Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

Теплое тело под ней исчезло, и Колибри нырнула в прохладную воду. Не успела она насладиться сменой температур и виднеющимися в глубине домиками подводного народа, как её подхватили сильные руки и потянули наверх. Вместо огромного дракона вместе с ней плавал мужчина. Его волосы намокли, на обнажённых плечах сияли капельки воды.

— На берег? — весело спросил Клинт.

Колибри оглянулась в поисках спасительной полоски берега, но в ближайшей доступности ничего не виделось. И захлебнулась водой, когда её с головой накрыла мощная волна. Драконова лапа перехватила её поперек талии и прижала к теплому, нагретому солнцем, но влажному брюху. Пятки коснулись песка, вокруг поднялась песчаная буря от взмахов огромных крыльев, и задохнуться бы ей в этом урагане, если бы не знакомые руки, вновь пришедшие на помощь. В последнее время Клинт научился обращаться почти мгновенно. Однажды он превратился прямо в воздухе, и они вдвоем полетели вниз с головокружительной высоты. Клинт крепко держал свою фею за руку и, превратившись у самой земли, поднимая бурю мощными крыльями, сразу посадил Колибри на спину. В тот день он радовался, что дом его феи у самого края леса, иначе вся их деревня сбежалась бы послушать те крики и ругательства, которыми награждала игривого дракона маленькая чудесная Колибри.

— Эти твои шуточки, Клинт! — фея уперла руки в бока и грозно посмотрела на улыбающегося дракона.

— Эй, я же рядом!

Да, рядом. Только гложет какой-то страх, предчувствие, что стоит ему отойти на шаг, как всё покатится по наклонной: зелье не сварится, солнце не справится, вновь покроются черным руки и платье, вся тьма в сердце проснется. И будет вместе песка — снег, вместо домика из веток — каменная башня, вместо воздуха — густая тина.

— Колибри…

— Ты убьёшь меня однажды!

Темная магия, почуяв родную стихию, пытается высвободиться, но зелье и солнце делают своё дело, причиняя фее боль. Тонкие иголочки становятся жалами. Боль — это расплата за темную магию, за темные желания.

Колибри садится на песок, вытягивает ноги, старается не смотреть на черные нити под белой кожей. Клинт садится рядом, игриво трогает её колено своим. Ему нужно общение, нужен полный и постоянный контакт с ней, он навязчиво следит за тем, как её магия очищается от тьмы, в тот же момент, когда ей иногда требуется покой и одиночество. Она не может даже банально применить свою магию феи, для неё под запретом все, и ей нужно одиночество, чтобы смириться с тем, что она теперь больше чем урод. Она бесполезный урод. Неожиданно её щеки коснулись шершавые влажные губы со звонким «чмок!».

— Клинт! — фея подскочила на месте, прижала ладонь к щеке, не понимая, что сейчас произошло.

— Прости, тебе больно? — дракон с тревогой смотрел на свою фею. Бледные щеки залил горячий румянец, и если бы не нежный розовый цвет, он бы испугался, что из-за его выходки тьма взяла верх.

Фея прислушалась к себе. Ничего, кроме смущения и растерянности это действо не вызывало, только колотилось где-то под ребрами растерзанное темной магией сердце.

— Ты такая милая, когда смущаешься, — улыбнулся Клинт, когда понял, что ничего страшного не случилось. — Никто не видел такого чуда.

— Конечно, наш великий сердцеед дракон Клинт, прекрасный трагический герой, жгущий свою душу на потеху публике, имеет большой опыт общения с девушками.

— А девушки говорили, что я одинок и даже мой огонь не заменит тепла человеческого тела… — дракон ойкнул, понимая, что сказал лишнее.

— О, да! Может, те девушки еще что-то тебе говорили, мистер Танцор-с-огнем?! — смущение враз слетело с Колибри, сменившись гневом.

— Не было у меня ничего с ними! НИ-КОГ-ДА! — дракон разъярился, на его теле начали появляться крошечные чешуйки. — Даже когда я понял, что они от меня хотят, я не думал об этом.

— Тогда о чем ты думал? — продолжала допрос Колибри. Она понимала, что бросила его, понимала, что не могла ревновать, да и вообще ревность была не свойственна им. Их народ не знал и половины того, что могло произойти с влюбленными, пока они не спустились в мир людей.

— О тебе, — вдруг сник он. — Я всегда думал о тебе. Я искал среди них твоё сердце. Я не знал, как его опознать, пусть мои братья и говорили, что я почувствую, но я так боялся, что из-за твоей магии или из-за моей глупости я не смогу, я упущу тебя.

