Государство Печали (ЛП)

— Что такое? — спросила Серена.

— Если они могут пройти без ковра, и я смогу, — заявил Харун.

— Но…

— Я не хочу быть посмешищем из-за этого, — завопил Харун.

Он вырвался из комнаты, промчался по ступеням и вышел, фанфары поспешили заиграть так яростно, как и он спешил к мосту.

Часы на обеих башнях забили в полдень, и лидеры ступили на мост. Три шага, и ноги Харуна начали ускользать из-под него, он едва держался. Он оглянулся на жену, увидел, как она недовольна, и не посмел взглянуть, не ждет ли Мелисия его на вершине. Он медленно склонился, чтобы не упасть, и пошел по мосту как краб, направляясь к бывшему врагу.

Королева Мелисия не подала виду, что заметила, как убрали ковер, и не сказала ничего про потуги Харуна, оставив ему достоинство. Мирные соглашения были подписаны, и под вопли толпы с обеих сторон королева Мелисия и Харун с уважением пожали друг другу руки. Харун впился в руку Мелисии, потеряв равновесие. Мелисия кивнула Каспару подойти, и он прошел по мосту уверенно, как олень, и ждал.

Было ясно всем, что Серена так не сможет.

— Все хорошо, — сказала Мелисия на раннонском с акцентом.

Харун униженно посмотрел на жену на последних месяцах беременности и принял другое решение.

Он попросил у Мелисии прощения, скатился с моста и протянул руки Мэлу.

— Это слишком опасно, — завопила бледная Серена. Ее было слышно, и оливковая кожа Харуна снова покраснела, он забрал сына у жены.

С решительным видом он полез к королеве Риллы. Мэр корчился в руках отца, его всхлипы стали криками, и возмущенный Харун спустился. Серена шагнула вперед, протянув руку к сыну.

Харун поскользнулся.

Серена бросилась к мальчику, но Харун извернулся, надеясь поймать Мэла своим телом. Серена упала на спину мужа, и Харун отпустил сына.

Мэл не издал ни звука и рухнул в воды реки Архиор.

Стражи бросились за ним с обеих сторон: первую леди схватили, чтобы она не прыгнула туда же. Харун большими глазами смотрел потрясенно на удаляющиеся спины Мелисии и Каспара, спешащих прочь, словно его беды были заразными.

Харун встал на ноги, стоял, как в центре бури, пока хаос усиливался вокруг него: раннонцы и рилляне бегали, звали и вопили. Он застыл как статуя, ничего не видел.

— Ваше превосходительство? — светловолосый мужчина, призвавший лозы, стоял там и смотрел на него.

Харун медленно повернулся, словно платил за каждый дюйм и был очень тяжелым.

— Как? — тихо сказал Харун.

— Простите? — мужчина говорил с легким акцентом. — Я вас не совсем понимаю.

— Как они его пересекли? У вас есть способность прилипать к камню? Скажите.

Тот посмотрел на сжавшуюся фигуру первой леди, рыдающих фрейлин вокруг нее. В реке тонули люди, молили о помощи, которую не стоило ждать.

Харун смотрел на него без эмоций на лице, раскинув руки.

— Смола, — сказал мужчина. — Не способность. Смола на обуви. Так подошва прилипает. Не дает скользить.

Харун кивнул. Он без проблем спустился с моста.

Крик первой леди, когда тело ее сына не нашли, разбил зеркала в Большом зале Летнего дворца, стекло посыпалось на пол и осталось там, отражало свет солнца по всей комнате. Харун убил гонца сам, пронзил горло и отрезал язык, что принес вести.

Окна летнего дворца занавесили, выжившие зеркала отвернули к стене. И в горе во дворце они держались за одну мысль: брат Мэла. Все надеялись на малыша, нового сына Вентаксис.

Серена родила на месяц раньше. Девочку.

Роды начались в ночь исчезновения Мэла, и стало ясно, что ребенок не появится легко. Серена тужилась весь день и всю ночь, а потом повитуха сообщила, что ребенка нужно развернуть. Она пыталась, и няня пыталась, но не получалось. Ребенок не переворачивался.

Серену отвезли в карете в маленькую больницу в Северных болотах, она клялась, что ее разрывает надвое. Первая леди-вдова оставалась с ней, говорила ей дышать, приказывала жить. Харун остался в Летнем дворце.

