Окоо судьбы (СИ)

Робин! Амонет опустилась на колени, обняв возлюбленного и отерев ладошкой испарину с лица. -Ты звал?

Нети, я… у Робина перехватило горло от боли. – Назир все расскажет…но решать тебе…

Что решать? Амонет почти с ужасом смотрела на слёзы, текущие по его лицу. -Что случилось, Робин?

-Лейлу забрали из замка Ноттингем, – произнес Назир спокойно, как всегда, но по тому, как блестели его глаза, было видно, что он сильно нервничает. Перейдя на родной арабский, он быстро рассказал девушке о происшедшем и обрисовал ситуацию.

-Думаю, он хочет чтобы ты поехала с Лейлой, – довершил он свой рассказ, с тревогой всматриваясь в побледневшее личико дочери. –Что бы ты ни решила, девочка, я приму твое решение.

(слово Амонет) В тот миг, когда он взглянул на меня снова полными слёз глазами, мне показалось, что сердце вырвали из моей груди. Дыхание пресеклось. Не в силах сдержать стона, я упала в ноги моего любимому господину.

Нети! вскрикнул он и от этого крика мир рассыпался. Померкло у меня в глазах, должно быть, душа оставила тело на время. Когда же очнулась я, то увидела склоненные надо мной встревоженные лица Робина и моего возлюбленного отца, чье имя я носила.

Нети! Нети! повторял мой господин, владыка моего сердца, целуя мне руки и обильно увлажняя их слезами. –О Боже…

Сердце моё разрывалось на части, но я подняла голову и заставила себя взглянуть в его глаза, подобные озерам этого холодного края. Слёзы катились по его щекам так сильно, что рукава мои намокли.

-Нети…

-Идем в хижину, – тихо сказала я и взглянула на великана, друга Робина. –Господин, ты перенесешь его в дом?

Поудобнее устроив Робина на устланной шкурами лежанке, Джон вышел, оставив его наедине с сарацинкой. Амонет опустилась на колени рядом с ложем, держа руку любимого в своей руке.

-Как пожелаешь ты, мой повелитель, – произнесла девушка спокойно, хотя лицо её было бледно и губы дрожали. –Лейла- моя госпожа и хозяйка, но ты- владыка моего сердца, клянусь Тем, в Чьих Руках наши жизни. И будет так, как решишь ты.

Нети, мне хуже смерти отпустить тебя от себя! – в голосе Робина были слёзы. –Ты знаешь…перед тем, как пойти на смерть…тогда, перед тем, как меня приволокли в замок, я простился со всем миром. И с Марион…СО ВСЕМИ…но с тобой…мне легче на самом деле умереть.

-Ты не умрешь, мой господин, – Амонет прижала к себе растрепанную голову любимого. – Отыщи меня…ищи в столице мусульманского мира, во дворце Повелителя Правоверных… а я буду ждать тебя, любовь моя, душа моя…

Его губы были солоны и их соль смешалась с солью залитых слезами губ Амонет. Не будь Робин так слаб, это объятие, эта нежность могла бы стать чем-то большим. Но сейчас они просто прижались друг к другу, слив дыхание, не помня себя от отчаяния, тоски и нежности.

-Отец отвезет меня к эскорту и оставит ночью при Лейле. Она принцесса и не обязана никому объяснять чего бы то ни было. ..-Амонет отерла слёзы и храбро улыбнулась. – Я верю, мой господин, что ты отыщешь меня…если только твоя любовь не притворство…и если рыжая бестия снова не прокрадется в твое сердце!

Робин рассмеялся, позабавленный вспышкой её ревности.

Марион—прошлое. А ты моё настоящее, и будущее. Я люблю тебя, Амонет, девочка моя ненаглядная. Ради тебя я вернулся с берегов Реки Смерти, ради тебя пойду на край света…береги свою госпожу. Мы с Гаем придем за вами…

-Поклянись, любовь моя! Поклянись, что придешь за мной!

-Клянусь своей душой!

Робин поднял голову, глядя в темные огромные глаза девушки. Он старался запомнить каждую её черточку. Сберечь в своем сердце это нежное лицо. Потом снял с пальца перстень из мягкого темного серебра, подарок Гая, и разломил на две половинки.

Вот, возьми, если увидишь вторую половину, то знай я неподалеку.

Амонет прижалась губами к его руке, сжав в кулачке половинку перстня.

