«Мы с тобой из разных миров...» (СИ)

― Ничего я не слышу! И не уходи от разговора!

― Вот именно, ― девушка спокойно встала с лавки, держа при этом руки на груди, как раз на том месте, где, предположительно, были заложены клинки, и направилась к выходу. ― Дождь-то кончился. Идём. Я есть хочу. ― Амазонка толкнула массивную дверь и поспешила покинуть помещение, не желая более выслушивать протесты сестры.

Когда эллинка оказалась за пределами душного и насквозь пропахшего травами помещения, в её лицо ударил прохладный ветер, пропитанный запахом дождя. Глубоко вдохнув свежий северный воздух, Астерия повернулась назад, чтобы удостовериться, что Астрид тоже покинула лазарет.

― Если бы ты знала, как ты мне надоела, ― блондинка ударила южанку по плечу и посмотрела в небо: купол всё ещё закрывали тяжёлые тучи, которые по-прежнему изливались мелкими дождевыми капельками. Зажмурившись, воительница перевела взор на горизонт.

― Идём, пока ливень опять не начался, ― не произнося более ни слова, южанка быстрым шагом направилась к древней деревянной лестнице.

˜”°•. இ .•°”˜

Дом вождя. То же время.

Иккинг уже добрый час лежал на массивной кровати и вслушивался в звуки постепенно утихающего дождя. Нельзя сказать, что викинг не любил подобные капризы природы, напротив, шатен, порой, специально выходил на сокрытое навесом крыльцо отчего дома и, дрожа от холода, наблюдал за разбирающимися оземь огромными хрустальными каплями.

Однако сегодня находиться дома даже лишнюю минуту было непозволительной роскошью для своего настроения. А виной всему ― очередная ссора с отцом, разгоревшаяся буквально час назад.

[Flashback]

― Иккинг! Ради всех асов, объясни, что ты устроил вчера на празднике? ― вождь с силой ударил кулаком по столу, отчего стоящая на нём одинокая деревянная кружка подскочила и с грохотом приземлилась обратно. Находящаяся рядом с Беззубиком Валка вздрогнула от неожиданности и с укором посмотрела на мужа, который в последнее время вёл себя непозволительно строго со своим сыном.

Однако молодой всадник, сидевший на лавке и молча жевавший свежий хлеб, не проронил ни слова. Что и говорить, он даже глаз в сторону отца не поднял. Казалось, шатен был погружён в свои тяжёлые мысли, выходить из которых он пока не планировал.

― Иккинг! Я с тобой разговариваю! ― вождь поднялся и подошёл к своему сыну, который продолжал смотреть в одну точку. ― Ты хоть понимаешь, что они наши враги? ― Стоик взмахнул руками, едва не зацепив Иккинга своей огромной ладонью, и повернулся к нему спиной. ― Я проявил невиданную милость и сохранил им жизни, позволил жить на своём острове и есть наш хлеб, которого и так не хватает на всех! ― Обширный снова повернулся к сыну и посмотрел на него со всей строгостью. ― Эти бестии принесут войну! Вот чем они нам отплатят!

Рыжебородый викинг принялся мерить просторную комнату широкими шагами, изредка кидая на безмолвного сына суровые взгляды.

― Алфхилд с утра ко мне заходил, ― после непродолжительного молчания Стоик продолжил свою тираду: ― Его дочь места себе не находит! Иккинг, Хедер ― твоя невеста. Когда встанет лёд, мы сыграем вашу свадьбу, а ты… ― конунг снова уселся за массивный стол и в упор посмотрел на юношу. ― А ты позволяешь себе развлекаться с этой продажной девицей на глазах у всего селения! Ты же викинг! Будущий вождь!

Иккинг, который до этого момента сидел совершенно спокойно и никоим образом не выражал своего удовольствия или неудовольствия от разговора с родителем, перестал жевать успевшую остыть булку и с непониманием уставился на отца. В душе шатена начала закипать огненная буря, которая грозила вырваться на волю и сжечь дотла всё в округе.

Всадник, дабы не выпустить наружу разъярённого зверя, медленно поднялся со скамьи, подошёл к столу и положил на него корку хлеба, а после, не проронив ни слова, быстрым шагом направился к лестнице, ведущей на второй этаж родительского дома.

― Ты куда пошёл? ― Стоик ударил по столу, желая привлечь внимание неугомонного сына. ― Иккинг! А ну стой! ― однако шатен, не желая более «общаться» со своим отцом, лишь ускорил шаг ― от его воплей порядком начала болеть голова.

