Щель (СИ)

- Будем ждать, – сказал Маня и вытащил самокрутку.

Под сенью вересковых деревьев, которые скрывали низкий БТР, было плохо видно, что происходит с той стороны. Но бой шел, выстрелы доносились и Маня раздумывал, как же все это остановить.

- Алый, Франтишек должен сообщить или подать знак, если что-то пойдет не так, как запланировано. А если нет, тогда будем придерживаться запасного плана. Это понятно?

Алый кивнул и переглянулся с Винтом, который немного расслабился и отпустил руку Митрюка. Рядом сидел Евсенко с заряженным калашом и смотрел через замызганное окно в другую сторону поля боя. Наверное, в такие моменты, когда нить бытия упущена, и случается какое-то стечение обстоятельств, приводящее губительные механизмы в действие.

Так вышло с Митрюком, который явно еще не оправился от лихорадочного чувства, что его все пытаются убить, уничтожить, не дать выжить, не дать найти Миру. Бред, который он нес по пути, должен был насторожить хотя бы Евсенко, но увы.

Когда раздался очередной взрыв, как раз неподалеку от линии разделяющей фронт атаки охотников и аббератов, Митрюк повернулся к Евсенко, схватил его калаш. Затем рванул на себя, буквально выдирая его из рук коллеги, который тут же получил локтем в нос, не успев среагировать на тычок.

Взвыв от боли, Евсенко повалился на Винта, который сидел напротив. Из-за этого Алый, сидевший у двери, получил ногой Митрюка в живот. Приоткрытая дверь машины, распахнулась и Митрюк вместе с еще одним аббератом вывалился на землю.

- Шустрик!!! – заорал Хосе.

Но Шустрик не успел выскочить в дверь, Митрюк лежа на спине ногами толкнул дверь так, что прищемил Шустрику руку, которая держала пистолет. Из последних сил вскочив на ноги, он бросился за линию фронта.

Очнувшийся от боли Евсенко, вывалившись со своего места, бросился за ним, однако тут же получил прикладом Винта по голове и рухнул на траву, наблюдая, как впереди в огненной дымке исчезает фигура Митрюка.

- Он уже не жилец. И это его выбор, – сплюнул подошедший Хосе. – А ты еще нам пригодишься, амиго. В кузов его, и привяжите посильнее.

Никому не пожелаешь увидеть смерть любимого человека. Особенно глупую, ненужную смерть. Людмила думала, что теперь-то она точно откроет Щель, даже если после этого ей придется словить пули. А Мира, она вернется к мужу и они уедут из этого ада. Почти счастливый конец.

Они укрывались под сводами разрушенной церкви, поблизости от поста и землянки, где вовсю трудились аббераты, поднося снаряды своим сослуживцам, отбивая невидимую цель. Людмила не могла взять в толк, за что же они сражаются и погибают. А Маня как-то умолчал об этом, хотя он-то знал наверняка.

Франтишек выбрался из полевой землянки с рацией в руке, когда за спиной раздался голос Заура в переднего края атаки:

- Охотник!!!

Все присутствующие встрепенулись и на миг восстановилась оглушающая тишина, которая на поле боя могла означать только одно. Затишье перед бурей.

Митрюк словно вынырнул из клубов дыма и пыли. Он не шел, он летел над остервенелой твердью с автоматом наперевес, чувствуя – цель близка. Никто в него не стрелял, словно устыдившись того, что он один против отряда в тридцать пять человек.

Мира увидела его первая из-под свода церкви. Это была радость и отчаяние, муки и слезы. Еще до рокового момента Людмила поняла, что по прошествии всего нескольких мгновений ничего будет не поправить. Поэтому она первая из присутствующих бросилась наперерез Мире, уже спешившей через квадрат боевых действий к своему суженому, который спустя мгновение получил такой свинцовый заряд, что впору было считать его рукотворной гаубицей.

«Расстрел одного карается потом смертью тысяч», – так говорил когда-то Людмиле ее отец, побывавший на войне.

Митрюк не дошел до Миры всего двести пятьдесят метров. Никто не узнает, почему не стреляли другие, но важно было то, что Митрюка убила именно Зарема, выпустившая несколько очередей в человека пересекшего линию фронта. Вражескую линию.

