Фатум (СИ)

- Эй, – на случай, если Вероника снова захочет отступить в электрошоковые объятья, Никки сделала пару шагов назад, увеличивая расстояние между собой и своей напарницей. – Все в порядке, это я, Незабудка, – Николь перешла на русский, продолжая отступать назад. Ее голос был спокоен, но тверд. – Не надо…

- Зачем ты пришла? – процедила Воронова, подняв на соперницу налившиеся кровью глаза. Пыхтя, она тяжело поднялась на ноги, силясь удержать равновесие после электрической встряски. – Тебя не должно здесь быть.

- Что значит, «меня не должно здесь быть»? – Николь нахмурилась: «пиратка» изменилась. Загнанный дикий взгляд, горящие безумным огнем глаза, израненные руки – она была похожа на бешеную собаку, а не на прежнюю себя. – Что они с тобой сделали?

- Сдавайся, – «копия» проигнорировала вопросы. На шатающихся ногах она начала приближаться к сопернице. – Просто сдайся.

- Что происходит? – Николь обернулась назад на хранителей, которые оживленно переговаривались, не сводя с «гладиаторов» хмурых взглядов. Разумеется, они ничего не понимали: вместо битвы титанов они получили дебаты на незнакомом им языке. Никки понимала, что времени оставалось все меньше: когда мутанты поймут, что девушки не собираются драться, то они просто-напросто их застрелят – таковы правила. Вот только девушка не рассчитывала на то, что Воронова очень даже собиралась драться.

- Я не могу сдерживаться бесконечно,- прошипела «пиратка», все стремительнее приближаясь к сопернице. Внезапно Николь посетила мысль о том, что Воронова шаталась вовсе не от того, что получила разряд током, а от собственной ярости и неконтролируемой агрессии. – Просто скажи им прервать поединок!!

И, прежде чем Никки успела хоть что-то ответить, «копия» сорвалась с места: Николь едва успела увернуться от сокрушительного удара ногой. – ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, МАТЬ ТВОЮ?!

Но Воронова не ответила: с утробным, нечеловеческим рычанием она сделала новый выпад, заставляя Николь скакать по всей арене, в агоническом танце-увертке.

- Воронова, какого черта ты…, – и вновь кулак просвистел в паре миллиметров от лица «француженки», что сопроводилось одобрительным улюлюканьем со стороны трибун. – Остановись! Это же я!

«Пиратка» будто бы и не слышала: она продолжала наносить один удар за другим, с каждой минутой заводясь все сильнее. Пару раз она вновь натыкалась на клетку, но удары током, казалось, разжигали ее пыл еще сильнее. Девушки танцевали в безумном танце, в котором вела Воронова, а Николь уклонялась, и последнее с каждой минутой становилось все труднее: «француженка», красная и запыхавшаяся, уже пропустила пару ударов и только убедилась в том, что «копия» и не думала играть на публику – она била так, будто бы дралась не на жизнь, а на смерть.

- Какого хрена ты делаешь?! – на этот раз Николь не стала уходить от удара. Блокировав выпад напарницы, она опрокинула ее на землю и всем телом навалилась сверху, прижимая брыкающуюся соперницу к земле. Долго так продолжаться не могло, Воронова была гораздо сильнее: единственная причина, по которой Николь удалось ее завалить, заключалась в том, что «копия» никак не ожидала ответного нападения. Но сейчас, когда она адаптировалась, было лишь вопросом времени, когда захват Никки будет сломан. – Остановись! – просипела «француженка», покраснев от натуги. Она продолжала прижимать Воронову к земле, вдавив колено ей в грудь и заламывая ей руки, но «пиратка» и не думала сдаваться. – Твою мать, остановись ты уже!!!

- Я не могу!! – взвыла вдруг та, вперив отчаянный взгляд в напарницу. – Я. Не могу. Остановиться, – Воронова продолжала отбрыкиваться, злобно пыхтеть, но от Николь была готова поклясться, что в ее голосе была не только злость, но и что-то еще. Боль? Страдания? Смятение?

