Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Одна рука.

Две.

Тысячи рук водили по внутренней поверхности двигателя, царапали стекло, гладили его или били по нему, будто бы желая вырваться на свободу. А за ними оператор разглядел фигуры. Огненные шевелюры. Глаза.

Тысячи глаз, устремленные на Мартина Бэйна.

- Марти! – любимый голос вырвал оператора из гнетущего наваждения. – Какого черта ты встал столбом?! – воскликнул Анжело, хватая парня за руку и силком оттаскивая его от продолжающего изменяться двигателя. – Не знаю, что это за хреновина, но она меня пугает! Давай сделаем свое грязное дело и уйдем отсюда! Уйдем как можно скорее!

- Но… Руки… – еле ворочая языком, прошептал оператор.

- Какие к чертям руки?! – вспылил Анжело. – Это пламя! Всего лишь пламя и ничего больше! А меж тем сейчас лучшее время для выполнения нашего плана! – тряхнул журналист оператора за плечо. Бэйн, моргнув, вновь уставился на видоизменяющийся двигатель и действительно ничего кроме огня не разглядел.

«Но я знаю, что мне не показалось…»

- Марти, пошевеливайся! – Анжело, взбудораженный происходящим и подначиваемый сигналом тревоги, что вопил на все помещение, схватил Бэйна за капюшон пуховика и потащил к желанному стенду. Кот уже некоторое время вертелся вокруг него, то и дело перескакивая через лежащего рядом человека. Видимо сотрудник увидел животное и попытался выгнать его из помещения. Это стало его роковой ошибкой, так как теперь он покоился за стендом в неестественной позе с перегрызенным горлом. Бэйн задержал свое внимание на трупе всего на мгновение, невольно подумав о том, что поведение кота они не просчитали и произойди эта самая проблема с двигателем чуть позже, их дырявый план из-за глупого животного мог пойти прахом.

«Будем считать, что нам повезло…» – подумал Бэйн, невольно взирая на руку, которой касался двигателя.

А что, если это не везение?

Ведь он подошел к двигателю не просто так.

Его позвали.

Ему хотели что-то сказать?

И не Бэйн ли стал виновником того, что творилось теперь?

«Как же тяжело помнить лишь отчасти!» – сокрушенно фыркнул оператор, устало потирая виски.

- Как думаешь, если мы разобьем стекло и сработает сигнализация, кто-нибудь заметит? – Анжело уже почти орал, пытаясь перекричать сигнал тревоги.

«А ты сам как думаешь?!» – хмыкнул оператор, размахиваясь и ударяя ребром ладони по не слишком прочному стеклу. То осыпалось, будто прозрачный лёд. Осколки разлетелись во все стороны. Один даже откатился к коту, который заметив стекляшку, тут же начал с ней играться.

- А ну иди сюда, глупая кошатина, – забормотал Анжело, хватая Мурзика в охапку и подтаскивая к стенду. Бэйн же осторожно извлек старый, пожелтевший кусок чертежа из защищавшего его стеклянного ящика, стряхнул с него осколки и только затем поднес «добычу» к кошачьей морде.

Сигнал тревоги, тем временем, и не думал замолкать, с каждым мгновением лишь нарастая. Сверкающее фиолетовое пламя в двигателе, будто живое, бесновалось, ударяясь о прозрачные стенки и расползаясь по ним фиолетовыми искрящимися всполохами. Вместе с тем, оно все больше походило не просто на пламя, а на странного вида субстанцию, сплетающуюся из многочисленных элементов.

«Будто бы из человеческих тел…» – подумал Бэйн, с усилием отворачиваясь от двигателя. Он решил, что больше не повернется к жуткой машине, вот только сквозь сигнал тревоги, скрип и треск видоизменяющегося двигателя и жуткого звона стекла прорвалась песня, заставившая парня поменять свои планы на сей счет. Холодная, пронизывающая до костей песня мгновенно заполнила уши Бэйна, отведя на второй план посторонние звуки. Оператор резко повернулся к двигателю, и увидел, что в самом его центре в сплетении человеческих тел будто бы на их вершине сформировалась одна единственная фигура. Она пела, а все, кто копошились под ней будто насекомые, тихо подпевали, создавая жуткое многоголосье. Песня, словно гром среди ясного неба перекрыла и крики паники снующих вокруг работников ТЭС, и сигнал тревоги. Оглушающее многоголосье просочилось везде, внедряясь в подсознание абсолютно каждого.

- Это еще что за херня?! – простонал Анжело, борясь с взбесившимся от убийственного гула котом.

«Песнь вечности…» – подумал Бэйн, ощущая холодный ужас, сковавший его горло. Так страшно Бэйну было разве что однажды. В тот роковой день, когда он смотрел на то, как на его глазах убивают родителей.

