Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

— Хорошо, я тебя понял, — сдержанно говорит Сэм. Хотя, он ничего не понимает.

Алиса забирает планшет, растягивая губы в насквозь лживой улыбке, потому что её глаза так и остаются холодными и настороженными. Даже Стив пугается этой гримасы. Ал всегда была прямолинейной, сдерживала едкие слова, если сдерживали её. Но сейчас все тормоза будто сорвало, и если она еще отнеслась с пониманием к Баки, то Сэму досталось за двоих и подозрений, и яда. Или натворил Уилсон в пропащем будущем что-то такое, за что рвут на куски.

«Реально? Два мужика и младенец?» — планшет мягким голубым светом светит прямо у носа Роджерса.

— Ал… — хочет начать капитан, но девушка уже строчит новое сообщение.

«Я польщена, что вам нужно столько людей, чтобы заменить одну меня. Или я еще кого-то не встретила?»

— Алиса Роджерс! — мужчина в порыве чувств забирает планшет и гневно смотрит на девушку, получая в ответ такой же взгляд. Он прекрасно понимает, как это выглядит, понимает, что она ощущает, понимает, что это грубая защита, единственная, на которую у девушки есть силы. — Нет никого на свете, кто мог бы тебя заменить. Двоих таких мир точно не вынесет.

Ал хочет сказать что-то еще, она шевелит губами, но эти движения не складываются в слова. Стив негромко, но обидно смеется. Он обнимает девушку, хотя и боится причинить ей боль, осторожно целует в висок, слушает сердитое сопение. «Чудо ты у меня, просто чудо», — говорит мужчина. От этого Шутер дуется еще смешнее.

«Почему так долго?», — вдруг четко произносит она одними губами. — «Вы вообще собирались меня искать?»

— Мы пошли по ложному пути. У нас оказалось больше врагов, чем мы знали.

«Кто?»

— Г.И.Д.Р.А., — Стив бросает взволнованный взгляд на Джеймса, — оказывается, та еще живучая гадина. И… Нам сейчас нужен каждый, кто может помочь.

Алиса прислоняет пакет с почти растаявшим льдом обратно к скуле. Её глаза бегают по неизведанным траекториям, следуя за мыслями в голове. Она прижимается плечом к спинке дивана, ухмыляется как-то не хорошо. Сэм, ощущая себя лишним в разговоре между Стивом и Алисой, отходит в коридор, тянет Барнса за собой. Вряд ли они понадобятся здесь.

«Как я в этом участвовала?» — спрашивает девушка.

— То, что ты делала, когда только пришла к нам… Это были их базы. По сути, ты вытравила их, заставила показаться.

«Я предотвратила одну войну ценой новой. И еще неизвестно, что хуже»

— Мы живы, Ал. Пока мы живы, все можно исправить, — тихо говорит Стив.

— А вот и мы, — в гостиную входит Наташа. — Ты ведь хочешь познакомиться с младшим братом?

Стив уступает ей место на диване, занимая подлокотник за спиной Алисы. Романофф чуть перекладывает младенца на руках, чтобы показать его сморщенное личико девушке. Алиса всматривается в голубые глаза малыша. Тот сонно моргает, копошится в пеленках, кривит личико в попытке заплакать.

— Посмотри, это твой младший брат, — говорит Нат. — Хочешь подержать?

Руки Шутер слабы, не удержат, но Стив обнимает её со спины, страхует, кого женщина перекладывает малыша. Девушка прижимает ребенка к груди, сразу правильно располагает его на локтевом сгибе. Она деловито ослабляет тугое пеленание, громко чмокает губами, привлекая его внимание.

— Тяжелый, — хрипит Алиса. Она чуть высовывает кончик языка и тут же прячет. Малыш делает то же самое. Наташа смеется, пряча лицо в изгиб плеча Шутер.

— Как… — это слово получается резким, только звук с вопросительной интонацией. Рука Стива под спиной девушки напрягается, — зовут?

— Джеймс, — откликается молодой отец. — Но мы зовем его Джейми.

Ал корчит ребенку рожицы. Она наконец-то согревается. Ощущение защищенности и покоя, дыхание родных людей в одной комнате, запах дома после всех потрясений последних часов действуют лучше ледяной ванны, смывая страхи и сомнения. Она существует в коконе любви, который сплели не для неё, но она в нем отлично поместилась.

