«Мы с тобой из разных миров...» (СИ)

Первый убитый дракон… эллинка до сих пор помнит жалобный вой первой убитой ею рептилии. Прекрасно помнит хруст костей под мечом. Прекрасно помнит жар драконьей крови. Прекрасно помнит последний взгляд своего Штормореза, который всегда защищал её своими огромными крыльями от любой непогоды и ото всех невзгод… и по иронии судьбы именно он попал в охотничий капкан год назад…

Этот жалобный взгляд Аделфи запомнила на всю жизнь: огромные янтарные глаза с человеческой мольбой смотрели на неё, некогда ярую драконью защитницу, хозяйку, сестру…

Предательство… амазонка прекрасно помнила, как обманом заманила своих сестёр на Драконий Залив, где их уже ждали вооружённые охотники, желавшие, наконец, поживиться драконьими головами. Всадница помнила, как из-за неё под завалом погибла одна из приближённых амазонок. Эрла. Кажется, так звали ту русоволосую девчонку… Помнила, как занесла меч над головой Оракула. Помнила, как ввязалась в драку с Мелиссой…

― Будь ты проклята, Артемида… ― прошипев сквозь зубы злобную фразу, адресованную своей некогда небесной покровительнице, брюнетка приняла вертикальное положение и осмотрела палубу, которая постепенно стала заполняться вонючими матросами, от которых её за год скитаний по морям начало тошнить.

Конечно, предавая свой народ и уходя в стан заклятого врага, Аделфи и не думала о том, что жизнь за пределами архипелага окажется… такой.

Да, Милоса была жёсткой, временами жестокой королевой. Да, вся жизнь северянок была подчинена строгим правилам и законам. Да, приходилось воевать… Но, живя на Темискире, она ни в чём не нуждалась: девушку всегда окружал достаток и любящие сёстры…

И сейчас, вместо того, чтобы торчать на прогнившем корабле в обществе пахабного шакалья, она могла бы находиться где-нибудь на Арене и тренировать драконов. Или сидеть в потайной ледяной пещере и предаваться детским мечтам о чистой любви, которая воинственным девам была чужда.

― Заткнись, дура… ты уже полюбила одного… ― Аделфи с силой сжала край грязной верёвки и бросила его на влажные от морской воды доски.

― Поднять паруса! Курс на юг! ― грубый голос капитана послышался недалеко от амазонки. Девушка бросила на мужчину обречённый взгляд, а затем снова откинулась на тросы и стала пристально смотреть в небо ― это последний день, когда амазонка видит над собой этот голубой купол: утром корабль причалит к берегам Темискиры, всадницу схватят и отведут к королеве, а после ― казнят, как драконьего охотника.

― Во всяком случае, я смогу отомстить… ― брюнетка прикрыла глаза и под мерный шум морских волн и редкие вопли капитана провалилась в крепкий сон.

˜”°•. இ .•°”˜

Остров Олух. Это же время. Дом Готти.

Утро следующего дня, как и ожидалось, встретило жителей Олуха непогодой: проливной дождь, шедший всю ночь, и не думал заканчиваться, а редкие молнии и гулкий гром лишь подтверждали эти догадки.

Астрид, для которой эта ночь оказалась беспокойной, с тихим стоном повернулась на бок и накрылась с головой тёплой шкурой, от которой приятно пахло сушёными травами. Девушка, поспавшая за всю ночь не больше пары часов, пыталась снова призвать к себе сладкий сон, однако звуки дождя и редкий гром то и дело выводили амазонку из короткой дрёмы.

Когда за окном в очередной раз сверкнула молния, принесшая с собой невероятно громкий грохот, воительница с раздражением скинула с себя шкуру и быстро встала с постели. Она ненавидела дождь. Всеми фибрами своей души.

― И что Мелисса находит в этой проклятой влаге? ― Астрид подошла к ничем не прикрытому окну, в которое влетали редкие холодные капли, и посмотрела на опустевшее селение.

Конечно, только идиот решится покинуть дом в такую непогоду: дождь лил стеной, сквозь которую сложно было что-то рассмотреть, редкие порывы ветра то и дело трепали несчастные флюгеры, а бесконечные водные потоки размывали узкие пешеходные тропки. Бросив последний тоскливый взгляд на представшую глазам утреннюю картину, воительница поспешила отойти от окна, в которое то и дело влетали противные ледяные капли.