Повитуха и медсестры в госпитале старались, но ребенок родился ногами вперед, с пуповиной вокруг шеи, с серой кожей от нехватки кислорода. Серена рухнула на кровать, батальон медсестер пытался успокоить ее, а повитуха перерезала пуповину, но не ослабила петлю на горле ребенка, боясь, что будет с ней, если дитя мертво.

Первая леди-вдова забрала безжизненного младенца и убежала от растерявшейся повитухи и матери с разбитым сердцем. Повитуха ухаживала за Сереной, но кровотечение не прекращалось, что бы она ни делала. Казалось, бедному Харуну было суждено потерять всю семью за пару дней.

А потом первая леди-вдова появилась на пороге с ребенком. Малышка была сероватой и неказистой, крохотной. Но она пыталась жить, ножки молотили воздух.

А вот о Серене того нельзя было сказать. Потрясений и разочарований оказалось слишком много. Она лежала, пахло смертью, и первая леди-вдова спросила у нее, как назвать ребенка.

— Печаль, — сказала она. — Ведь она принесет только это.

1

Печаль

Головная боль расцвела цветком в голове Печали, агония усиливалась с каждым лепестком, пока не затмила все. Она глубоко вдохнула и поняла причину боли: сильный и гадкий запах Ламентии, проникший в открытые двери.

Она отвернулась от мужчины перед ней и осмотрела тусклую комнату, в поисках лент дыма, проникших в нее. Но ничего не было, ни одного признака лекарства, и взгляды остальных, вежливо ожидающих очереди для разговора с ней, не показывали, что кто-то его заметил. Она осторожно вдохнула, и кожу на плечах тут же закололо, а тело заполнил жар, голову сдавило.

— Мисс Вентаксис? — мужчина из Западных болот смотрел на Печаль. — Все в порядке?

Печаль смогла лишь моргнуть, стиснув зубы и надеясь, что тошнота утихнет, и она не опозорит себя.

— Мисс Вентаксис? Вы плохо выглядите.

— Вы не…? — Печаль говорила сквозь сжатые зубы. — Вы не чувствуете… запах?

Мужчина моргнул и понюхал.

— Нет, мисс Вентаксис, — медленно сказал он. — Не думаю. Что за запах?

Печаль покачала головой, глубоко вдохнула и тут же пожалела об этом. Ее стошнило, мужчина охнул.

— Мисс Вентаксис! Кто-нибудь, прошу…

— Нет, — твердо сказала Печаль, вскинув руку. — Мне просто нужно… — запах усилился, и Печаль не стала заканчивать, сделала три шатающихся шага к дверям.

Она замерла у своих покоев, огляделась. Никого не было видно, кроме двух стражей у открытых дверей в конце. Печаль осторожно вдохнула, готовя себя к новой боли, но запах пропал. Она вдыхала свежий воздух, откинув с облегчением голову, и желудок перестало сдавливать.

Она выпрямилась и ощутила рядом присутствие. Она обернулась и увидела за собой Иррис Дэй, вскинувшую с вопросом брови.

Печаль шагнула к ней.

— Мне показался запах Ламентии, — прошептала она.

— Здесь? — Иррис осмотрела коридор, стражи делали вид, что девушки у дверей покоев Печали их не интересуют. — Голова болит?

— Болела. Больше я запах не ощущаю.

— Он мог быть из западного крыла… — задумчиво сказала Иррис.

Девушки повернулись к открытым дверям, Печаль кое-что придумала.

— Нужно проверить, — сказала она, пытаясь скрыть рвение. — Дворец полон гостей. Будет катастрофой, если кто-то из них наткнется на нечто нежелательное. Знаю, твой отец бы… — она замолчала от долгого взгляда Иррис и слабого кивка на людей у покоев.

Плечи Печали опустились, она поняла безмолвное послание подруги. Никуда она уйти не могла.

Агенты и гонцы обрушились на Печаль полчаса назад, застав врасплох ее и Расмуса Корригана посреди незаконной игры в Злобу. Печаль ответила на стук и обнаружила толпу, ждущую аудиенции. Она заставила Расмуса спрятать доску и фигурки под потрепанными подушками на изъеденном молью диване, а потом прогнала его.

Печаль посмотрела, как распорядитель из Прекары неудобно ерзает на том диване, словно она ощущала мраморные фигурки, скрытые за ней. Трель мстительного смеха вырвалась из Печали при виде неудобства женщины, а потом она устыдилась. Эти люди не были виноваты, что их прислали в покои Печали. Виноват был только Шарон Дэй, вице-канцлер Раннона и отец Иррис.