поле! — и он схватил ещё один кусок. Сахарная пудра просыпалась ему на воротник. — Он использовал меня... как обычно... я думал... я надеялся, это когда-нибудь прекратится, — его губы, облепленные пудрой, гадко затряслись.

— Да, друзья так не поступают... — вздохнул Люциус. — Слышал, Регулус? Твой братец совсем растерял остатки чести.

— У меня нет брата, — хладнокровно отозвался Регулус и Мальсибер понимающе похлопал его по плечу.

— Да-а, друзья...лично я бы не простил своим друзьям такую подлость, — молвил Люциус и переглянулся с Регулусом. — Я бы наверное захотел отомстить.

Питер уставился на него крошечными глазками.

— Как? — жалобно спросил он.

— Плечо ниже. Ниже! Руку выше.

Ремус засопел. Ему было тяжело, спину ломило, а лук, казалось, весил как целое дерево.

Он облизал пересохшие губы, вдохнул поглубже и поднял руки.

Если уж она могла его удержать, то он не то, что жаловаться, и думать о жалобе не имел права.

Валери шагнула к нему и ударила его сверху по плечу. Снизу — по руке, поднимая её.

— Вот так.

— Я стреляю?

— Нет.

Взвыть и заматериться. Больше уже ничего не хотелось.

Он простоял в такой позе вот уже почти что сорок минут, но Валери всё не разрешала ему выстрелить. Что за пытка? Какой в эттом смысл?

— Расслабь руку, — приказала она, закинув в рот пару лесных орешков.

— Какую?

— Левую.

Ремус чуть расслабил руку, которой сжимал древко и — поразительно — смог натянуть тетиву ещё туже.

— Стрелять? — не выдержал он.

— Хватит думать о самом выстреле. Ты можешь выстрелить прямо сейчас, но все равно промажешь. Я учу тебя стрелять в цель, стрелять как попало тебя уже научили, — и она отошла, а Ремус почувствовал обиду за отца. Это ведь он учил его стрелять и, между прочим, считался лучшим стрелком в их городе.