Коротко вздохнув, эллинка взяла со стола гребень и направилась к постели. Ну что ж, раз за окном такая буря, работы ближайшие несколько часов, а дадут боги и дней, не будет. Значит, можно немного расслабиться и посвятить появившееся свободное время себе и сёстрам, которых девушка видела теперь только по вечерам.

Астрид, кое-как расплетя сложную греческую косу, которую Астерия вчера вечером любезно соорудила на её голове, наспех прочесала спутавшиеся волосы и собрала их в подобие пучка ― мучиться с косой не имело смысла. Отбросив гребень обратно на стол, воительница осмотрелась вокруг и на глаза снова попал тот самый тканевый чернёный отрез, в который были аккуратно завёрнуты искусно изготовленные трезубцы.

Всадница неуверенно протянула руку к свёртку, покоившемуся на столе со вчерашнего вечера, и аккуратно раскрыла его ― глазам снова предстали остро заточенные блестящие клинки. Амазонка с трепетом взяла один из них и крепко сжала в ладони: безусловно, он был не хуже старого, а то и лучше него. Эллинка в очередной раз отметила про себя искусную работу, выполненную неизвестным оружейником. Чего греха таить, кузнец, который выковал эти трезубцы, безусловно, мог бы потягаться в мастерстве с темискирскими амазонками, оружие которых славилось на весь мир своим качеством и… невероятной дороговизной.

Астрид, аккуратно коснувшись острого, словно жало, острия, положила клинок обратно на ткань и ещё раз осмотрелась вокруг. Только сейчас девушка заметила, что в комнате не было никого, кроме неё. Коротко вздохнув, воительница взяла в руки свёрток и направилась к выходу, рассчитывая застать своих сестёр в главной комнате лазарета.

Грубо толкнув дверь, всадница вошла в просторное, скверно освещённое помещение, где обычно своими делами занималась целительница и её ученицы. К удивлению самой Астрид здесь не было ни старейшины, ни молоденьких лекарок, с которыми состоялось вынужденное знакомство ещё месяц назад.

«И куда их всех Цербер понёс в такую погоду?»

Не сказать, чтобы эллинка скучала по всем этим успевшим приесться скандинавским рожам, но их общество было всяко лучше общества самой себя.

― Добрый день, ваша светлость, ― блондинка услышала насмешливый голос Астерии, которая сидела за столом и копалась в куче свежих стебельков, сильно пахнувших дождём. ― Я уж подумала, что ты до вечера собралась спать.

― Что? ― Астрид с долей непонимания уставилась на сводную сестру. ― О чём ты? ― гречанка, тяжело вздохнув, подошла к столу и уселась на массивную старую лавку.

― Двенадцать часов дня, ― южанка кивнула в сторону временной свечи. ― Ничего себе ты спишь.

― Я всю ночь не могла глаз сомкнуть, ― белокурая девушка недовольно поморщилась и подпёрла голову руками.

― Хм… ― брюнетка лукаво улыбнулась и продолжила копошиться в свежесорванных цветочках и стебельках горных растений, одни из которых южанка откладывала в сторону, другие ― выбрасывала в рядом стоящее ведро. ― Ну ещё бы. Если б меня такой красавец на лавку завалил, я бы тоже всю ночь в потолок пялилась. ― Воительница взяла какой-то яркий бутон и кинула его в блондинку. ― Кстати, а почему вы так быстро? Он вышел из комнаты буквально через минуту.

Астрид, за десять лет совместной жизни с южанкой, уже должна была бы привыкнуть к её вечным пошлым выпадам, но черноволосая девушка с поразительным мастерством подбирала колкие слова и составляла их в не менее колкие предложения, каждое их которых в корне отличалось от предыдущего.

― Скажи, тебе не надоедает? ― всадница Фурии сняла с себя яркий бутон, который Астерия любезно отправила в неё.

― Что именно? ― кареглазая амазонка отложила в сторону жухлые травинки и невинно уставилась на сестру.

― Бросаться грязными шуточками, ― блондинка кинула цветок обратно в южанку и с недовольством уставилась на неё.

― Нет, ― девушка коротко пожала плечами, осмотрела жёлтый бутон, принюхалась к нему и, поморщившись, отправила в ведро к остальному растительному мусору. ― А ты, я смотрю, стала реагировать. Не похоже на тебя. Что, я задела нашу принцессу за живое?