А потом Зарема стала стрелять в сторону Миры и Люды, а так же остальных перебежчиков и предателей аббератов, пришлось в срочном порядке увести Миру в подвальное помещение. Она была не в себе. Там на поле лежал ее будущий муж. Человек, который пришел за ней, даже не смотря на войну. Чертову войну.

- Я убью эту сучку, – причитала Мира, закрыв лицо руками. – Я ее убью. И всех вас.

Комментарий к 20. *(фр.) На войне, как на войне.

(полск.) Стой, где стоишь, беглец!

(полск.) Нет проблем

====== 21. ======

Они бежали без оглядки, старясь не останавливаться. Даже не отстреливаясь. После гибели будущего мужа Миры, она явно была не в себе, пришлось Франтишеку схватить девушку, взвалить на плечо и уносить ноги. Куда они бежали под обстрелами понять было невозможно. Но Людмила понимала, что если их сейчас настигнут – им конец. Почему-то очень захотелось выжить. До боли в ногах.

- Не останавливаться! – кричал Франтишек, смотря как Людмила замешкалась в грязи около канав. – Здесь недалеко бункер был, надо добраться до него.

Абаев единственный, кто делал остановки, чтобы стрелять. Людмила даже не думала об этом, она вообще забыла, что у нее есть пистолет.

- Долго еще? – попыталась перекричать стрельбу Людмила.

- Полмили.

Солнце уже давно ушло на покой, а бой местного значения превратился в накал страстей. Людмила понимала, что Зарема так просто их не отпустит, поэтому по пятам следовали псовые. Скорее всего это был Макс и Пит, они хорошо знали местность, и уж точно были в курсах, что тут есть бункер. А значит, даже если они туда доберутся, им предстоит кровопролитный бой, а у них оружия почти нет. На оружейные запасы бункера рассчитывать не приходилось. Но мало ли…

Ноги болели, уши заложило. Наверху, как и впереди, из-за темноты ничего не было видно. Однако Людмила научилась ориентироваться в темноте как кошка, хотя кошки наверняка нашли бы уже убежище.

- Почти на месте…

Едва Франтишек произнес эту фразу, впереди что-то чвакнуло.

- Фран?! Все нормально? – обеспокоился Абаев рядом с Людмилой.

И тут же они были сбиты кем-то, гораздо проворнее и тяжелее псовых. А может быть из-за темноты и усталости так показалось. На Людмилу навалилось нечто, закрывающее ей рот резиновой перчаткой, не давая вздохнуть. Она успела сунуть руку под ремень, дотягиваясь до пистолета, когда знакомый голос Мани произнес:

- Ни звука! Притворитесь мертвыми…

- Мы их упустили, Зарема! – пытался отдышаться Пит. – Не знаю, как им удалось скрыться, мы шли на хвосте, а потом – бац! – и на площади в милю никого. Черт бы подрал этих нейтральных, чую они руку приложили!

- Хватит сопли жевать! – рявкнула Зарема, доставая винтовку. – Найдите Ваську и убейте его. А потом найдите мне Жеку. Нам нужно обезопасить проход к Щели.

- Зарь, Жека … как бы сказать, – замялся Морт. – Походу, она крыса.

Зрачки Заремы расширились, она сжала винтовку. Предателей надлежало уничтожать.

- Я сама с ней разберусь. Макс, ты за старшего. Собери псовых и граничников, дай им команду не слезать с позиций, эти твари охотничьи не должны прорваться. Ясно?

- Да, мэм.

- Если меня не будет через полчаса, давай команду налетчикам, чтобы отправлялись на базу охотников. Мне нужны трупы этих тварей! Если провалишь операцию, следующим после Жеки будешь ты.

Зарема успела полюбить Жеку еще до того, как появилась Людмила и спутала им все карты. Но даже и хорошо, что спутала, возможно она причастна и к тому, что сейчас Жека совершенно не опасна. Действие лекарства было семичасовым, за это время можно выспаться и потом уничтожить Жеку и все улики: карты, книги…

Книга! Только сейчас Зарема подумала, что если Жеку нашла Люда, она прочла оригинал Грачева, а если нет, то кто-то прочел. Ни то, ни другое оптимизма не добавляло, очень долго все-таки Зарема скрывала ото всех истинное назначение Щели. По сути об истинном назначении знает только Маня и она. До Мани не добраться, а вот до Щели – запросто. Она надеялась, что псовые замуруют вход и никто туда не проникнет: ни живой, ни мутированный.