Игра на двоих (СИ)

Никто не придет. Я осталась одна, как и хотела. Не знаю, что сейчас происходит в Капитолии, кто стал новым Президентом Панема и провел ли он последние Голодные Игры. Не знаю, что стало с Дистриктом-12 и Деревней Победителей. Не знаю, какой сегодня день и сколько сейчас времени. Я не хочу ничего знать. В моем доме нет телевизора и телефона, мне не приходят письма, никто не знает мой новый адрес и не помнит меня. И это хорошо. Дайте Огненной Китнисс спокойно догореть в пламени, что она когда-то разожгла. Теперь пламя живет в домашнем камине и мне не составляет труда его контролировать. Оно больше не навредит никому… Кроме меня.

Все мои дни похожи, как две капли воды. Я не делю их на хорошие белые и плохие черные. Они одинаково серые. Мне продолжают сниться кошмары, в которых я заново переживаю всю историю, и не только от своего лица. Резко проснувшись, я долго смотрю невидящим взглядом в потолок и облегченно вздыхаю при мысли, что это был всего лишь сон. Я больше не боюсь. Эти сны никогда не станут вещими: они сбылись давным-давно. Я ничего не потеряю, потому что у меня ничего нет. Нечего терять.

Теперь огонь в камине, старые письма и спутанный клубок воспоминаний — всего лишь игра. Детская, безобидная игрушка, которой я занимаю себя, когда становится скучно. Моя собственная игра, по моим правилам.

Иногда она очень увлекательна, иногда — немного утомительна.

Неудивительно, после стольких лет.

Но есть игры гораздо хуже этой.

========== Эпилог. Часть 2. Я очень хочу жить ==========

— Хейм?

— Да, детка?

— Мне приснилось, что я умерла.

— Это всего лишь сон, Эрика. Ты жива. Мы живы.

Если бы вы только знали, сколько раз Хеймитчу приходится повторить последние слова, чтобы я наконец поверила ему и спокойно уснула. Каждую ночь мне снятся сны. Разнообразные сюжеты и множество действующих лиц, но финал истории один и тот же. Смерть. После шести тысяч подобных ночей я начинаю сомневаться, где сон, а где реальность. И только мужчина, что лежит рядом, крепко держит за руку, согревает теплом своего тела и шепчет что-то успокаивающее, не дает мне окончательно запутаться и потеряться в лабиринтах Жизни и Смерти.

Во сне, что преследует меня все эти годы, мы с ментором, взявшись за руки, стоим на крыше Министерства и смотрим в небо. Все закончилось. Мы победили. И в этот самый момент, едва нам удается ощутить пьянящий вкус свободы, раздается оглушительный взрыв и пол вдруг уходит из-под ног. Объятые пламенем, мы бесконечно долго падаем в пропасть, так долго, пока не сгорим дотла. Нестерпимая боль мгновенно распространяется по телу и проникает внутрь, заполняя собой каждый орган, каждую клетку, каждый капилляр. Легкие сводит от нехватки кислорода, горло сжимает болезненный спазм. Пылает кожа, трещат и ломаются кости, но адреналин уже стремительно бежит по венам, позволяя мне забыться и больше не чувствовать боли. Тело становится легким, почти невесомым, а за спиной вырастают крылья. Мы больше не падаем — мы летим. Последнее, что я помню, — вспышка света, пустота и долгожданное ощущение покоя.

Тяжело вздохнув и все еще держа руку Хеймитча, опускаюсь на подушку и прокручиваю в памяти не сон, но настоящие воспоминания о тех днях. Никакого взрыва не было. Последним приказом Сноу стала капитуляция.

— Ты точно хочешь уехать прямо сейчас? — тихо спросил Хеймитч следующим утром, пока мы собирали вещи.

Он знал, как сильно я рвалась домой. И еще он знал, как сильно я хотела, чтобы Семьдесят Седьмые Голодные Игры состоялись. Ночью, когда мы наконец смогли остаться наедине, я пересказала ему свой последний разговор с Аль.

— Да.

