Узы крови (СИ)

– Ты прямо испугала меня, – сказал Регулус. – «Нескромно»? Надеюсь, это не коллекция немецкого кино известно какого жанра?

Гермиона засмеялась и толкнула его в плечо.

– Открывай!

Несмотря на шутливые замечания, было заметно, что Регулус искренне рад подарку, даже более чем рад. Гермионе было очень приятно видеть, какую бурную реакцию вызвал ее подарок.

– Пластинки! – воскликнул Блэк, извлекая содержимое коробки и глядя на Гермиону так непривычно счастливо сияющими глазами.

Она даже немного смутилась.

– Ты как-то просил рассказать что-нибудь о себе, – сказала она. – И я решила подарить тебе свои любимые пластинки.

Регулус ухмыльнулся, как довольный кот, и принялся рассматривать пластинки.

– Битлз, – он с сомнением покосился на нее. – Серьезно?

– Каждая порядочная англичанка должна их слушать, – улыбнулась Гермиона в ответ.

Регулус взял вторую пластинку.

– Брайан Адамс, – прочел он. – Этого еще не слышал. Какое название оптимистичное – «Восемнадцать до самой смерти».

– Свежий альбом, этого года, – назидательно произнесла Гермиона.

– И снова он! – воскликнул Регулус. – Я начинаю ревновать.

– Он мой любимый исполнитель, – пожала плечами Гермиона и тут же смущенно добавила: – А у этой исполнительницы потрясающий голос, хотя там много лирики.

– Ничего, я не Сириус, – ответил Регулус, пробегая взглядом перечень композиций из альбома Уитни Хьюстон. – Это он у нас признает только немытых рокеров. И Майкл Джексон, – он потряс альбомом и ухмыльнулся. – О, я брал у Стеллы послушать. Мы с Сириусом в кои-то веки сошлись во мнении, что этот парень достоин нашего внимания.

– От него все без ума, – сказала Гермиона. – Это как Битлз в свое время. Людям просто крышу сносит! Я на его концертах не бывала, но видела по телевизору эти обезумевшие толпы визжащих поклонниц.

Регулус тем временем еще раз пересмотрел альбомы, и Гермиона очень надеялась, что он обратит внимание на одну немаловажную деталь. Он хмыкнул, задумчиво нахмурив брови – наверняка заметил.

– У меня есть и другие любимые исполнители, – произнесла Гермиона, – но я хотела подарить тебе именно пять пластинок.

Регулус улыбнулся уголками рта.

– Это почему же? – он взглянул на нее, и по его виду было ясно, что он уже знает ответ.

Гермиона несколько мгновений молчала, любуясь Блэком. Выражение его лица и глаз сейчас было на редкость мягким – она подумала, что никогда раньше и не видела его таким.

– Я подумала, что это символичное число, – сказала она. – Ты ведь играл под номером пять.

Регулус продолжал молча изучать ее лицо взглядом.

«… Wherever you going, I’m going your way», – выводил Фрэнк Синатра.

– Что ж, – вздохнула Гермиона, начиная чувствовать смущение. – С Рождеством.

Она обняла Регулуса за плечи, поцеловала в щеку и хотела тут же отклониться, но он вдруг крепко обнял ее одной рукой и, прижавшись носом к ее щеке, горячо шепнул:

– Я люблю тебя.

У Гермионы перехватило дыхание, и комок неожиданно встал поперек горла. Она сглотнула, стараясь выдавить из себя хоть слово, но вместо этого глаза защипало, и она крепко обняла Регулуса, прижавшись щекой к его плечу. Он отложил пластинки и тоже крепко обнял, прижимая к себе. Она зажмурилась, не веря, что это не сон. Нет, она просто не может быть такой счастливой! Ей хотелось сказать ему столько сентиментальных глупостей – что она не представляет, как могла жить без него, и как она иногда втайне позволяет себе думать, что он вернулся именно потому, что они непременно должны были встретиться, что это судьба. Все это было так наивно, так глупо, а она так сильно любила его, что самой было страшно и совсем не верилось, что он, такой восхитительный, такой необыкновенный, может отвечать ей взаимностью. От всего этого ужасно хотелось расплакаться, на душе стало почти горько. Она слишком счастлива, чтобы это могло так легко сойти ей с рук. И от этой мысли невыносимый страх потерять его накрывал ее и поглощал все мысли. Гермиона беззвучно всхлипнула.

