Феникс (СИ)

- Не думаю, что тебе пригодятся мои уроки, - он всё ещё не оставлял попыток отвертеться.

- Точно также, как не пригодилась игра на арфе, которой меня мучили с шести лет, - заметила Маргери, - в наше время женщины должны делать столько бессмысленных вещей… И уж ты, как никто другой должен знать, что умение держать меч никогда не бывает лишним.

- Будет тяжело, - предостерёг Джон, - и больно. А ещё мозоли заработаешь.

- Как только надоест – оставлю тебя в покое, - пообещала Маргери и, взяв его под руку, умоляюще посмотрела в глаза.

И Джон сдался. Не потому, что захотел, а потому, что ощущение её тёплых пальцев на запястье оказалось слишком приятным и оттого пугающим.

- Ну, хорошо, хорошо… – он торопливо отвёл взгляд, - но учти – я тебя предупреждал.

***

В тот же вечер Джон распорядился изготовить два деревянных меча и намеренно велел плотнику сделать их потяжелее, чтобы Маргери поняла, во что ввязалась и побыстрее забросила эту идею.

Через три дня устроили первое занятие. С первыми лучами солнца, сонная и голодная, Маргери, отчаянно зевая, плелась вслед за Джоном. Штаны и дублет, Фрида ей сшить ещё не успела, и Маргери одела длинное шерстяное платье. Не самая подходящая одежда для уроков фехтования, но, как она подозревала, именно на это Джон и рассчитывал. “Не дождёшься”, думала она, проваливаясь в глубокий снег, но уже сейчас её решимость медленно покидала её. Маргери мысленно отругала себя и стиснула зубы.

- Готова? – спросил Джон, когда они вышли на поляну.

Маргери хмуро кивнула.

Он скинул плащ и небрежно повесил её на ветку дерева. Маргери последовала его примеру. Морозный воздух тотчас забрался под платье и обнял тело ледяными щупальцами. Она зябко поежилась.

…За следующий час Маргери узнала для себя много нового и познавательного. Например, то, откуда у неё растут руки и где находятся глаза. Пальцы онемели, а мышцы в плечах отзывались вялой тянущей болью. И это при том, что Джон всего лишь объяснял ей как правильно держать меч… “Правильно” оказалось жутко неудобным, и Маргери совершенно искренне недоумевала, почему нельзя держать как-то по-другому и не выкручивать запястья под невесть каким углом.

Маргери шипела, стискивала зубы, но молчала. Джон, очевидно, рассчитывал на то, что в какой-то момент она не выдержит, отступится и тем самым оставит его в покое. Но Маргери терпела. И дело уже было не только в желании сблизиться – нет, ей овладел азарт, чувство противоречия и желание доказать, что она сильнее, чем кажется.

К тому моменту, когда Джон, наконец объявил “На сегодня достаточно”, ей показалось, что минуло полдня, хотя на деле прошло чуть больше двух часов.

- Как ты? – спросил он.

- Жива, - выдохнула Маргери и привалилась к стволу дерева, чтобы перевести дыхание. – Только руки болят, - призналась нехотя.

- Завтра утром заболят ещё сильнее, - жёстко предупредил Джон, - всё ещё хочешь заниматься?

- Хочу, - Маргери вскинула голову, - неплохая разминка перед завтраком.

Он посмотрел на неё с долей уважения.

***

Потом действительно было хуже. Правда, только первую неделю, а потом она привыкла. Фрида наконец закончила брюки и дублет, и стало полегче, хотя бы двигаться было удобнее. Боль в мышцах ещё оставалась, но если в первые дни Маргери по утрам едва шевелила ногами, то теперь эти ощущения были скорее приятными – этакая сладкая, подогревающая азарт тяжесть в руках и ногах.

Она даже научилась правильно держать меч, хотя толку от этого было немного. Каждое занятие добавляло ей пару новых синяков и, стоя по вечерам у зеркала, она с сожалением разглядывала тёмно-фиолетовые подтёки на руках, спине и бёдрах.

- Нападай!

Маргери сделала неуклюжий выпад – Джон даже не увернулся, а лишь неторопливо уклонился, а она рухнула лицом в снег.

- Убита, - наконечник деревянного лезвия мягко ткнулся ей в шею.

Поднявшись, Маргери гордо выплюнула снег, отряхнулась и подобрала упавший меч.

- Вот тебе! – она со всей силы махнула бутафорским оружием, надеясь ударить Джона побольнее, но он лишь засмеялся и вальяжно отступил на шаг.

Оскалившись, Маргери вскочила на ноги и бросилась на него, беспорядочно размахивая мечом, и злилась ещё больше, когда Джон с почти скучающим видом отбивал её хаотичные удары.

- Ты похожа на Фриду, когда она гоняет Тормунда мокрым полотенцем, - констатировал он.