Клинт был манипулятором и хорошо этим пользовался. Несмотря на всю злость и тяжелый характер, Колибри не могла сопротивляться его очарованию. Возможно, это было её фейской частью, ведь феи добрые и ласковые существа, а возможно, это было тем, что всегда было ею и подавлялось злым обществом. Но видеть, как чувства к ней убивают дракона, оказалось невыносимо. И ведь если бы он сам… Нет, это она травила его своим ядом, своей ревностью и желанием отомстить, уколоть больнее. Он был несчастен с ней по её же вине, он пытался передать ей свою радость, но в итоге получал в ответ лишь боль.

Дракон вздрогнул, когда его руку захватила в плен маленькая прохладная ладонь. Пользуясь своим небольшим ростом, фея только приподняла голову и осторожно, со страхом, мазнула губами по его губам, только чуть прикоснулась и тут же отпрянула, напуганная своими действиями. Она все еще держала в своей руке руку Клинта, пальцы второй она прижала к своим губам, словно хотела сохранить это ощущение как можно дольше.

— Ты ревнуешь? — Клинт приблизился и уперся лбом в её лоб, закрыл глаза. И, с ума сойти, в этот момент мир перевернулся, боли от сжигаемой магии словно не стало, зато осталось нежное ощущение покоя и защищенности. — Не нужно. Ты ведь такая умная маленькая фея, кто в мире с тобой сравнится?

Люди… Внешне они походили на обитателей волшебного мира, может, они когда-то обладали магией, но потеряли её. Или наоборот, они поставили такие нежные моменты выше контроля над магической силой и обрели силу более значимую: самую первую магию. Или… Колибри слишком запуталась в сравнении людей и фей, драконов, цуру, оборотней… Колибри запуталась, и пропустила очередную попытку Клинта её поцеловать. В этот раз по её губам скользнул чужой язык, стирая морскую соль, чужие губы мягко сжали её нижнюю губу.

— Тебе пора просыпаться, моя храбрая маленькая фея, — прошептал Клинт…

========== Глава 57. ==========

Ал просыпается и просто знает. Секунды после возвращения в реальный мир её разум витает по ограниченному пространству, путается между песчаным островом и комнатой, но она уже знает, что её путешествие окончено. Ощущения обваливаются постепенно: она лежит лицом вниз на твердой больничной кушетке, похожей на массажный стол, её руки расставлены в стороны на специальных подставках, её опутывают провода, иглы и трубки, перед глазами – размытые серые плиты пола.

Первым делом она решает освободить руки. Это оказывается не так просто, потому что кроме трубок они стянуты ремнями. Это странно, и именно на этой задаче мозг начинает шевелиться, колесики и винтики стряхивают паутину, выдавая решение за решением. Она шевелит пальцами, и выясняет, что клипса, высчитывающая пульс, прикреплена к правой руке, поэтому освобождать нужно левую, чтобы на тревожный писк остановки сердца не сбежались врачи. Повязки затянуты не так сильно, она тянет руку к себе, и конечность с трудом, но проскальзывает через ремень. Алиса приподнимается, осторожно достает изо рта дыхательную трубку, морщась от ощущения того, как через высохшее горло, царапая, скользит пластик, освобождает вторую руку и перебирает провода, выбирая, какие можно отключить, а какие срочно вызовут медперсонал. Все же, она еще не знает, где находится. Только разобравшись с проводами, она рискует перевернуться на спину и осмотреться.

Наблюдение первое: ноги двигаются с большим трудом, чем остальное тело, лежать на спине и сидеть чувствительно, но ощущение боли уже притупляется. Дышать тяжело из-за пересохшего горла и бинтов. На ней просторная больничная рубаха с завязками на спине и тонкое одеяло. Наблюдение второе: это не больничная палата, нет ощущения медицинского учреждения, нет впитавшегося в стены запаха медикаментов и болезни. И, наконец, третье наблюдение, на которое хватает сил: яркие пятна цветов подсолнуха в вазе на столике возле постели с карточкой “И, конечно, ты выбрала именно этот момент, чтобы проснуться”. Девушка переворачивается на бок, спиной к двери, с трудом натягивает сползшую простыню и закрывает глаза. Подсолнухи означают дружелюбие, и принести их могли только члены её команды, как и оставить записку (Наташа, судя по тому, что только она начинает письменные предложения с союза “и”), поэтому ей не нужно волноваться больше, чем о ней уже позаботились.