Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

«Серьезно? Можно?» – на всякий случай вздернул он правую бровь, на что Анжело в раздражении сам шагнул в сторону оператора, вцепился в его голову, встал на цыпочки и чмокнул бывшего киллера в губы.

- Вот как это делают настоящие мужики! – заявил он. – Просто Берут и Делают, – из его уст это звучало особенно комично. Бэйн усмехнулся.

«В таком случае без истерик с твоей стороны, договорились?» – предупредил он, с силой хватая Анжело за челюсть и впиваясь в его губы куда менее невинно, чем до того это сделал журналист. Мартин прекрасно понимал, что сейчас не время и не место для поцелуев, также, как не были уместны его похотливые мысли до того, но разве можно отказаться от лишней возможности прикоснуться к человеку, на которого сам же накладывал табу несколько лет.

- Марти, хватит… Перестань, – пробубнил Анжело явно с неохотой отталкивая от себя парня. – Займемся уже делом, – вздохнул он с таким видом, будто готов был послать к черту все свои мечты о разоблачении мирового заговора, только бы остаться в объятьях Бэйна еще на мгновение. Но бросать все на полпути ради личных желаний журналист не умел. Не умел этого и Мартин. А потому, подбодрив себя мыслью о том, что у них с Анжело всё еще впереди, оператор грубо стащил пуховик с одного из мирно спящих работников ТЭС, натянул его на себя и накинул на голову капюшон. Порывшись в карманах своих жертв, он выудил два планшета, один из которых вручил Анжело, завершая его и собственный образы непосредственных сотрудников станции.

- Через пару метров не забудь снять респиратор, – предупредил Мартин, кивая в сторону объекта, к которому они теперь могли приблизиться, не вызывая лишних подозрений. Их целью являлся небольшой стенд чуть в отдалении от вечного двигателя, где под стеклом в качестве музейного экспоната хранился один из древних чертежей, на котором изображался кусок вечного двигателя. Не стоило и сомневаться, что данный экземпляр был вырван из общего собрания чертежей и документов, хранилище с которыми и искали оператор и журналист.

- Если мимо нас будут проходить работники ТЭС, тут же начинаем громко смеяться! – предупредил Анжело.

«Это еще нахера?» – не смог сдержаться Бэйн.

- Чтобы не привлекать лишнего внимания!

«По-твоему два работника ТЭС, дико ржущих на рабочем месте – это нормально?» – скептически нахмурился Бэйн.

- В таком случае… Просто делаем вид, что чем-то очень сильно обеспокоены, – продолжал фантазировать Анжело.

«Так и до общей паники не далеко», – парировал оператор.

- Хорошо! – тихо психанул Кьярэ. – В таком случае, что предлагаешь ты?!

«Разделиться. Здесь по двое никто не ходит. Сперва, выйдешь ты, затем я. Встретимся у стенда, когда убедимся, что рядом никого», – с этими словами Бэйн с силой вытолкнул Анжело из убежища, предлагая ему идти первым.

- Разделиться – худшая идея, которая только могла прийти тебе в голову! – запротестовал журналист, упираясь. – Тебя что ничему не научили ужастики?! – выпалил он.

«Мы не в ужастике! – напомнил оператор. – Шевели ногами!»

Анжело, продолжая ворчать себе под нос, будто старый дед, с опаской направился к распахнутому генератору, у которого до того считывал данные один из работников ТЭС, преждевременно отправленный в мир грёз. Бэйн, убедившись, что блондин занял свою позицию, подождал еще минуту, прежде чем как ни в чем небывало вышел из-за укрытия и, не торопясь, витиеватым путем побрел в сторону стенда, постоянно поглядывая в планшет и делая вид, что занят чем-то весьма важным. Оператор планировал разместиться где-нибудь неподалеку от стенда и уже там, проанализировав обстановку, решить, что делать дальше. Вот только он не учел, что в его планы вклинится фиолетовое пламя, сверкавшее внутри вечного двигателя. Несколько всполохов пару раз привлекали внимание оператора, но он, подняв глаза к огромному техническому сооружению, вновь отводил их к планшету, где на экране прыгали непонятные ему графики. В третий же раз отвести взгляд Бэйн так и не смог. Пламя, будто гипнотизируя его, манило парня к себе. И тот, не смея противиться странному зову, внезапно сменил направление своего движения, устремившись прямиком к двигателю. Не совсем понимая, зачем он это делает, Мартин осторожно перешагнул символическое ограждение, которое поставили для посетителей экскурсий, дабы те не подходили к сложному механизму слишком близко, вплотную подошел к тихо вибрирующему и источающему холод двигателю и коснулся пальцами толстого прозрачного стекла, за которым бушевало пламя. Легкое покалывание у основания пальцев медленно поползло от руки к шее и голове Марти, пока не сконцентрировалось у его глаз, которые защипало от холода. Бэйн невольно зажмурился, пытаясь справиться со жжением, а когда вновь распахнул глаза, ему предстала будоражащая кровь картина. Не пламя, но нечто большее следило за ним из двигателя. Странный пламенный силуэт, отдаленно напоминавший человеческий, прильнул к холодному стеклу, приложив пальцы к пальцам Бэйна.