– Смотри, за что я люблю Рождество, – прошептал Регулус, осторожно стерев слезу, скатившуюся по ее щеке.

Гермиона, наконец, открыла глаза и сквозь пелену слез уставилась на остальных. Все смеялись и шутили, шуршали фольгой и радовались подаркам.

Гиневра толкнула плечом Северуса; в ее глазах плясали смешинки. Он закатил глаза и что-то сказал ей с напускным равнодушием, одной рукой отодвигая на другой край дивана не оставляющего попыток залезть ему на колени щенка. Каждый раз маленький спаниель изъявлял свое неудовольствие возмущенным тявканьем, ловко выворачивался из-под руки Северуса и на коротких лапках семенил к нему через весь необъятный диван. И история повторялась. Гиневра смеялась, наблюдая за этим сражением.

Сириус прижался плечом к опиравшейся на рояль Талии, повторяя вслед за Синатрой:

– You just too good to be truth, can’t take my eyes over you, – он старательно изображал крайнюю застенчивость. – You’d be like heaven to touch, – он провел кончиками пальцев по ее плечу, и Талия засмеялась от щекотки. – I wanna hold you so much.

Стелла бросалась в Гарри кусочками фольги и ленточками, но никак не могла попасть – тот ловко уклонялся или прятался за спинками кресел. Когда он в очередной раз скрылся за спинкой и долго не показывался, Стелла перестала улыбаться и осторожно подступила на несколько шагов, вытягивая шею, чтобы увидеть своего противника. Гарри резко выпрямился и дернул за хвост хлопушку. Стелла взвизгнула, черные волосы, словно снегом, облепило конфетти. Сидящий в кресле Малфой вздрогнул от хлопка над ухом – порция конфетти досталась и ему.

Тонкс с сосредоточенным лицом производила обыск елки, ища там мнимые шары, на самом деле являющиеся обернутыми фольгой конфетами. Она уже успела сменить свою пижаму на ярко-красное простое платье. В этом платье, с короткими светлыми волосами, она смотрелась так изящно, и ее легко было представить прогуливающейся по одному из парижских бульваров.

Уолден закружил Нарциссу в танце. Она смеялась – Гермиона еще не слышала от нее такого безудержного смеха, – и грациозно откидывала голову. Их примеру скоро последовали Сириус с Талией, чета Тонксов, мистер и миссис Уизли. Дора мгновенно забыла про елку, когда к ней подошел Люпин. Она схватила его за обе руки и, высоко подпрыгивая в своих туфлях-лодочках на низком каблуке, спиной вперед продвигалась к танцующим. Ремус дернул ее на себя, когда она чуть не прыгнула на Гиневру с лордом Мальсибером, и Тонкс захохотала, оказавшись в его объятиях. Она оглянулась, бросив на спасенных от нее извиняющийся и совершенно счастливый взгляд, получив в ответ две умиленные улыбки. Стелла потянула за собой отчаянно сопротивлявшегося Гарри, а близнецы принялись танцевать вдвоем шутовское танго. Гермиона засмеялась, глядя на них. Кэти, чуть поколебавшись, согласилась на приглашение Рея Мальсибера – должно быть, она ожидала, что ее пригласит Блейз, но он не разделял общего веселья, сидя в стороне с таким же кислым Роном. Джинни танцевала с Кингсли, краснея от смущения, что танцует с таким взрослым мужчиной, и даже Эстель Мальсибер согласилась на приглашение Билла Уизли, а лорд Стивенсон составил пару профессору МакГонагалл. Северус, наблюдая за хохочущей Гиневрой, безуспешно старался спрятать улыбку, но тут же перестал улыбаться, когда к нему с решительным и даже требовательным видом подошла леди Снейп. Эйлин протянула ему руку и что-то сказала. Северус закатил глаза, но все же поднялся.

Гермиона отстранилась от Регулуса и счастливо произнесла:

– По-моему, это настоящая магия.

– Вне всяких сомнений, – улыбнулся он.

Песня закончилась, и все, смеясь, разбрелись по гостиной.

– Идем, – Регулус вскочил, захватив с собой пластинку Битлз.

Гермиона последовала за ним. Он остановился у патефона с магически усиленным звуком, воровато огляделся и сменил пластинку. Сириус, в это время пытавшийся заставить Северуса взять щенка в «хорошие руки», ничего не заметил.