Лишь когда юноша оказался в своей комнате, огненный зверь, сидевший внутри него, успокоился и поспешил забиться в самый дальний тёмный угол мужской души и там дожидаться следующего зова своего хозяина.

˜”°•. இ .•°”˜

Всадник, который на протяжении последнего часа прокручивал в голове неприятный разговор с отцом, с безучастным выражением лица смотрел на деревянный потолок, надеясь найти на старых досках что-то новое и интересное.

«Продажная девица!» ― именно эта фраза задела Иккинга за живое. Почему? Он и сам не знал, ведь, по сути, амазонка для него никто: всего лишь чужеземка, всего лишь дикарка, всего лишь язычница, которую стоило убить ещё месяц назад. Однако викингу сейчас не хватает смелости даже наказать её за дерзкие слова, которые она бросает в адрес его невесты. Стоит ли говорить о том, что всаднику не хватит духа занести меч над головой дерзкой северянки?

― Продажная… не продажней Хедер, ― Хэддок поднялся на постели и бросил взгляд на прикроватный стол, на котором лежало огромное количество всякого хлама, вроде угольковых карандашей, старых пергаментов и мелких деталей искусственного элерона Беззубика.

Усталый взор зацепился за небольшой кусок заморской бумаги, привезённой Йоханом из невиданных краёв. Иккинг, немного помедлив, ухватил пожелтевшие края пергамента и развернул его, желая ещё раз посмотреть на рисунок, который он намалевал с неделю назад, когда амазонки покинули пределы Предполярных Земель.

На небольшом листке был изображён портрет необычайно красивой девушки: округлое лицо, обрамлённое пышными волосами, слегка вздёрнутый смешной носик, приоткрытые пухлые губы и большие глаза, в которых читаются вызов и злость. Безусловно, эта дева даже в гневе была прекрасна. Особенно прекрасна!

Иккинг ещё раз скользнул взглядом по рисунку и перевёл взор в угол листа, где был начеркан крошечный набросок облачённой в заморскую одежду фигурки всё той же своенравной воительницы.

― Ты придурок, Хэддок, ― всадник аккуратно сложил пергамент в несколько раз и положил его обратно на стол. ― Просто идиот.

Викинг и дальше продолжил бы поносить себя последними словами, однако тихое урчание, раздавшееся со стороны входа, заставило всадника отвлечься от своих гневных мыслей. Из-за массивной двери выглядывала сплюснутая морда Ночной Фурии, которая с долей драконьего непонимания смотрела на своего двуногого брата, сидевшего на постели и что-то бормотавшего на своём человеческом языке.

― Иди ко мне, братец, ― шатен, улыбнувшись, поманил дракона. ― Думаю, нам лучше пойти в Большой Зал. Что скажешь? ― Фурия, просеменив к своему хозяину, ласково потёрлась о его колени, давая своё согласие.

Викинг, поднявшись с кровати, бегло осмотрел снаряжение рептилии и запрыгнул в седло.

― Улетать будем через окно, братец. Не стоит нам сталкиваться с вождём ещё раз, ― всадник погладил ящера по морде и бросил взгляд на дверной проём. ― Ладно, вперёд.

Фурия, ловко развернувшись, в один пры­жок достигла ог­ромно­го ок­на и выпрыгнула из него, уно­ся на спи­не не­ради­вого всад­ни­ка.

˜”°•. இ .•°”˜

― Так. Вот тебе твои клинки, ― Астерия, нисколько не стесняясь стоящих рядом со входом в Большой Зал викингов, оттянула ворот платья и выудила оттуда свёрток, который всё это время придерживала рукой. ― Даже не думай возвращать их этому красавцу.

― Астери… ― блондинка устало закатила глаза и выхватила из рук амазонки новенькие трезубцы.

― Без разговоров, ― в голосе брюнетки появились командные нотки. ― Иначе я вызову тебя на бой, побью и заберу себе оба трофея: и викинга, и оружие.

― Ч-что? ― белокурая дева тут же повернула голову к сестре. ― У тебя уже есть один скандинав. Зачем тебе второй?

― Ага! ― брюнетка хлопнула в ладоши. ― За викинга волноваться начала, а не за оружие. Значит, положила-таки глаз на него, да? ― всадница ехидно улыбнулась и осмотрела с ног до головы покрасневшую то ли от смущения, то ли от бешенства сестру.