- Это будет побольнее полотенца, - прошипела она и, изловчившись, всё же сумела задеть его по лицу.

Джон схватился за щёку и болезненно ругнулся.

- Прости!

Маргери, бросив меч, подбежала к нему, но в следующую секунды он, развернулся, схватил её за ворот дублета и, смеясь, приставил к горлу деревянное лезвие.

- Попалась, - выдохнул он, - и снова убита.

- Это нечестно! – возмутилась она.

- О, да… – рассмеялся Джон, - враг непременно поцелует тебе ручку, прежде, чем снести голову. Запомни, - сказал он серьёзно, - в настоящем бою не существует правил кроме одного – “либо ты, либо тебя”. Любой ценой.

Маргери обиженно дёрнула плечами и выкрутилась из его захвата. Хочет повеселиться? Что ж, она ему это устроит.

Неторопливо потягиваясь, она отошла на несколько шагов и также вальяжно нагнулась, якобы, собираясь поправить шнурки на сапогах. На деле же Маргери незаметно зачерпнула порядочную горсть снега и, молниеносно поднявшись, с разворота швырнула Джону в лицо. Воспользовалась его секундным замешательством и ткнула в живот.

- Убит, - Маргери разве что не светилась от довольства.

- Неплохо, - скупо похвалил Джон, - первый нормальный удар за неделю занятий.

Большего с его стороны Маргери и не ожидала. Учитывая, что комплиментов от него дождёшься, это можно было считать лучшей похвалой.

- Но ты бьёшь неуверенно, - Джон покачал головой, - так не пойдёт.

- Зато ты ставишь мне синяки от чистого сердца, - буркнула она. – Я уже даже перестала их считать.

- Это не уроки танцев и не твоя любимая игра на арфе, - сказал он жёстко, - к тому же ты сама этого хотела. Здесь нужна злость, а порой и жестокость. Если наносишь удар, - он выхватил меч и, размахнувшись, остановил в паре сантиметров от её шеи. Маргери вздрогнула, - то бей насмерть.

Она зажмурилась и представила Серсею. До боли сжала губы, посильнее ухватила деревянную рукоять и, распахнув глаза, бросилась на Джона. Он без труда блокировал первую атаку, тогда Маргери ударила сбоку, но опять натолкнулась на меч. Выкрутилась, отскочила вправо, и лезвие просвистело в нескольких сантиметрах рядом.

- Неплохо, - выдохнул Джон, но Маргери видела надменное лицо Серсеи.

Она снова замахнулась, но на сей раз сделала ложный выпад, обманный маневр и тут же ударила слева.

- Гораздо лучше, - просипел Джон, зажимая разбитый нос. – Хорошо, что клинок деревянный.

Маргери перевела дыхание и бросила меч.

- Прости, - она подошла к нему и вытащила из кармана дублета шёлковый платок, - я просто… представила себе кое-кого другого. Я не хотела причинить тебе боль.

- Ерунда, - отмахнулся он, прижимая к носу окровавленный платок, - хорошо, что не сломала.

- Думаю, на сегодня нам обоим хватит, - Маргери вдруг почувствовала себя смертельно уставшей. Ненависть быстро отбирала силы.

***

Незаметно для самого себя Джон стал всё чаще думать о ней. Поначалу, не отдавая себе отчёта, невзначай – машинально оглядывался, если она выходила на прогулку позже обычного или задерживалась к столу. Иной раз Маргери приходила к нему на замковые стены, заботливо приносила горячий эль, и так могло продолжаться три-четыре дня кряду; за обедом и ужином то и дело украдкой поглядывала на него и, стоило ему поднять глаза, тут же отводила взгляд. Иногда она пропадала на несколько дней, и в такие моменты Джон чувствовал себя странно, не понимая, чего именно ему не хватает.

Потом, когда Джон наконец осознал что с ним происходит, было поздно. Лёгкой кошачьей поступью, окутанная запахом цветов и южных трав, Маргери Тирелл стала очень важной частью его жизни. На первый взгляд незаметной и незначительной, но в её отсутствие всё начинало казаться каким-то “не таким”. Она излучала свет, она была светом. Маргери как тёплый южный ветерок пронеслась по замёрзшим коридорам Винтерфелла, разогнала холод, трусливо отступивший перед ней. И когда за стенами замка бушевала очередная метель, Джону было тепло и спокойно. И это пугало. Горькие воспоминания ещё преследовали его в минуты одиночества, ныли, как застарелые шрамы в ненастную погоду, и Джон привык, смирился с этой болью. Новое, почти позабытое чувство бередило душу и выбивало из хрупкого равновесия. Когда Маргери была рядом, ему было хорошо, холод отступал, прятался в свой тёмный угол, но потом приходило осознание. Он всё ещё помнил Игритт. Её застывшее, неподвижное лицо и едкий дым погребального костра.