Мой ангел-хранитель (СИ)

-Он в глубоком сне, Сигюн, - тихо, почти неслышно промолвила Фригга, поднимая на деву усталые глаза.

-Он ведь проснется, Ваше Величество? - следуя тихому тону Богини, поинтересовалась принцесса.

-Мы все надеемся на это. Сейчас он очень слаб, сон продлится не менее пяти дней, - Фригга вытерла упавшую слезу платком. - Я не знаю, что мне делать. Один спит, а Тор изгнан в Мидгард, и я даже не могу знать, что с ним, в порядке ли он.

Фригга вновь залилась слезами, крепко сжимая в ладони руку неподвижного мужа, будто удерживая его, не давая окончательно провалиться в вечную тьму. Сигюн налила ей стакан воды, подала в её дрожащие от плача руки.

-Моя царица, я прошу, успокойтесь. Я уверена, что все будет хорошо. Мы все обязательно выберемся из этого сложного течения времени. Один пробудиться, все вновь будет как прежде, - она успокаивающе гладила Фриггу по спине. Впервые она видела вечно сияющую великолепием Богиню такой раздавленной, поникшей. Её словно било изнутри, и Сигюн с трудом представляла, как она выносит весь этот груз: Всеотец впал в сон, и неизвестно, когда он вновь вернется в сознание, а старший сын, на которого полагались надежды, который должен был принять трон, был отправлен на Землю, где нет его былой силы, где нет мощи, а есть только его облик и маленькая жизнь смертного. Но Фригга сильна и она держится, она верует в лучшее, она надеется.

-Благодарю тебя, девочка, - вздохнула царица, кажется, постепенно унимая слезы. Она ловит на себе растерявшийся взгляд принцессы, видит, как губы её силятся что-то сказать, но девушка не решается. Отчасти Фригга знала, что терзает душу юной девы. Сигюн должна быть открыта правда, правда о младшем Одинсоне и единственном Лафейсоне. Но царица не успела начать, принцесса прервала её давно уже сидевшем в ней вопросом:

-Как все это произошло?

-Один долго откладывал этот сон, но он настиг его неожиданно, - Фригга запнулась, - во время разговора с Локи…

Услышав имя мужа, Сигюн невольно вздрогнула. Это царица не могла оставить без внимания, как и застланные пеленой слез глаза девушки.

-Расскажите мне, - едва смогла выдавить из себя принцесса, скрывая подступающие рыдания. Она ругала себя, что не сумела сдержать эмоций. Выставила на показ свое душевное состояние, стоило лишь поймать на слух это родное, самое драгоценное имя, обладатель которого растерзал её на мелкие кусочки всего одним взглядом, одним словом. Может быть этого было достаточно, чтобы она ушла именно сейчас, но этого не достаточно, чтобы она ушла навсегда.

-Я знаю, Сигюн. Знаю, что Локи обвинил тебя в том, о чем ты даже не подозревала, - низким шепотом заговорила царица, чуть нагнувшись к деве, при этом все же не отпуская ладонь Всеотца. -Эту правду мы скрыли от Локи потому, что не хотели, чтобы он чувствовал себя чужим. Судьба для него выдалась нелегкой с первых минут его жизни. Его мать погибла на глазах у Одина, когда он и его солдаты разгромили ледяной храм в Ётунхейме и забрали источник силы ётунской расы. Случайно Один услышал тогда плач младенца… Он не мог его не забрать, ведь ребенок непременно бы погиб, и неизвестно, что бы сгубило его: одиночество и голод или же рука родного отца. Мальчик был рожден асгардской девой, но внешне был вылитым ётуном, пока Один не взял его на руки. Мертвенная синева спала с его кожи, и ребенок оказался совсем иным, однако в генах его продолжала течь кровь ледяного великана, кровь Лафея.