- Что они с тобой сде…, – потеряв бдительность, Николь не заметила, как соперница изловчилась и нанесла сокрушительный удар ногой прямо ей в грудь: мгновенье – и девушки поменялись позициями, и теперь уже Никки была прижата к земле, с каждой секундой теряя все больше и больше кислорода. Теперь уже «француженка» брыкалась изо всех сил, пытаясь выскользнуть из мертвого захвата, вот только все было тщетно: если Николь просто сдерживала свою соперницу, то Воронова была настроена куда более решительно. Теперь Никки в полной мере осознала, что имели в виду серые, называя Али машиной для убийства. – П-перес-стань, – девушка вцепилась в руки «копии», в отчаянной попытке отодрать их от собственного горла. – Эт-то же я! Зачем ты это делаешь??

- У меня нет выбора, – процедила «пиратка», сдавливая шею напарницы сильнее под одобрительные возгласы зрителей. – У меня…нет…выбора.

- Разумеется, он есть, – у Николь посыпались искры из глаз, а звуки почему-то стали искажаться и меркнуть. – Разве не для эт-того т-ты бежала от Ст-тужева? Чтоб-бы решать сам-мой?

На секунду Николь показалось, что ей удалось достучаться до «пиратки»: хватка чуть ослабла, но затем, сжалась с прежней силой. Огонек разума, что только забрезжил с зеленоватых глазах, вновь сменился зияющей пустотой.

- Я убийца, – произнесла она ровным, ничего не выражающим голосом. Точно, кто-то вставил в проигрыватель пластинку и поставил ее на повтор. – И удел мой убивать. Я люблю убивать. Я буду убивать. В «яме» мне самое место. На арене мне самое место. Я убью каждого, кого встречу здесь. И буду убивать, пока…

Внезапно расплывчатое пятно, в которое превратилась «копия» в глазах Николь, исчезло, вместе со стальной хваткой, окольцововавшей ее горло. С хрипом втянув в легкие воздух, Никки перевернулась набок, начала лихорадочно кашлять и слепо смотреть по сторонам: ее глаза все еще ничего не видели за звездопадом искр. В метре от нее распласталась Воронова: девушка билась в конвульсиях и стонала, дрожащей рукой указывая куда-то за спину Николь. Обернувшись, «француженка» увидела возвышающегося над ней хранителя с винтовкой в руках: от оружия исходило специфическое потрескивание; видимо, это было что-то вроде шокового ружья. Николь начала пятиться, боковым зрением оценивая обстановку: рабы в клетках бесновались, явно протестуя против чего-то; вокруг самой арены тоже завязалась потасовка, но уже между хранителями – они еще не сражались, но, судя по всему, были близки к этому. И теперь Николь была уверена, что была права насчет Райли – он, как и все, кто был вхож в «яму», был из темных; если до этого момента отличия были незаметны, то теперь, когда на бои явились белые, контраст был очевиден. Тот мутант, который обезвредил Воронову, тоже был из белых. Пока Николь поднималась на ноги, он молча наблюдал за ней, настороженно вглядываясь в ее лицо. Никки не осталась в долгу, и по мере того, как к ней возвращалось зрение, девушка начинала понимать, что этого белого она уже видела. Это был тот самый хранитель, который увел на перекличке Воронову, никаких сомнений.

- Как тебя зовут? – спросил он на интеръязе, опуская винтовку.

Николь продолжала отступать, уводя хранителя в сторону от все еще дрожавшей в судорогах Вороновой. Она отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в металлическую сетку и, не получив разряд током, поняла, что клетку обесточили. Редкий шанс. Шанс, которым нельзя не воспользоваться.

- Как тебя зовут? – повторил хранитель, приближаясь к девушке, и, прежде чем та успела что-то предпринять, тут же был опрокинут на землю: «пиратка» сделала подсечку.

- Уходи отсюда! – буквально выплюнула Воронова и одним ударом вырубила хранителя.

- Уходим, – поправила Николь, подлетев к напарнице и помогая ей встать. – Давай, поднимайся!

«Пиратка», прихватив с собой винтовку, неуверенно поднялась на ноги.

- Не думаю, что это хорошая идея, – ее голос вновь зазвучал адекватно и очень знакомо. – Я в любой момент могу наброситься на…

- Не набросишься, – безапелляционно перебила Никки и рванула к выходу с арены, приглашая напарницу за собой. – Тебя запрограммировали на убийства в пределах арены, а наш бой окончен, пошли!

- Ты не можешь этого знать, – тем не менее, Воронова бежала следом, оглядываясь назад на случай, если их побег кто-то заметил.