Узы крови (СИ)

– Очень мило с твоей стороны тут же забыть про мой подарок! – негодующе воскликнула она. Нападение – лучшая защита.

Регулус как-то странно улыбнулся: никакого раскаяния, одно ехидство, будто она что-то смешное сказала или выставила себя полной дурой.

– Точно, извини, – он даже не потрудился придать своему голосу виноватые нотки: одно сплошное веселье.

Гермиона опешила. Регулус сделал пару шагов в ее сторону и протянул руку. Она машинально отдала пластинку, не зная, как объяснить его бессовестное поведение.

– Могла бы домовика прислать, – вкрадчиво уведомил он, помахав пластинкой в поднятой руке, и для чего-то с ленивой медлительностью обошел ее кругом, чтобы направиться к стеллажу, стоящему в противоположном углу комнаты.

Пока он был у нее за спиной, Гермиона ощутила, как по коже иголочками пробежали волнительные мурашки. И вновь возникло это ощущение, будто она совсем голая, только теперь жаркий румянец залил щеки – это ощущение было не таким, как во время танца, намного более острым и… интимным. Она судорожно и, как ей показалось, шумно вздохнула, когда Регулус прошел мимо, как ни в чем не бывало. Пока он ставил пластинку на полку, она огляделась, стараясь сосредоточить внимание на комнате, но взгляд так и притягивал обнаженный торс Блэка. Который ведет себя отвратительно без всякой видимой причины! И тут Гермиону посетила внезапная догадка: да он же нарочно оставил пластинку внизу, чтобы она пришла сюда! И эта догадка пришлась ей по вкусу.

Регулус повернулся к ней.

– Мог бы надеть свитер снова, – она кивнула головой на забытый на стуле предмет гардероба, не отводя при этом глаз от коварного Блэка.

Он прижал ладонь к плоскому животу и усмехнулся:

– Я не стеснительный.

По его ухмылке Гермиона поняла – от него не укрылось ее внезапное озарение. И благодаря его жесту было невозможно не бросить взгляд на его живот и темную дорожку волос, скользящую от пупка вниз.

Регулус склонил голову набок и изогнул бровь:

– Что ж, следует пожелать тебе доброй ночи? – его слова прозвучали с вопросительной интонацией: разумеется, право выбора оставалось за ней.

Гермиона улыбнулась. Ей понравилась такая галантность – настолько, что окончательно убедила ее остаться. Она медленно приблизилась к Регулусу и остановилась в паре шагов.

– Думаю, сегодня нам не обязательно высыпаться, – она улыбнулась, ехидно прищурившись.

– В таком случае… – Регулус подступил к ней вплотную.

Гермиона почувствовала его горячее дыхание на своем лице и потянулась за поцелуем, но он чуть отстранился, поймал ее взгляд и, деликатно положив ей на талию сначала одну ладонь, затем вторую, вдруг резко прижал к себе. Гермиона пискнула от неожиданности, упершись ладонями ему в грудь. Под ее рукой учащенно билось его сердце.

– Я буду грязно приставать, как и обещал, – плотоядно ухмыльнулся он.

– Наконец-то, – дерзко ответила Гермиона.

___________________________________________________________

* – гимн студенчества.

Идея «тайного Санты» взята из фильма «Хорошо быть тихоней»

========== 43. Сестры Блэк ==========

Регулус лежал на животе, спрятав руки под подушку, и внимательно рассматривал личико Гермионы. Она мирно спала, подложив ладошки под щеку. Во сне выражение лица у нее было сосредоточенное и строгое, будто ей было не по душе, что на нее смотрят. Регулус не мог сдержать легкой улыбки, глядя на ее сосредоточенное личико, и боролся с желанием поцеловать ее в нос. Было еще рано, но дневной свет уже проник в комнату, и Регулус видел даже легкий прозрачный пушок на девичьих щечках. Хотелось провести пальцами по ее щеке и розовым мягким губам, похожим на два сложенных вместе цветочных лепестка. Ее волосы разметались по подушке в живописном беспорядке – лучше не придумал бы и художник, одна прядка упала на лицо, касаясь щеки и губ.

