Письмо Потомкам

Я зеваю в своих раздумьях, собираю локоны в узел и сжигаю в «дарителе», в синеватом огне небольшой аромалампы. Воздух наполняется запахом сгоревших волос, и я начинаю чихать не переставая.

– Будь здорова! – совершенно по-человечески желает Кайн.

Кайн?

– Что ты тут делаешь? – заворачиваюсь с головой я в одеяло. – Ты не должен меня видеть!

– Ты остригла волосы. – Слышу я в ответ его грустный голос и чувствую тяжесть его тела на кровати. Он присел рядом. – Я не мог вытерпеть в ожидании. Не спал всю ночь.

– Хмм… – что добавить в такой ситуации?

– Послушай! – его рука касается меня, тепло и ласково, неподобающе для наследника. – Твой танец… Это какая-то человеческая магия, так? Что-то из ваших сказок, меняющее и непонятное…

Я, барахтаясь и смеясь про себя, вылезаю из покрывал и смотрю прямо в его глаза.

– Кайн… – Мурлычу я. – Никакая это не магия. С чего ты решил?

Наследник молчит, в его золотых глазах какая-то непонятная мне тоска и… злоба?

– То есть… если у… если у меня, – голос его дрожит и запинается. – Если во мне что-то появилось… новое и непонятное, то это само по себе? Так?

– Так. – Непонимающе соглашаюсь я.

Какое-то время наследник шерн Альяринн молчит, кусая губы.

Что же так тебя сжигает изнутри, милый?

– Ничего. – Бросает Кайн и, не глядя на удивлённую меня, выходит вон. На пару секунд он замирает в проёме и шепчет:

– Зря ты остригла волосы. С ними ты была похожа на нас. Я почти принял тебя. Извини, что потревожил.

Тишина. Занавес. Через пару минут я падаю, обессиленная, на постель и засыпаю.

И снова этот сон. Всё смешалось в нём – и правда, и вымысел. В нём я не отличаю их друг от друга, они словно братья-близнецы, улыбаются мне клыкастыми ртами.

Я на корабле, том самом злополучном танкере. Вою от голода и проникающего ледяного ветра. Я на самой палубе… Кто-то подлетает со спины, вцепляется хищно зубами в плечо до крови…

Кричу, пытаюсь отбиться, но…

Не могу. Ещё чуть-чуть, и этот недочеловек сожрёт меня!

Перемена мест и действий. Словно перебросили песочные часы.

Замираю от боли на холодных плитах в белой комнате. Наверное, в одной из таких и плодят искусственно евгениумов. Спокойное мёртвое стерильное царство.

И тут я слышу шаги.

Шлёп-шлёп.

– Наша новая игрушка спит? Просыпайся, твой хозяин идёт, – хриплый голос, наполненный похотью и грязью. Я сбиваюсь в комок, пытаюсь вмуроваться в стены, царапая себя грязными ногтями…

Боже, защити меня! Помоги мне…

Гдеееееееееееее тыыыы?!

Крик мой разрушает слабую оболочку сна и я в ужасе просыпаюсь. В ещё теплой испарине, сырая и надломленная. За окном утро, а в моём сознании – тьма.

Видимо, так суждено.

Снова душ, снова ненужная истерика.

Я размазываю свою боль по коже, пытаюсь скрыться от неё. Если бы я могла, я бы всё отдала ради того, чтобы стереть мою память.

Навсегда.

Но с другой стороны, если бы не всё произошедшее со мной, я бы не стала той, которой являюсь сейчас.

Всё бы было иначе.

Переодевшись, я выхожу из своих покоев. Умиротворенная, завернувшаяся в бирюзовые просторные одеяния спокойствия.

Первое, что я слышу:

– Ульрианна, а где твои волосы?

Это Тор, мой милый мальчик с раскосыми глазами. Кажется, от удивления они стали у него больше.

– И вправду? – Марко подошёл ко мне, испуганно глядя на ёршик волос. – Где они?

Молча пожала плечами и улыбнулась.

– Пора продолжить занятия, не так ли? Я думаю, Марко хочется провести пару часов в тренировках?

Рыжий солнечный мальчик улыбается хищно. Он уже и забыл про мои волосы. Зачем? Я для него замечательный учитель, которого можно от души побить и постараться укусить за шею.

Какие там волосы, стразы и золотые украшения!