По щеке Сигюн побежала слеза, когда она слушала рассказ о своем муже. Она не могла даже представить, сколькими тайнами покрыто его прошлое, и все эти тайны состоят лишь в его душевном состоянии, а некоторые были неизвестны даже ему самому. Как бы Фригга и Один не охраняли маленького Локи от этой правды, не охраняли от отчужденности, юный маг все равно испытывал одиночество, терпел насмешки, унижения. Чем старше он становился, тем злобнее становилась его душа. Ненавистники, которые посмеивались раньше, теперь стали бояться его и его дара магии, а от этого не меньше ненавидеть. Ему не нужно было копье, чтобы сразить противника, не нужен был молот, чтобы доказать свое могущество, ему хватало лишь произнести одними губами слова, смысл которых был понятен только ему, хватало всего одного взмаха руки, чтобы заставить врага извиваться в страшных мучениях. Магия была его оружием, книги были друзьями, а одиночество было верным спутником. Так вот откуда взялся этот “холодный камень” внутри, вот откуда появилась необычайная жестокость, наслаждение чужими страданиями. Вся эта цепь идет от самого его рождения… Может быть, где-то очень глубоко, в том самом “холодном камне”, что сердцем величают, у Локи сохранилось немного места, куда смогла поместиться любовь и нежность к Сигюн и к матери. И теперь девушка боялась, что даже этот кусочек тепла в холодной душе может исчезнуть, покрыться инеем, а затем и коркой льда.

-Теперь ты знаешь, Сигюн. Теперь эта правда раскрыта и для тебя, - Фригга ласково погладила деву по плечу, обращая её внимание, которое было затуманено слезами. Сигюн беззвучно плакала, роняя хрустальные слезы на подол сиреневого платья.

-Он мне не поверит, - шепнула дева, вспоминая, как зло сверкали красные глаза трикстера, как холодные руки сжимали её шею, чудом не ломая кости, как колкие, стальные речи вылетали из него, разбивались о её душу, отдаваясь гулким эхом в её голове. -Он более, чем просто уверен, что я знала об этой тайне, уверен, что я использовала его, предала, а вся моя любовь - фальшивка. Моя царица, я так боюсь, что… - Сигюн не сумела сдержать подступающих слез и закрыла лицо ладонями, силясь не показывать их.

-Нет, это не так, - услышала она рядом мягкий голос королевы, который, буквально, перебил гневный крик Локи, пролетевший в ушах. - Я всю жизнь любила, люблю и буду любить Локи, как родного сына, и, несмотря ни на что, он будет мне родным и любимым не меньше и не больше Тора. Так было и будет всегда. Что же касается Одина, - Фригга взглянула на мужа, - он тоже любит его, но… он никогда не показывает этой любви, он, как всякий отец, строг и рассудителен. Ты же, - царица перевела внимание на Сигюн, которая неотрывно смотрела на неё и внимательно слушала каждое слово, - ты единственная, кто никогда не обманывал его, кто был честен с ним. Даже после всего, что ты узнала, что ты перенесла, твоя любовь к нему осталась стихией, бушующей в твоем сердце. И он знает это. Он очень боится потерять тебя, Сигюн, если тогда он был готов прогнать тебя, вновь предаться одиночеству, забыть, что когда-то любил, - то было лишь злым порывом - то сейчас он сильно раскаивается из-за своей ошибки.

========== Глава 9 ==========

Дни летели с такой скоростью, что были почти незаметны. Сигюн просыпалась утром и не успевала, казалось, сделать и двух шагов, как снова на небо восходила луна. Принцесса все свое время проводила возле Одина, рядом с Фриггой. По утру, приведя себя в порядок, она тут же мчалась в покои царя, надеясь, что уже сегодня все придет в норму, Один пробудится, Асгард, что, будто следуя царю, сам впал в серый и безмолвный сон, наконец откинет тоскливость и тишину, наконец воспрянет вновь. Но, заходя внутрь комнаты, девушка снова и снова лицезрела почивающего Всеотца и печальную Фриггу, сидящую возле.

Прошло уже два дня. Сигюн ночевала в своих покоях, выделенных ей по приезду, Локи она не видела ни разу за это время, хотя знала от Фригги, что сын появляется в родительских покоях каждый вечер, очевидно сразу же после ухода Сигюн. Он все ещё избегает её? Все ещё не хочет видеть её? Все ещё не верит? Как бы ужасно и обидно не звучало это, но принцесса не могла сделать иного вывода. Сама она не раз приходила к комнатам мужа, стучала в дверь, но от туда до неё доносилась лишь тишина, там было пусто, точно так же, как и в её сердце сейчас.

Свежий воздух, шумное дыхание моря, песни птиц, шелест ветра - всё потеряло былую красоту, все было не в радость. В первой половине второго дня лил сильный дождь, и в этот момент Сигюн почему-то захотелось непременно выйти на улицу в одном легком платье, ощутить на своей коже капли серого холодного дождя, захотелось поплакать, ведь никто не увидит её слез - они смешаются со слезами небес.