Регулус улыбнулся. Он не спал почти всю ночь. После близости они еще долго шепотом разговаривали о всяком, накрывшись одеялом с головой и тесно переплетя объятия, выдыхая слова друг другу в губы. Потом Гермиона уснула, а он еще долго лежал в темноте, прислушиваясь к ее размеренному дыханию, и привыкал к тому, что она рядом. Здесь, дома, в его комнате, в его постели еще не спала ни одна девушка – было непривычно, но приятно. Приятно, что это именно она, потому что в его комнате могла находиться только совершенно особенная девушка, действительно для него важная. Регулусу нравилось думать, что она спит в его постели, и это, пожалуй, было лучшим доказательством того, как она ему дорога: границы самого личного он определял для себя четко, и редко кому вообще позволялось находиться в его комнате. Собственно, из ныне живых только присутствие Гермионы и Циссы он мог перенести без характерного дискомфорта, от которого волосы на руках становились дыбом (к беспардонным вторжениям Сириуса он, правда, привык еще в детстве и относился к ним как к чему-то неизбежному).

Гермиона пошевелилась во сне, уткнувшись носом в его плечо, и через мгновение резко открыла глаза, растерянно уставившись на него, еще не понимая, где находится и как сюда попала. Она на секунду нахмурилась, а затем забавно поморщилась от дневного света, фыркнула и улыбнулась.

– Доброе утро, – прошептал Регулус с улыбкой и, наконец, поцеловал ее в нос.

Гермиона поерзала на подушке, глядя на него сонно и довольно, затем натянула одеяло на нос, так, что видны остались только смеющиеся глаза.

– Ты что, смотрел на меня, пока я спала? – послышалось из-под одеяла.

– Нет, – лениво возразил Регулус. – Я охранял твой сон.

Гермиона помолчала, глядя на него сияющими черными глазами, затем убрала одеяло с лица и провела тонким пальчиком по его плечу, следя за собственным движением. Регулусу стало щекотно, но он продолжал лежать неподвижно. Гермиона уткнулась подбородком ему в плечо и серьезным тоном уведомила:

– Мне было хорошо ночью.

Регулус усмехнулся, блаженно потянувшись. О, ему ли не знать этого. Память тут же услужливо подсунула яркие картинки воспоминаний. Все тело превратилось в натянутую струну, и Регулус с особой остротой, каждым дюймом кожи ощутил, что ее теплое упругое тело прижимается к его боку.

– Даже очень, – добавила Гермиона с кокетливыми нотками в голосе.

И вдруг резко села в постели, прикрывшись одеялом.

– О Боже! – панически воскликнула она.

Регулус разочарованно выдохнул и, пока она что-то бессвязно причитала, взял с тумбочки пузырек с зельем и протянул ей.

– Об этом беспокоишься?

– Да! – изумленно округлила глаза Гермиона и выхватила у него пузырек с зельем.

Регулусу даже как-то обидно стало. Она что, считает его безответственным идиотом? Она откупорила зелье и выпила одним глотком, поморщившись от неприятного вкуса. Регулус открыл рот, чтобы проинструктировать ее.

– Знаю, зелье надо принимать раз в месяц, – опередила его она.

Регулус опять открыл рот, но Гермиона подхватила:

– Имеется в виду не календарный месяц, а ровно тридцать дней. Даты смещаются, я знаю.

Регулус еще раз попытался ввернуть словечко.

– Опоздать можно на сутки, не более, – отрапортовала она так, будто была на уроке.

Регулус помолчал. Ого, какая осведомленность.

– А… – на этот раз ему хоть удалось выдать звук.

– Интересовалась действием зелья еще когда узнала, чья я дочь, – вновь угадала его мысли Гермиона. – Хотела понять, как так могло получиться. И как я могла забыть о зелье?! – тут же переключилась она, уставившись в стену. – Я ведь никогда ничего не забываю. Даже не вспомнила! Даже мысли не было!

Регулус приподнялся на локтях и самодовольно заявил:

– Должно быть, ты была слишком увлечена моей персоной. Я возьму на себя смелость расценить твою забывчивость как комплимент в мой адрес.

Гермиона повернулась к нему, но было заметно, что все ее мысли еще заняты собственной рассеянностью.