Лед как пламя

Я найду способ уберечь магию от зла. И мне не нужна для этого помощь Терона… Мне нужно, чтобы он оставался самим собой.

— Добро следует оберегать, — отзываюсь я, не споря, но и не соглашаясь с Тероном. — Однако я хочу найти союзников, чтобы выступить с ними против твоего отца, если придется. Это, конечно же, приведет к войне с Корделлом, и я не буду просить тебя…

Терон подается ко мне. Одной ладонью касается моей щеки, а другую кладет на плечо. Но теперь между нами зияет пропасть, и я не льну к нему, как обычно.

— Ты и не должна просить меня о поддержке, — говорит он. — Я понимаю, чем рискую, но это стоит того. Мы отправимся на поиски ключей. Мы поднимем все архивы, обыщем все памятники, а если понадобится, то — златые листья! — перевернем все подземелья и склепы. Нам нужна целительная сила магии. Мир слишком долго был разобщен.

— О чем ты? — не понимаю я.

Ладонь Терона соскальзывает мне на затылок, не давая отстраниться.

— Что, если заявление Винтера о себе миру не будет прикрытием? Что, если путешествие приведет не только к запланированному тобой союзу сторонников? Мы можем стремиться не только к поиску ключей, но и к объединению королевств Примории для воцарения прочного и вечного мира. Если я лично составлю мирный договор, то Корделл подпишет его. Винтер и Отем подпишут его. Мы можем взять этот договор в Саммер, Яким, Вентралли, а потом в Спринг и Пейзли. Впервые за долгие века королевства Примории ни с кем не ведут войну. В этом случае мы, открыв источник, принесем магию в мир, уже находящийся на пути исцеления.

Я и раньше слышала похожую речь, только произносил ее другой человек. Мэзер мечтал о чем-то подобном, когда был королем, а я — простым солдатом. Только он мечтал о гармонии и равновесии, о справедливом и равноправном мире, где людей бы оценивали по характеру и поступкам, а не родословной и половой принадлежности. В то время я была достаточно неопытна, поэтому верила, что мы можем достичь желаемого, но теперь я слишком много повидала. Вечный мир и равновесие — недостижимая цель.

— Война закончилась всего три месяца назад, а Винтер уже на грани конфликта с Корделлом. Мир… никому не выгоден.

Терон качает головой.

— Не в том случае, если будет подписан мирный договор, объединяющий все королевства. Возникнут проблемы — мы решим их, возникнет зло — мы выступим против него единой силой. Объединив королевства Гармонии и Сезонов, мы покажем, каким может быть наше общее будущее.

Он наклоняется и впивается в мои губы жадным и властным поцелуем, словно пытаясь передать через него всю свою уверенность. Это происходит так внезапно и быстро, что я не успеваю сообразить, и утопаю в его объятиях.

Терон преследует прекрасную, но недостижимую цель. Я сомневаюсь, что сумею заручиться поддержкой союзников при помощи взятки, что уж говорить об объединении королевств Гармонии и Сезонов и воцарении всеобщего мира.

Меня вдруг осеняет. Терон нашел разумную причину нашего путешествия в Саммер, Яким и Вентралли. Ту, что не касается Винтера, — во всяком случае так может решить Ноум. И тогда я буду не нужна Корделлу в этом путешествии. Магический источник мы нашли, а значит, и Винтер Корделлу тоже больше не нужен.

Отстранившись, я прижимаюсь лбом ко лбу Терона.

— Ты рассказал об этом отцу?

Терон прикрывает глаза, его руки обнимают меня за талию.

— Нет. Лучше подождать с этим до тех пор, пока Яким с Вентралли не подпишут договор. А за Корделл вместо отца распишусь я.

Я выдыхаю. Ноум не знает.

Терон тянется поцеловать меня снова, а я ощущаю себя так, словно стою на самом краю пропасти. Если я не соглашусь с планом Терона, то не побежит ли он снова за поддержкой к отцу?

Губы Терона скользят вниз по моему подбородку, осыпают едва ощутимыми поцелуями мою шею. Он стонет, и несколько дней назад я бы растаяла в его руках от этого тихого, приятного звука, но сейчас не чувствую ничего. Такова политика. Такова жизнь королевы: недомолвки, секреты, жертвы — все для блага королевства. Вот на что меня обрекают Генерал, Дендера и остальные — на жизнь в притворстве и лжи.

