План "Б"

Наспех вытерев руки, Тата достала из письменного стола записи, которые вела в пору ученичества. Где же нужное место? Вот…

«Многие молодые волшебники входят в мир чар со своими старыми, немагическими взглядами, выработанными в обычном социуме. Однако чародейство — особая сфера. Здесь, к примеру, трудно установить грань между «мое» и «чужое», так как сверхординарные возможности подразумевают и незаурядную меру ответственности.

К сожалению, принимая первое, маги часто отвергают второе, создавая, таким образом, внутренне противоречие между «могу» и «хочу». Для людей подобный коктейль из желаний, комплексов и эмоций чаще всего безопасен. В магии же, отражающей сущность личности, внутренняя борьба, усиленная волшебством, выходя во внешний мир, приводит к тяжким последствиям. Причем, страдает и мир, и маг. Как минимум, за отсутствие внутренней гармонии и целостности, чародею приходится платить истощением потенциала. Как максимум, если противоречие слишком велико, не исключен и летальный исход.

Однако риск этот можно устранить довольно простым способом. Надо лишь изменить восприятие действительности. Маг может и должен корректировать свою личность. Постоянное духовное развитию (включая гармонизацию личности и постоянное познание) является не абстрактным благим пожеланием, а рабочим навыком. Впрочем, выработка и развитие гибкого логического мышления, критичности, адаптивности к новому делает сильнее и увереннее каждого человека, вне зависимости от способностей».

Телефонный звонок заставил прервать чтение.

— Здравствуй, Тата.

Ну и дела, объявилась подруга отца

— Как Михаил?

— Плохо. Выпивать стал.

— Он же всегда меру знал!

— Знал, да забыл. Вам-то, собственно, какая разница? Вы же расстались. Или …

— Не знаю. Передай, я звонила.

— Ладно.

Тата удивленно покачала головой. Она еще не до конца разобралась в себе, а вселенная уже двинулась на встречу? Или это совпадение? Какое там. Через неделю отец съехал. Вскоре позвонила мама.

— Банк нашей Барбары выкарабкался, и она на радостях даже кольцо с бриллиантом себе купила. Я новые пирожные запустила в продажу, теперь от покупателей нет отбою. У Вадима тоже дела пошли на поправку.

— Вот и хорошо.

Все уладилось. Но не само собой. За мгновение до звонка папиной подруги Тата, тяжело вздохнув, обреченно подумала: «Зачем я читаю прописные истины, зачем морочу себе голову? Надо, значит надо. Кто, если не я? Никто! Кто-то же должен! Не хочется, ясное дело. А придется! Я же их люблю. Даже папу!»

Глава 2. Мужчины и годы

Следующие три года стали для Таты школой жизни. Она училась профессии, взаимодействию с коллегами, начальством, подчиненными, которые вскоре появились, и получала по этим «предметам» исключительно хорошие оценки. А вот хитрая наука отношений с мужчинами, к сожалению, ей ни как не давалась.

Первый серьезный урок преподнес Андрей.

Узнав, что жених спит с лучшей подругой, Тата сразу же уволила обоих. Однако Андрей со временем вымолил прощение и даже уговорил ее сходить в ЗАГС. О чем Тата пожалела очень быстро и очень сильно, так как официальный статус обострил в любимом настойчивую, можно сказать, навязчивую идею устроить дела за ее счет.

Едва переехав, дражайшая половина возжелала быть занесенной в акт о приватизации «хором».

— Нет, — отказалась от сомнительного мероприятия Тата.

— Почему? Нежели, ты мне не веришь?

— Представь себе, не верю.

Подозрительность — болезнь хроническая. Заразившись, вернуться к святому неведению и искренности, ох, как трудно. Тата даже не пыталась. Обжегшись на молоке, она старательно дула на воду.

— Ты не права, — не обиделся Андрей, — я стою доверия.

Врал. Ничего муженек не стоил.

Как-то Тату остановил сосед, и, явно смущаясь, выдал:

— Таточка, прости Бога ради. Не подумай, будто я навязываюсь или лезу, куда не следует, но я тебя с детства знаю…

— В чем, собственно, дело?

— У вас проблемы с деньгами?

— Не понимаю, — удивилась Тата.