-Прощай, душа моя, дыхание мое. Найдите нас…

Черная кобыла несла двух всадников вдогон эскорту, медленно движущемуся по объездной дороге. У самой дороги (то была старая дорога римских солдат) Низир ссадил дочь и набросил на её плечи плащ.

-Попросись в услужение, – тихо сказал он девушке. –И будь все время с принцессой. Береги себя, дочь моя.

-А ты береги себя, отец, – Амонет припала губами к его колену, – и молю тебя, береги ЕГО…

-Иди с миром, детка, – Назир с ласковой улыбкой погладил дочь по голове, – да благословит тебя Аллах, в Чьих Руках наши судьбы. И да пребудет с тобой в пути и повсюду. До встречи…

====== Часть 2: Под солнцем Святой Земли. 17. Пустыня. Оазис. Схватка. ======

Трое всадников приближались к каменной гряде, которая, повторяя очертания какого-то древнего диковинного зверя, утопала в раскаленном песке. По другую сторону гряды был оазис и всадник, ехавший первым, очевидно, был хорошо осведомлен об этом. Так или иначе, он сдвинул ткань с лица и улыбнулся.

Наз, это здесь? Точно? спросил Робин, подъезжая слева и тоже убирая с лица повязку, служившую защитой от песка и солнца. –Гай больше не выдержит, – тихо произнес он, не делая ни малейшего движения в сторону всадника на громадном черном жеребце.

Гай из Гизборна тяжело переносил пекло. Если с жаждой он как-то справлялся, привычный к лишениям и тренированный, то жара просто его доконала. Пару раз Робин едва успевал поддержать беднягу, валившегося с коня.

-Да, там оазис, вода и тень, – кивнул невозмутимый сарацин. – Надо объехать скалу.

Робин развернул коня, направив его к еле живому от слабости Гизборну, которого поддерживала лишь железная воля. Лицо молодого человека было по самые глаза замотано обрывком плаща, иначе было нельзя, белокожий сэр рыцарь сгорал мгновенно, становясь ярко-розового оттенка. К счастью, Робин был устойчивее и к дикой жаре и к яростному солнцу. Он лишь почернел как настоящий мавр, только прозрачно-зеленые глаза упрямо сверкали с загорелой физиономии. Его волосы снова отросли и спадали на плечи темными прядями, выбиваясь из-под головного убора.

-Потерпи, Наз говорит, там есть оазис, вода и тень, – бывший разбойник ободряюще положил руку на плечо Гаю. – Мы напоим лошадей и запасемся водой. И ты передохнешь.

Со мной все в порядке! сквозь зубы прорычал Гизборн, пришпоривая измученного Фьюри, который, собрав остатки сил, двинулся вперед. Лошадь Назира, тонконогая арабская кобыла, купленная в самом начале их пути, уже летела вперед, почуяв воду.

Оазис принял их журчанием ручья и прохладой. Вконец обессиленные путешествием путники с невыразимым облегчением погрузили измученные, опаленные лица в холодную воду довольно большого озерца, в которое выливался родник. Гай, усилием воли заставив себя оторваться от воды, занялся Фьюри, который, как и его хозяин, едва стоял на ногах. Выводив коня, молодой рыцарь обтер его бока пучком травы и дал попить вволю. И только пустив своего бессловесного друга пастись на мягкую зеленую травку, вернулся к воде. Робин и Назир уже мыли бурдюки, выливая остатки теплой, припахивающей воды в землю. Гай сдернул осточертевший головной убор и плащ, и как был в одежде полез в воду. Блаженство!

Ты только посмотри, рыцарь превратился в рыбу! со смехом сказал Назир, выпрямившись и прикрывая глаза ладонью от солнца. Робин хихикнул.

-Я бы и сам непрочь! Похоже, бедняга сейчас выпьет всю воду из озера! Эй, Гай, оставь и нам немного!

Ответом было булькающее сопение и опасный зырк ледово-синих глаз, полыхнувших с нежно-розовой обгорелой рожи мужественного рыцаря. Не удостоив спутников ответом, Гай снова с наслаждением приник к воде.

-Пожалуй, я присоединюсь к нему, – немного вяло улыбнулся Робин. – А то и правда, во мне кажется, совсем не осталось жидкости.

Спустя минуту к плескающемуся со счастливой миной сэру рыцарю присоединился бывший разбойник. Назир положил бурдюки просохнуть и уселся на бережок, качая головой при виде дурачащихся, брызгающих друг в друга водой молодых людей.