Я подошла к ментору и, взяв его лицо в свои руки, заставила отвлечься от сборов и посмотреть мне в глаза.

— Койн, которая готовилась стать новым Президентом, мертва. У Панема должен быть правитель. Еще немного, и столицу снова зальют реки крови: начнется борьба за власть. Я хочу находиться далеко отсюда, когда это произойдет. Мы и так слишком долго были под перекрестным огнем.

— Я понял тебя, детка. Но как же…?

— Это еще не конец, Хейм. Мы вернемся в Капитолий и получим то, что принадлежит нам по праву. Надо только немного подождать.

С этими словами я достала из кармана сложенный вчетверо листок бумаги. Та самая резолюция о проведении Голодных Игр с подписями Победителей и Альмы Койн, исполнявшей обязанности Президента Панема.

Конечно, наши планы были нарушены самым бесцеремонным образом: на выходе нас уже ждал Плутарх. Своим сияющим видом и довольной ухмылкой мужчина напоминал досыта наевшегося сливок кота. Того и гляди облизываться и мурлыкать начнет. За его спиной маячила Фалвия с планшетом в руках.

— Господа, надеюсь, вы не покинете меня в столь ответственный момент? Нам с вами еще многое предстоит!

— О чем ты, Хевенсби? — снисходительно усмехнулся ментор. — Нашим путям давно пора разойтись.

— Только не сейчас! — возразил тот. — Впереди последние Голодные Игры, и Генриетта, насколько я знаю, выразила желание стать Распорядителем.

— А как же новые выборы? Я думала, это важнее. У Панема должен быть Президент.

— Ах, ты об этом, — с беспечной улыбкой протянул Плутарх. — Не беспокойся. Решение уже принято.

Мы с Хеймитчем непонимающе уставились на мужчину.

— Какое решение? Кто станет новым главой государства?

— Все, — спокойно заявил собеседник. — Народ больше не потерпит тирании, а если власть сосредоточена в руках одного человека, то есть большая вероятность, что рано или поздно он станет тираном. Ощущение власти опьяняет, знаете ли. Мы больше не можем и не хотим рисковать. Президент будет избираться на пять лет, населением всего Панема. Никто не допустит, чтобы «рано или поздно» наступило.

Нельзя сказать, что его слова нас удивили, ведь без вмешательства Койн все к тому бы и шло.

— На последнем собрании мы проголосовали за создание парламентской республики, — продолжил Хевенсби, — то есть политического строя, при котором жители каждого Дистрикта и Капитолия смогут выбирать представителей, которые будут защищать их интересы в централизованном правительстве. Раньше эта система работала. Почему бы не попробовать снова?

«Действительно, » — мысленно усмехнулась я. — «В конце концов, если дело не выгорит, всегда можно поднять восстание и организовать третье пришествие Темных Времен.»

В срочном порядке были проведены экстренные выборы, на которых формальным главой государства избрали Лайм, командора из Дистрикта-2. Признаюсь, к продвижению и победе ее кандидатуры приложили руку Победители, в частности, я, Хеймитч и Бити. Эта женщина запомнилась нам еще во Втором, во время осады Ореха, когда, наряду с командором Восьмого, всеми силами пыталась избежать лишних жертв и гибели не только мирного населения, но и солдат. Тогда мы надеялись, что хотя бы в течение следующих пяти лет, пока она будет Президентом, нам обеспечен покой, а большего и не надо.

Позже Плутарх, как один из главных людей страны, предложил мне и Хеймитчу места в парламенте. Мы поблагодарили его за оказанную честь и отказались не раздумывая.

— Значит, не веришь в светлое будущее Панема? — тихо спросил Хевенсби после очередного собрания.

— Нет.

— Умница, — кивнул мужчина.

— Ты готовишься к очередной войне и снова собираешь вокруг себя самых сильных союзников?

Стены конференц-зала содрогнулись от его смеха.

— О, не сейчас. На данный момент у нас конфетно-букетный период и все соглашаются с тем, что такой ужас не должен повториться.