— Я недавно встретил у подъезда некоего субъекта. Личность, между прочим, подозрительнейшая. Дает копейки, — от беспокойства сосед говорил торопливо и не связно. — А я бы не поскупился…

— Кого вы видели, я не поняла?

— У вас в доме был оценщик. Он жулик, бандит. Если вы продаете что-то из обстановки, я с удовольствием куплю.

От былого великолепия в доме осталась: стильная ореховая горка, заполненная коллекцией мейсенского фарфора середины 18-го века; зеркало старинное необычной формы и кабинетный дубовый гарнитур. Горка и гарнитур — середина 19-го века, работа известного мастера Нащекина — особых эмоций у Таты никогда не вызывали. А вот зеркало и фарфор она обожала. Огромное, чистой воды венецианское стекло обрамлял венок из резных виноградных ветвей. Три птички клевали ягодки, десять жучков выглядывали из-под листьев. Оправа крепилась к т-образным перевернутым лапам в виде крепеньких купидонов, сидящих верхом на огромных лохматых псах. Тельца ангелочков служили поддержкой зеркальной глади, туловища собак обеспечивали устойчивость сооружению.

Статуэтки стоили отдельного разговора, очень приличных денег и воспоминаний детства. С фарфоровым народцем с попустительства бабушки, тайно от деда — владельца коллекции — Тата играла в сказки, когда была маленькой.

Так или иначе, расставаться с мебелью и статуэтками она не собиралась. О чем и заявила соседу, а потом и милому, когда через пару дней, изобразив внезапное озарение, он предложил:

— Если продать кое-что из этого барахла, можно начать свой бизнес.

— Это не барахло, а антиквариат, — поправила Тата.

— Какая разница?

— Нет.

— Что — нет?

— Все — нет!

— Тата, ну, послушай, — муж взялся за дело всерьез, — сейчас такое время, люди делают состояния, деньги валяются прямо на полу.

— Вот и поднимай.

— Мне нужен стартовый капитал. Что ж сидеть на богатстве, пахать на чужого дядю и зарабатывать копейки! Давай продадим мебель, фарфор. Я все верну, обещаю.

Жадность придавала речам мужа убедительность. Еще бы. Ведь суммы, о которых шла речь, поражали воображение нолями. Стеклянные барышни и кавалеры тянули на новый «мерс». За зеркало можно было год содержать собственную фирму.

Однако, удовлетворять мужние амбиции Тата не желала. Зарабатывала она прилично, браком не дорожила, а главное считала: «Хочется человеку машину и фирму? Бог в помощь. Пусть зарабатывает!»

Андрей предпочел более легкий путь.

Однажды Тата обнаружила пропажу. Исчезли фарфоровая рыжеволосая девчонка в пышной юбке с лохматой собачонкой в руках и блондинистый менестрель в окружении нарядных дам.

— Где? — спросила Тата. — Где статуэтки?

— Продал! — заорал муженек. — Черт возьми, мне позарез нужны деньги!

Нападение — лучшая форма защиты. Истина старая, как мир. И как война.

— Мне угрожали, у меня не было другого выхода, — оправдывался супружник. Слова воняли ложью.

Тата неожиданно поняла, что понимает, о чем думает муж и поморщилась. Мало того, что мысли сами по себе были отвратительны, процесс проникновения в чужое сознание доставлял мало удовольствия. Мысль — вещь интимная, как прокладка или тампон. Догадываться какова она — одно дело. Знать — другое. А уже чувствовать — бр-р-р! — третье.

— Не оправдывайся, — уронила горько. Сердце зашлось от печали. Умение читать мысли, объяснила когда-то бабушка, приходит не от хорошей жизни. Проницательность является наградой за принесенных в жертву коровок, за развенчанные и разменянные на обиды иллюзии. — Ладно, — добавила уже спокойнее и вышла из комнаты. — Словами делу не поможешь.

«Пронесло!» — возликовал Андрей. Он не надеялся на легкую победу и очень обрадовался смятению жены. Напрасно.

Тата предпочитала ставить над чужими «і» свои точки. Первым делом она выяснила, где сейчас статуэтки и целы ли деньги, которые получил муж. Затем сложила обстоятельства, таким образом, чтобы рыженькая и менестрель вернулись домой. И только после этого взялась за самое сладкое блюдо — месть.