Ладонь Терона поднимается по моей спине, губы на мгновение замирают у моего уха, и в эту секунду я понимаю: мы не раз обнимались и целовались после нашего поцелуя в Эйбриле, но никогда — так. Терон касался моих бедер, держал меня за руку, срывал с моих губ короткий поцелуй после собраний, но мы никогда еще не льнули друг к другу так неистово: он — движимый страстью, я — бурным смятением.

Я высвобождаюсь из его объятий.

— Нам нужно… нам нужно поспать. Это был долгий день.

Терон застывает. Его лицо озаряется пониманием, он густо краснеет и качает головой.

— Да. Нам не следует… — Овладев собой, он отступает назад на расстояние вытянутой руки. — Я ни за что не буду принуждать тебя делать то, к чему ты еще не готова.

Теперь и я заливаюсь румянцем. Об этом-то я совсем не подумала. Мне нужно решить, в каких я хочу быть отношениях с Тероном.

— Знаю, — отвечаю я. — Просто… Я не хочу, чтобы мы были вместе только потому, что ищем успокоения и возможности прогнать мучающие нас кошмары. Или потому, что я чувствую себя… в долгу перед тобой.

Терон берет меня за руку.

— Не нужно ничего объяснять, — тихо, но пылко произносит он. — Я всей душой верю, что наше путешествие положит конец этому хаосу. Настанет время, когда мы будем думать только о нас с тобой.

Неужели я когда-нибудь смогу стать столь беспечной, чтобы думать только о мужчине? Вряд ли подобное возможно.

Сжав мою ладонь, Терон отступает.

— Мы отправляемся через несколько дней, — говорит он, принимая королевскую осанку. Потом кланяется, не сводя глаз с моего лица. — Леди Мира.

Я выдавливаю слабую улыбку.

— Принц Терон.

Улыбнувшись, он уходит. Стоит входной двери закрыться за Тероном, как со скрипом открывается балконная дверь. Похоже, этот день вознамерился вывернуть мне душу наизнанку, подсовывая одно потрясение за другим. В комнату вваливается парень, шатающийся, будто его застиг шторм. Нет, нет, нет. Одного взгляда на Мэзера достаточно, чтобы я потеряла контроль над чувствами, которые так крепко держала в узде весь вечер. Вся моя душа в этот миг обнажается — трепещущая, ноющая и ужасно напуганная. Неужели это я всего пару-тройку часов назад радовалась тому, как расслабляюсь в присутствии Мэзера?

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спрашиваю я и хмурюсь, видя, что его налитые кровью глаза с трудом фокусируются на мне. — Ты пьян?

Мэзер щиплет себя за переносицу и смеется, развеселившись от этого жеста.

— Погоди, погоди…

Он направляет на меня два пальца, и я не сразу понимаю: Мэзер пытается повторить то, что проделывал со мной в детстве. Тогда он часто пугал меня, касаясь двумя пальцами моей шеи и имитируя лезвие приставленного к ней клинка.

— Ты убита, — уверенно заявляет он. — И пить мне никто не запрещал.

Я стряхиваю с себя воспоминания.

— Ты забрался на мой балкон пьяным?

— С равновесием у меня все отлично, — невнятно бубнит он. Покачнувшись, шагает вперед и врезается в изножье моей постели. Веселье сходит с его лица, когда он вспоминает о чем-то неприятном. — Но с чего бы тебе волноваться? Я всего лишь один из твоих подданных, робко греющийся в лучах твоего королевского величества.

— Перестань! Зачем ты пришел? Сколько ты был на балконе? Что ты видел?

Внутри пробегает холодок, тело кажется одновременно легким и тяжелым. Мэзер взмахивает рукой в поклоне.

— Приношу свои извинения, моя королева. Моя госпожа. Моя светлейшая повелительница. Прости, что причинил тебе боль. Но если это тебя утешит, то и ты не была ко мне милосердна.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю…

— Ах, не понимаешь?

Мэзер наклоняется ко мне — лютая злость, смешавшаяся с опьянением, превратила его в дикое раненое животное.

— Филипп… Фил… и парни из лагеря Бикенди стараются забыть свое прошлое, а я не хочу. Я хочу… тебя, Мира. И думал, что ты тоже хочешь меня… Проклятие, сегодня мне показалось… — Он надломленно смеется. — Снег небесный, какой же я идиот, что пришел сюда. После всего того, что сделал Терон, ты все еще хочешь его.