– Кстати, что вы тут делаете? Вы должны меня дожидаться внизу…

Мальчики переглянулись:

– Ну… – Начал Тор по старшинству. – Мы пришли тайком, чтобы… чтобы мама не узнала.

Ох, уж эти дети…

– Мама вам вряд ли бы рассказала, но она сейчас… плачет. Мы с Марко видели…

– Что?

– Всё дело в том, что Андрею очень плохо. Он может… – всхлипнул Тор, пытаясь сдержать слёзы и страх. – После Эвалона ночью его еле спасли.

– А кровью? Кровью его поили?

– Да, Ариан дает ему кровь…

– Хорошо, я сейчас же поднимусь к госпоже.

Как и сказали мальчики, Рионн сидела в своих покоях около окна, смотрела в зеленую даль и беззвучно плакала. Слезы, теплые солоноватые слёзы Рионн шерн Альяринн были такими непривычными для меня… Словно это была не Рионн.

Словно она была обыкновенной женщиной.

– Помнишь, ты спрашивала, отчего Ума не пьёт больше кровь? – начала было я, но госпожа нервно дёрнулась и зашипела на меня сквозь слёзы.

– Уйди, Ульрианнашш! Не трогай меня!

Размазывая слёзы по лицу, она старалась выглядеть уверенно и непоколебимо. Будто отлита из железа, прекрасная бездушная статуя.

Я прикрыла за собой дверь, подошла к ней ближе, осторожно. Боялась, что ударит.

Хотя что это я, мне не привыкать.

Рионн действительно занесла руку для удара, но внезапно кулем осела у моих ног. Я даже не успела её поддержать, ошарашенная.

Вцепившись в хрупкую ткань, она одними губами прошептала:

– Помоги ему, прошу тебя… Помоги. Я не перенесу, если потеряю и его.

Я опустилась рядом на колени, прижала её к себе. Не спеша, словно ребенка, укачивала на своих руках.

– Я не могу, Рионн. Он слишком мал, он не сможет понять меня…

Она отстранилась, в её глазах появился нездоровый, хищный блеск.

– Но Уме… ей же ты помогла! Как?!

– Льринни… Я десять лет прожила при монастыре, но меня только научили понимать ваш народ. Я действовала интуитивно. Мне, как и вам, тяжело наблюдать за изменением детей. Тогда я действовала на свой страх и риск… Но Андрей слишком мал. Он испугается.

– Но Ума… Уму же ты… – Рионн оттолкнула меня, зло и больно. – Оставь меня, я не хочу, чтобы ты видела меня такой слабой.

Я молча посмотрела на льринни и вышла, закрыв за собой дверь.

Это все, что я могу сейчас для нее сделать.

Иду к детям, не спеша. Каждый мой шаг отзывается болью. Чужой болью.

Они наверняка ждут меня, надеются на то, что я смогу им помочь.

А я не могу.

Я не в силах… И последние капли доверия, что пробудила я к себе, поглотит жадная почва ненависти.

Из небытия меня вернул голос Айраин, молчаливой няни Тамары.

– Всё по-старому? – спросила она. – Госпоже по-прежнему больно? Я слышала, она и прежде теряла детей. И не раз. Не все могут пережить изменение.

– Вы знаете больше меня об истории этого дома. – вежливо улыбнулась я ей.

– Я хотела только сказать, что понимаю вас. Я также переживаю за то, что не в силах изменить.

Айраин поклонилась мне и протянула правую руку.

– Помогите мне, если вас не затруднит. Завяжите узел.

Только сейчас я заметила, чем она занималась. Она усердно перебинтовывала запястья, но сквозь золотистую ткань всё же проступала кровь.

– У меня ещё плохо работает регенерация, заживает не так быстро… Слегка кровоточит.

– Вам не больно? – в забытьи спрашиваю я, опираясь на эмоции, а не на знания.

– Нет, болевые окончания удалили в детстве. И видите, эти вены заменены на другие, кормящие – их быстро можно прогрызть или надрезать. Это тоже не больно. Они и зарастают гораздо быстрее. Просто я недавно стала няней, как и Ангуин. В нашем возрасте и появляются шрамы на запястьях, не всегда удается аккуратно накормить, молодые всегда торопятся. Но потом я научусь.

Тоненькая сеточка аккуратных шрамов от острых зубов голодных детишек.