Николай (ЛП)

Даже после всего, что я ей говорил, что она видела во снах, когда закрывает глаза, она все еще тянется ко мне, как мотылек на пламя.

Тонкий свитер, одетый на нагое тело, не скрывал ее торчащих сосков. Дыхание Амели учащается, поскольку она чувствует, как я пульсирую под кончиками ее пальцев. Ее рот увлажняется от мысли о моем вкусе и моих ощущениях.

Я мог бы дать Амели то, что она хочет, прямо здесь и сейчас на этой заброшенной стоянке. Я мог бы откинуть ее сидение и глубоко войти в ее тугое тело и сделать явью мечты.

Но не буду. Амели лучше, чем это, и она заслуживает больше, чем быстрый перепихон в моей тачке. Она заслуживает нежности и ласки. Она заслуживает, чтобы я полюбил ее сердце и ум, как ее тело.

- Нам пора, - бормочу я, ненавидя слова, слетавшие с моих губ. Я аккуратно обхватываю руку Амели и подношу к моим губам, целуя каждый пальчик, перед тем как опускаю ей на колени.

Амели издает тихий стон в ответ или, возможно, в знак протеста, что больше не ощущает в руке тяжесть моей эрекции. И все же я отворачиваюсь и смотрю на дорогу, испытывая почти головокружение от ее сильного желания

Через несколько минут мы подъезжаем к кованым воротам, расположенным на окраине города. К счастью кровь снова прилила к моим конечностям, и я смог полностью сосредоточиться на введение кода и маневрировании вниз по длинной, извилистой тропинке.

- Где мы? - спрашивает Амели, завидев сквозь деревья дом в усадебном стиле.

Прежде чем ответить, я жду, пока она не увидит всё величественное здание.

- Мой дом.

Глаза Амели становятся большими и блестят от удивления.

- Это - твой дом? Ты здесь живешь?

- Ага, - отвечаю я, объезжая фонтан, стоящий перед входом и останавливаюсь. Я смотрю на ее восхищенное выражение, пока она разглядывает дом. - Хочешь увидеть остальное?

Взволновано Амели кивает головой.

- Да! Да, пожалуйста!

Прежде чем она успевает сделать вдох, я уже стою около ее двери, по щелчку пальцев она открывается, и я протягиваю Амели руку. Она качает головой и принимает ее, на ее прекрасных темно-красных губах расцветает игривая улыбка.

- Выпендрёжник, - дразнится она.

Мы поднимаемся по лестнице и через парадную дверь попадаем в фойе, безукоризненно украшенное произведениями искусств и гобеленами в стиле раннего Ренессанса.

У Амели практически голова пошла кругом от любопытства, ее глаза и руки желают изучить каждый сантиметр греческого дома эпохи Возрождения.

- Если это твой дом, то какого черта, ты живешь в городе? Я имею в виду, что тот дом тоже красивый, и почти такой же большой, но это место... оно потрясающее.

Я пожимаю плечами, хотя знаю, она уже не смотрит на меня, а изучает одну из многочисленного числа картин.

- Честно? Мне удобнее жить в городе. И нужно оставаться в курсе дел, чтобы обо всем заботится. Плюс... я не хочу быть один. Даже среди всех этих сокровищ, дом кажется пустым. Одиноким. А я ненавижу это чувство.

Амели оборачивается ко мне лицом, на ее мягких чертах лица появляется сочувствие. 

- Ты не один. - Она сжимает мою руку и улыбается, наполняя мое тело теплом. - Даже прежде, чем ты узнал о моем существовании, я была с тобой. В качестве зрителя, но я была с тобой.

Я притягиваю ее в объятия, но прежде чем наши губы соприкоснуться, я спрашиваю: 

- Почему ты так добра ко мне? Как кто-то может так красиво заботится о монстре, как я?

- Ты не монстр. Не важно, что ты, но ты никогда не станешь монстром.

Я целую ее, пока она не исчезает в облаке тумана. Словно Амели - мифическое существо, рожденное в этом уродливом мире болезней и боли, посланная сюда, чтобы принести красоту разрухе. Послана сюда, чтобы поглотить пустыню тьмы ослепительным, ярким светом.

- Я хочу показать тебе дом, - задыхаюсь я, едва ли касаясь губами ее. - Но я должен признаться, все, о чем я думаю - это спальня,

Прижавшись носом к моему, она хихикает.

- На протяжении недель я была у тебя в спальне. Покажите мне ваш дворец, мой принц.