- Простите меня, – выдохнул оператор, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. – Простите нас всех.

Тихий монотонный писк разорвал почти мертвую тишину, до того царившую в этом месте. За ним еще один и еще, пока все помещение не заполнилось сигналами, которые источали планшеты сотрудников станции. Пищал и планшет Бэйна, указывая, что какие-то показатели опасно повысились.

- Эй! – оператор не сразу понял, что окликают его. – Перегрузка! – завопил мужчина в белом пуховике. – Немедленно отойди от двигателя, пока он не начал видоизменяться, самоубийца! Ты что, не видишь, что Это снова происходит?!

- Происходит что? – встрепенулся Бэйн.

- Новенький? – в раздражении фыркнул мужчина. – Понаберут неучей, а нам потом мучиться. За последний месяц перегрузки вечного двигателя случались уже восемь раз! Три из которых произошли в последние сутки! Где ты все это время был? Спал небось в комнате отдыха, лоботряс?! А знаешь ли ты, к чему все это может привести? – завопил мужчина.

- К чему? – тихо выдохнул Бэйн, чувствуя, что, кажется, и без того знает ответ на вопрос.

- К повторению Песни веч… – мужчина не договорил, потому что стеклянное основание двигателя задрожало, превращаясь в странного вида тягучую липкую массу. Толстое стекло, будто мягкая карамель, начало изгибаться и вытягиваться, превращая обычный многогранник в сложную фигуру с десятками изгибов и преломлений. Видоизменения проходили одновременно резко и очень медленно. Каждая часть огромного механизма будто бы жила своей жизнью. Двигатель формировался в сложную многослойную звезду с острыми концами. Бэйн, опешив, отдернул руку от внезапно потрескавшегося стекла и попятился от двигателя, что прямо на его глазах претерпевал метаморфозы, которые вряд ли смог бы объяснить хоть один физик планеты.

- Шестнадцатая звёздчатая форма икосаэдра! – воскликнул сотрудник станции, но смысла его слов Бэйн не понял. – Плохи дела!

И будто услышав его слова, двигатель задрожал сильнее прежнего, вновь меняясь. Его и без того острые углы, потянулись дальше, разрезая искусственную тишину помещения странным переливчивым звуком, напоминавшим звон колокольчиков, которые в некоторых магазинах вешали над дверьми.

- О нет! – воскликнул мужчина хуже прежнего. – Он переходит в семнадцатую форму! Немедленно включайте сигнал тревоги! – заорал он, мгновенно позабыв о нерадивом «новичке», что все еще оставался в опасной близости от механизма. Да и кто бы стал винить его, когда огромный многогранник, по размеру не уступавший десятиэтажному зданию, сам по себе менял форму, вибрируя и содрогаясь. Но куда страшнее казались не столько его видоизменения, сколько то, что бушевало внутри двигателя, охлаждая его и покрывая ледяной коркой острые концы механизма. Один из лучей, вырвавшись из абсолютно плоского основания, устремился прямо в Бэйна. Оператор лишь в силу натренированных рефлексов увернулся от стеклянного угла, который вместо того, чтобы проткнуть его голову, оставил глубокую царапину на лбу парня чуть выше виска. Рука, что старалась коснуться Мартина, провела по стеклянной пике изнутри, будто бы подзывая Бэйна к себе.