Неизбежность (ЛП)

— Понимаю, но я не знаю другого пути, чтобы защитить тебя, — устало отвечаю я, слезая с его колен и подходя к будильнику. — Я поставлю будильник на пять часов, так что мы сможем выскользнуть отсюда, прежде чем проснется Регулярная армия Меган.

— Единственный человек, с которым я когда-либо спала — была моя лучшая подруга Молли, и она никогда не говорила, что я храплю, но если я это делаю, то оставь эту информацию при себе — и без вариантов. Когда я говорю «спали», я имею ввиду именно это, — сообщаю ему я, подойдя к кровати и откидывая одеяло. — Я так устала, что чувствую головокружение.

— Я могу снять рубашку? — спрашивает меня Рассел.

— Эмм… конечно, — не смотря на него, говорю я. Очевидно, это плохая идея, но я ничего не могу поделать, залезая в мою односпальную кровать.

После этого, настольная лампа выключается и кровать провисает под тяжестью еще одного тела, когда Рассел лежится рядом со мной.

Вряд ли моя кровать удобна для его большого тела — его нога свешивается с нее. Парень настолько велик, что все равно касается меня. Но другого способа, кроме как положить щеку на его грудь и оставить его плечи на матрасе, не было.

— Пожалуйста, скажи мне, что они поставили в твою комнату большую кровать. И твоя нога не свешивается, — сонно говорю я.

— Эээ, кхм, — тоже сонно отвечает он. — Меня измерили и сделали ее на заказ.

— Мило, — комментирую я.

— Эви, ты расскажешь мне, что произошло сегодня на самом деле, — спрашивает вновь Рассел.

— Ммм… сон для меня главное, — сонно отвечаю я.

После этого, я ничего не слышу, кроме будильника, зазвеневшего в пять утра. Я лежу но моей стороне кровати, спиной к Расселу, а его руки крепко меня обнимают. Протянув руку, он переворачивает часы, а потом снова возвращает ее на мое бедро. Солнце еще не встало, но предрассветного света достаточно.

— Я хочу спать, — шепчу я. — Тьфу, мои волосы были везде, в ближайшие дни я должна что-нибудь с ними сделать, — говорю я, сев только для того, чтобы вытащить свои волосы из-под руки Рассела.

— Я не делал этого, — в ужасе говорит Рассел, вытащив волосы из-под своей руки. — Если это сделал я, то никогда не прощу себя за это.

— Все плохо, да? — тихо спрашиваю я, садясь и потирая глаза.

— Я бы не стал заходить так далеко… просто не делай так больше, — говорит он, приподнявшись на локте.

— Может быть, мы пропустим учебу сегодня? В первый ученый день они никогда ничего не изучают, а я хочу подольше поспать, — соблазнительно говорит он, похлопывая по тому месту, где я только что лежала.

— Рассел Маркс, мы не будим пропускать! В любом случае, мы должны вытащить тебя отсюда, прежде чем тебя услышит Меган. Ты знаешь, что недалеко находятся душевые, и некоторые девушки ходят по коридору в одних полотенцах, — спокойно объясняю я, пытаясь заставить его встать с кровати.

— Действительно… ну, я не могу это пропустить… Я просто подожду здесь, пока они не зайдут, а потом… — он умолкает, когда я кидаю в него подушкой

— Рассел! — серьезно шепчу я. — Вставай! Мы вытащим тебя отсюда.

— Утром, ты сварливая. Тебе нужно выпить кофе, или что-то еще? — поддразнивая, шепчет он.

— Да, целая кружка, — вставая, говорю я.

Я спотыкаясь иду к шкафу, чтобы найти толстовку с капюшоном, потому что сегодня утром холоднее, чем обычно.

Надевая ее, я замечаю, что мое колено все еще перебинтовано бинтами, которые прошлым вечером наложил мне Рид, так что возвращаясь обратно к кровати, я хромаю.

Я подбираю рубашку Рассела со спинки кресла и беру ее на кровать.

— Почему ты в таком хорошем настроении? Вчера вечером ты точно спал не больше меня. Ты жаворонок? — в притворном ужасе спрашиваю я.

— Жаворонок, ну, может быть, но, проще говоря, прошлой ночью я побывал в самых прекрасных частях ада — тихо говорит он, беря рубашку, которую я протягиваю ему.

Он встает с кровати, пожимает плечами, а я стараюсь не смотреть на его идеальный пресс.