Я провожу для нее длинную экскурсию, оставив спальню на потом. Я знаю, что как только запру ее там, она не сможет уже никогда уйти, до тех пор, пока я не скажу обратное. Мы заканчиваем на кухне.

- Персонал на выходные распущен, но мой повар оставил еду для нас, - говорю я, открывая холодильник и достаю закрытую тарелку. - Голодна?

- Всегда голодная, - отвечает Амели со злорадной усмешкой. Возможность того, что ее аппетит вызван к чему-то другому, заставляет мой член дернуться и я чуть не роняю блюдо с мясной нарезкой, сыром и оливками.

Дерьмо. Сколько времени прошло? Недели? Месяц? Как я могу вообще прямо ходить?

Мы сидим за мраморной столешницей островка, разговариваем, смеемся, едим руками и пьем вино, наблюдая за закатом солнца через окно во всю стену.

- Удивительно, - вздыхая, говорит она, когда розовые и оранжевые блики заходящего солнца танцуют на ее лице. - Я не понимаю, почему ты вообще покинул это место. Это как музей, но чувствуешь в нем себя... как дома.

Я тянусь и хватаю ее за руку, чтобы она обратила внимание на мое серьезное выражение. 

- Не покидал бы, если бы у меня была на то причина.

- Этот прекрасный дом, стал бы для меня причиной, - пожимает она плечами.

- Я рад, что ты так сказала. Потому что именно на это я и надеюсь.

Ее лоб покрывается маленькими, милыми морщинками от замешательства.

- Что ты имеешь в виду, Нико?

Я обхожу кухонный островок, чтобы встать перед ней и опускаю руки ей на бедра. 

- Я хочу, чтобы ты переехала сюда жить. Так я буду уверен, если кто за мной придет, ты будешь в безопасности.

Глаза Амели ищут в моих намек на шутку.

- А что насчет тебя?

- Я буду искать ответы, надеясь, что случившееся вчера ночью было просто случайностью. Но мне нужно сосредоточится, а я даже думать не могу, когда ты рядом. Держать тебя в усадьбе... это не место для тебя. Тебя должна окружать красота, а не грязь. Ты заслуживаешь кружиться в свете, а не быть осужденной на тьму.

- Тогда... нет. - Амели качает головой, встает со стула и разворачивается, чтобы покинуть кухню.

- Нет? - спрашиваю я, следуя за ней через столовую.

- Нет. Я не останусь здесь без тебя. - Она поворачивается ко мне, в ее ярких глазах искрится уверенность.

- Не без тебя. После всего, что я пережила, вырвана из дома и брошена в долбаный публичный дом, не говоря уже о том, что отец, который, скорее всего, упился до смерти, не проявил ни капли беспокойства, единственное, на что я привыкла полагаться, это ты. Я спала рядом с тобой в течение нескольких недель.Я миллион раз видела тебя во сне. Ты единственная константа в моей жизни. Ты единственная причина, по которой я смогла засыпать каждую ночь. Потому что, черт возьми, неважно, что ты и что ты сделал, ты в моей жизни появился неспроста. И я в твоей. Так что не смей... не смей покидать меня также, как и остальные.

Я смахиваю слезы, которые катятся по ее щекам. Смотря на нее, я кладу палец себе в рот и начинаю сосать соленую влагу, протяжный тон вырывается из ее полуоткрытых губ.

Я не останавливаюсь на этом. Пробую их все, накрывая поцелуем каждую слезинку, унимая тоску Амели с нежностью, заботой ...и любовью.

- Я не оставлю тебя, детка, - шепчу я между поцелуями. - Я всегда буду с тобой. Всегда.

Я целую ее румяные щеки, мягкие, сочные губы и линию подбородка. Все еще мало. Не достаточно, чтобы насытить голод внутри меня.

- Я хочу покрыть тебя всю поцелуями, - шепчу я, прежде чем пробегаю языком по ее ушку.

- Хорошо, - с придыханием говорит она, прижимаясь дерзкими сосками к моей груди.

Подняв голову, я встречаюсь с ее страстным взглядом. Мне нужно знать. Нужно знать, что она уверена.

- Хорошо?

- Да, - медленно, почти мучительно кивает она. - Я хочу тебя.

Я отдаю ей мои губы, язык, руки ...себя. Все и вся, чтобы показать, что я тоже хочу ее, так сильно, как никого и никогда прежде. Когда наши рты окончательно слились воедино, мы уже в спальне, окружены мягким светом свечей.