Когда Джейми вновь засыпает, Роджерс уносит его в кроватку.

— Я теперь мама, — гордо говорит Наташа.

Женщина достает из кармана халата большой платок, повязывает его Алисе, скрывая отсутствие волос. Она делает на её голове что-то настолько изящное, что никогда не догадаться, что под пестрым шелковым отрезом — голая макушка.

— Я хотела, чтобы у тебя был еще кто-то помимо команды, потому что ты слишком впустила нас в себя, — вдруг говорит Наташа. Именно сейчас она может оправдаться. Даже если её вины нет, это не значит, что она не подталкивала Алису к тому, что случилось. — Я понимаю, что тебе нужна команда, нужна семья, и ты много сделала для нас, больше, чем мы заслуживаем. Ты любишь всем сердцем, помогаешь другим познать любовь. Ты кажешься наивной, придавая значение чувствам больше, чем силе или комфорту. Ты чудо, Ал, — она берет лицо девушки в свои ладони. — Ты чудо, и это твой главный дар… Я сохранила для тебя кое-что.

В её руках оказывается маленькая квадратная коробочка с золотым рисунком-вензелем.

— Это очень серьезный шаг, — говорит она, отдавая коробочку Ал. — Для него все решено, но ты… Если в тебе есть хотя бы немного сомнения, не делай этого, прошу. Он сломан не меньше тебя, Алиса, и если это не значит того, что должно значить, то это убьет его.

Девушка крутит в пальцах сокровенную тайну для двоих, не взлелеянную, но желанную. Привет от себя до извращенной ревности, Аляски и настоящей дикости. Достойна ли она сейчас того, что лежит внутри этой картонной упаковки? В любом случае, решать это будет не она, а тот, кому её содержимое предназначено.

У неё есть несколько спокойных часов перед рассветом, который она хочет встретить на веранде, в шезлонге, под шум близкого моря. Несколько спокойных часов перед тем, как новая история затянет её с головой.

***

Алиса идет к лестнице наверх, на чердак едва переваливает за половину горизонта солнце, но сейчас ей жизненно необходим Бартон. То, что она сжимает в ладони, жжёт под ребрами своей значимостью. Если отдать ему это, то все изменится, если еще есть чему между ними меняться.

За толстой дверью мечется огонек — так она ощущает жизнь внутри. Ал касается пальцами деревянной обшивки, но тут же толкается вперед, не давая себе времени на страхи. Первым в глаза бросается огромное окно с видом на океан и бескрайнее небо. Как другой мир за пределами понимания. Затем она отмечает скудность обстановки, минимум мебели: матрас на полу, пирамиды коробок, верхние из которых открыты, и комод, куда помещалась абсолютно вся одежда. Конечно, Клинт Бартон и его вера в равноправие ящиков. На полу нет ничего, только голая серая поверхность, нагреваемая солнцем. Это место выглядело необжитым, в нем точно не было места другой женщине, здесь был Клинт, и какая разница, где жить, если рядом человек, которого ты любишь всем сердцем.

Алиса смотрит на Клинта, который с увлечением копается во всех ящиках комода, вытаскивает оттуда предметы гардероба, придирчиво рассматривает и комком убирает обратно. Он стоял спиной к входу, может, поэтому он и не заметил её присутствия, хотя, дверь скрипнула, возвещая о вторжении. Алиса хмурится, однако вид полуголого, влажного после душа, в одних боксерах, облепивших бедра, мужчины завораживает. Завораживает, как солнечный свет преломляется в капельках воды, отражается от гладкой кожи, путается в светлых, взъерошенных волосах. За ушами выбриты широкие полосы, откуда? Алиса рассматривает его, не зная, намеренно он игнорирует её или нет. Но перекатывающиеся под медовой кожей мышцы, плавность движений, опасность в мнимой расслабленности, идеальная пропорциональность, баланс между силой и гибкостью — слишком завораживающее зрелище.

— Ты от меня не отделаешься, знаешь об этом? — с насмешкой спрашивает Алиса, не получая ответа…

…Клинта выматывают поездки, которые отрывают его на недели от дома, он уже ничего не может сделать для своей девушки, пока она превращается и спит, распотрошенная, оставленная без секретов. Но когда она проснется, он обязан наверстать упущенное.