— Прошу прощения, в прекрасных частях ада? Что это значит? — спрашиваю я.

— Рыжик, ты не парень, так что нет смысла объяснять, — улыбается он, но не продолжает.

— Я что, действительно, первый парень, который спал рядом с тобой? — спрашивает он.

— Да, — соглашаюсь я краснея и подаю Расселу его обувь.

— Это значит… — начинает говорить Рассел. Он забирает у меня свою обувь и ставит ее на пол.

— Да, это именно то, что это означает, — отвечаю я.

Ранним утром я не готова для неловких разговоров.

Я подхожу к шкафу, чтобы взять босоножки.

— Как это возможно? — с усмешкой на лице спрашивает он.

— Я просто не встретила нужного человека, — бормочу я краснея. — И прекрати улыбаться как Чеширский кот, — говорю я обуваясь.

Я подхожу к двери, открываю ее и просовываю голову.

Поскольку в коридоре никого нет, Рассел присоединяется ко мне. Мы идем к задней лестницы.

Открывая заднюю дверь, я проверяю, нет ли кого на парковке, но она кажется пустой, поэтому я выталкиваю Рассела и закрываю за нами дверь.

— Фух, это было близко, но нас почти никто не видел, — сладко ухмыляясь, говорит Рассел.

Я тоже ничего не могу поделать и тоже улыбаюсь. — Во сколько сегодня твой первый урок? — спрашиваю его я, испытывая чувства облегчения, от того, что мы не попались.

— В десять. Я попрошу кого-нибудь из парней, чтобы захватили мне что-нибудь из кафетерия, — самодовольно говорит он.

— Ты можешь пойти и поспать до десяти… В восемь у меня история искусств, но для меня это нормально, потому что думаю, что это будет мой любимый предмет, — с предвкушением говорю я, борясь с ветром и убирая волосы с лица.

Рассел приподнимает бровь: — Почему? — спрашивает он, заправляя выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Потому что у меня никогда не было класса подобного этому. Это будет мой экзистенциальный полет из железной клетки разума, — с надеждой отвечаю я, взволнованная перспективой узнать что-то новое.

— Блин, девочки, вы всегда такие умные. Я даже не уверен, что ты поняла, что ты имеешь ввиду. Во всяком случае, когда мы можем поговорить? — многозначительно спрашивает он.

— Мы должны обсудить, что же вчера с тобой произошло.

— Здесь нечего обсуждать, — упорствую я, надеясь, что если он встретится с некоторым сопротивлением, то отступит.

— Если этого не скажешь ты, то тогда я пойду и прошу того, кто втянул тебя во всю эту историю, — упрямо утверждает Рассел, не делая никаких попыток идти.

— О, отличная идея. Поскольку ты такой упрямый, я думаю, он все тебе расскажет. Пока ты здесь, почему же не пригласил его потусоваться или прийти на игру! — саркастически говорю я. — Ты ненормальный?

— Нет, не ненормальный, но в последнее время я видел некоторые вещи, вопросы, на которые я хочу получить ответы. Наша встреча была похожа на расщепление атома. Со мной что-то произошло, а затем мой мир взорвался, и я просто пытаюсь понять все это. Так что, ели это означает, что нужно противостоять ключевому игроку в нашей драме, то я сделаю это, — решительно говорит он.

— Почему ты не хочешь позволить мне защитить тебя, Рассел? Пожалуйста. Это не драма. Это… Это… Я… и ты, не можем… ты точно не можешь, Рассел.

Я прижимаюсь щекой к груди Рассела, а его руки обнимают меня, успокаивая.

— Просто позволь мне… Пожалуйста?

— Рыжик, что бы это ни было, ты не справишься. Это обращено на меня, — спокойно говорит он.

— Тогда пусть это будет направленно на меня, а не на тебя, ок? — отвечаю я.

— Женщина, ты такая упрямая, — с раздражением говори он.

— Виновата, — соглашаюсь я.

— Встретимся в кафетерии за ленчам? — покорно спрашивает он.

— Я угощаю, — соглашаюсь я.

Я оказалась права на счет класса истории искусств; он отличается от всех классов, которые я когда-либо посещала. Профессор Сэм МакКинон очень талантливый художник-портретист. Его обсуждения шедевров, которые мы будем проходить в этом семестре, нечто иное, словно любовник говорит о своей любимой. Его описание чувственны, вдумчивы и полные страсти. Несмотря на то, что он совсем молодой, он все же профессор в старшей школе.