- Начало конца, – выдохнул он вслух, но мгновенно спохватившись, мотнул головой. – Неважно. Перед нами стоит иная цель, – резко оборвал он любые размышления Анжело на сей счет. – Только что мне пришла в голову весьма неприятная и запоздалая мысль: а что, если этот чертеж – лишь бутафория? В таком случае все наши усилия были напрасны.

- Вот и проверим! – пропыхтел журналист, из последних сил удерживая кота рядом с чертежом. – Давай котик, принюхивайся хорошенько! Нам нужно помещение, где таких бумажек пруд пруди! – забормотал он животному на самое ухо, не обращая внимания на гвалт, стоящий вокруг. Никто, включая непосредственного создателя кошек-мутантов, не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, способны ли его подопечные осознавать смысл сказанного человеком. Но Мурзик, будто мгновенно поняв, что от него требуется, вырвался из объятий Анжело и устремился в противоположную от беснующегося вечного двигателя сторону к маленькой непримечательной двери, походившей на вход в подсобку. Бэйн и Анжело не задумываясь последовали за ним.

- Ой, – вздрогнула девочка, схватившись за плечо, украшенное шутовским колпаком. – Странное ощущение, – пробормотала она, проводя пальцами по изображению и к своему удивлению замечая, что маленькая татуировка на светлой детской коже начинает мерцать.

- Чешется, – подтвердил мальчишка лет тринадцати, шкрябая ногтями такую же отметину, что красовалась у него на шее.

- Эй, мелкие! Шут собирает всех в главном зале! Поторопитесь! – окликнула детей высокая молодая девушка, что быстро прошла мимо. Девочка и мальчик переглянулись и последовали за ней. Шут? Собирает? Давно такого не было!

Когда дети прошли в зал, где в самом центре на пьедестале возвышался шутовской трон, там уже собралась добрая половина Чароитов – людей, которые в Майбурге назывались однопроцентниками.

- Шут собирал вас больше года, да, – провозгласил Шут, вальяжно расположившись на троне. – И вот наконец-то настало то время, для которого Шут все это делал. Двигатель почти проснулся. Песнь вечности уже тихим гулом гуляет по тоннелям наших шахт. Если прислушаетесь, вы обязательно ее услышите! Слушайте же, да, – приказал он и сотни людей мгновенно подчинились, замолчав и прислушавшись.

- Я слышу! – первой подала голос та девочка, что все еще держалась за плечо. – Я слышу песню!

Тихая какофония звуков, походившая на хоровое пение, действительно наполнила зал, знаменуя неизбежное. Люди зашушукались, еще не до конца понимая, к чему же все это приведет. Но все они верили Шуту – своему неотъемлемому лидеру. И если он говорил, что что-то Начиналось, значит так оно и было.

- Им понадобится наша помощь, – продолжал вещать Шут. Никто не знал, кому это «Им», и уж тем более не был в курсе того, какая именно помощь от них потребуется, но ни единый человек не посмел прервать фигуру и поинтересоваться на сей счет. Каждое слово Шута было нерушимой истиной. Им же следовало лишь подчиняться его приказам. Подчиняться, чтобы исполнить свою миссию, о которой лидер говорил им не единожды.

Шут лениво соскользнул с трона и спустился с возвышения к десяткам больших коробок, содержимое которых было никому неведомо.

- С этого самого мгновения вы начнете вспоминать то, чего не должны помнить, да. И откроется вам истина, которую вы не должны знать. Не спрашивайте Шута, что делать. Делайте. Не спрашивайте, как с этим жить. Живите. С этого момента Шут вам больше не нужен. Каждый из вас сам решит, на чьей он стороне и кого будет поддерживать. Хотя… Вы сделали выбор еще в прошлый раз и потому Шут верит вам, – лидер всегда говорил загадками, но сегодня это было даже таинственней обычного. – Отныне вы армия, которая поможет им остановить катастрофу. В этих коробках ваша экипировка. Она позволит вам видеть своих среди всех. Отныне каждый из вас станет Шутом, – выдохнул он, открывая одну из коробок и выуживая оттуда черную толстовку с шутовскими хвостами и разноцветными помпонами на их концах. – Отныне все вы станете Шутом, – промурлыкал он, любовно поглаживая вещь, а затем протягивая ее невысокому мужчине, что стоял к лидеру ближе остальных. Он с благодарностью принял дар Шута и тут же натянул вещь на себя. Она оказалась чуть большего размера, но это никого не смутило. Мужчина застегнул молнию, накинул на голову капюшон и повернулся к остальным, поразительным образом начав походить на лидера.