Номер 8 (СИ)

— Я и сам пока не знаю. Так далеко я еще не планировал. Но пока главное уехать как можно дальше, туда, где безопасно.

— Ну, этот план не так уж и плох? — Роди коснулся своими холодными пальцами запястья спутника, тихонько схватился за него. — Спасибо, за все спасибо? — робким, дрожащим голосом, подавляя слезы, произнес зомби.

Он осознавал, что случилось бы, если б не побег, понимал, что и сейчас они далеко не в безопасности и не факт, что эта свобода и безмятежность надолго. Даже если их не будут искать, не поймают, это не значит, что их ждет светлое будущее. Но все же эта жертва, подвиг куратора, был для Вудса чем-то несоизмеримым. Будто он рыцарь, спасший свою зомби-принцессу от злобного дракона. И вот уже Вудс погрузился в свои мыли, воображая себя принцессой. Наплевав на головную боль, он прокручивал весь этот несложный сюжет, глупо улыбаясь. Словно и проблем сейчас не было.

Странный звук оторвал парня от мыслей. Недолго думая он понял, что это урчит в животе у его спутника. Роди осмотрелся, залез под свое кресло, пошарил там и наконец достал свой мешок-наволочку. Он вытащил из него один из батончиков и протянул Номеру Тринадцать.

— На, притормози и поешь.

— Спасибо, но останавливаться сейчас опасно. Так что поем на ходу, только открой мне, пожалуйста.

— Хорошо. — приветливо произнес зомби.

Зашуршала обертка, она почти не поддавалась пальцам мертвеца, но он не сдавался. Мурча какую-то старую мелодию под нос, он продолжил свои попытки и вот наконец у него это вышло.

— Прошу! — радостно воскликнул он.

— Спасибо. — шатен улыбнулся ему в ответ, растрепал своей большой ладонью его волосы и взял лакомство.

«Наверное, не только мертвецам в той лаборатории проходилось туго…» — задумался парень, разглядывая седину ученого. — «Не думаю, что седые волосы и морщины тринадцатого — возрастные. Конечно, он не так молод, но… Трудно представить, какого это: осознавать, что ты мучаешь и пытаешь людей, убиваешь их ради цели, которой, быть может, так и не достигнешь. Думаю, есть люди, не такие как Тринадцать, а с нездоровой психикой, садисты. Им такое было бы по вкусу, как тому сорок пятому. А вот для Номер Тринадцать — это было мучением и пыткой… Бедняга.» — его лицо стало мрачнее тучи, но не на долго. Сейчас ему хотелось хоть на секунду перестать думать о плохом.

Восьмой снова облокотился о кресло. Не смотря на все, что случилось с ним, не смотря на его возраст, он все больше походил на любопытного ребенка. Теперь же он рассматривал содержимое бардачка.

— Ого! Двести лет ее не видел! Это ведь МВосемь3, когда-то они мне очень нравились. Можно я включу? — сжимая в руках старую кассету спросил он.

— Попробуй, будет ли радио работать?

— Хорошо. — он быстро включил запылившееся устройство. Оно функционировало. — Знаешь, а ведь эта группа не такая уж и старая, не знал, что ее на кассетах выпускали.

— Не выпускали. — перебил ученый. — Я сам ее переписал.

— Вот как. — Роди посмотрел в пол и нажал на кнопку, включив музыку.

Салон медленно заполнялся тихой и спокойной мелодией «Полуночного города». Эта песня всегда успокаивала парня. Она помогла ему справиться с горем, когда Энди уехал в колледж и потерянностью, когда он очнулся от «болезни». В последнем случае она играла по радио в больнице, где он очнулся. Правда играла уже по сотому кругу и только припев. Радио было сломано.

Кто-то когда-то сказал, что «Полуночный город» — идеальна для путешествий. Он не врал, под нее так и хочется смотреть на меняющиеся пейзажи за окном, чувствовать изгибы и мелкие выбоинки на дроге и ждать. Ждать того, что будет дальше, того, что ждет на том конце дороги. Под эту мелодию, напоминавшую что-то иное, космическое, усталые глаза Вудса, что еще утром болели от слез, тихонько закрывались. Тело становилось тяжелее, наполняясь спокойствием и безмятежностью. Он заснул, тихонько посапывая.

Тринадцатый, видя, как сладко дремлет его попутчик, сбавил скорость, запрокинул левую руку назад и вытянул халат, который он снял, едва покинув лабораторию. Потом, так аккуратно, как только мог, он укрыл Роди. Тот вздохнув, поерзал на неудобном старом кресле, прижался головой к стеклу и продолжил спать.

Ближе к вечеру, когда небо окрасилось в кроваво-красный закатный цвет, машина съехала с дороги. По колесам и дверцам начали звонко постукивать мелкие камушки, о дно скребли ветки и булыжники. От этого жуткого гама Роди подскочил, проснулся. Растерянно оглядываясь по сторонам, он совершенно не мог понять, где находится. Маленькую машинку со всех сторон окружали вековые деревья-великаны. Тень от них повергала все во мрак. Откуда-то с высоты, с самых кромок доносилось раскатистое карканье воронов. Величественные птицы, будто хозяева встречали непрошенных гостей.

Низко стелясь по земле, холод, полный запаха травы и диких цветов, заползал в салон. Шатен ехал так медленно, что можно было разобрать очертания фигур молодых оленей.

«Олени?! Как? Ведь до самых стен Мертвого города — степь, да и за ними тоже…» — удивленно размышлял сонный зомби — «Как же мы далеко, что здесь совершенно иная природа и климат…».

Машина поднялась на небольшой холм на пустой поляне, застеленной высокой зеленой травой, и остановилась. Куратор заглушил мотор.

— Сегодня переночуем тут. — сказал он и вышел из машины и уже меньше чем через минуту вернулся обратно с той же железной тарелкой и кашей, что приносил в камеру. — Я украл достаточное еды, на какое-то время хватит, а там будем думать, куда поехать. — ученый вручил тарелку Вудсу. Тот выхватив ее из рук сразу же принялся уплетать безвкусную жижу ложка за ложкой.

Доев, он положил посуду на торпеду.

Из-за открытой двери разрывая спокойную вечерню тишину застрекотали сверчки. Роди не смог сдержаться, услышав этот такой приятный и знакомый звук. Он выскочил на улицу. Трава мешала идти. Раскинув руки, она встал, словно впитывая свет только вышедшей на небо луны. Лёгкий прохладный ветер раздувал его волосы, что стали похожи на длинные лунные нити, белые и невесомые. Он обернулся на машину. Хоть улыбка парня так и была перекошена, но в глазах читалось самое чистое, искреннее счастье. Шатен тоже больше не мог усидеть на месте.

Покинув машину, он быстрыми шагами устремился к этой хрупкой и легкой сказочной фигуре, объятой белыми лучами. Тринадцатый подошел к восьмому вплотную. Они смотрели глаза в глаза. Никто не шевелился, не произнес и слова.

Огрубевшая рука куратора холодными пальцами коснулась щеки Роди, ласково погладив ее. Вудс прижался к ладони. Куратор будто сходил с ума, неотрывно глядя на Номер Восемь. Влечение становилось все сильнее и снова поцелуй.

Не такой, как тогда, этот был иным, теплым и нежным, полным не отчаяния, а прекрасного томления. Сильные руки Номер Тринадцать ласково обнимали зомби. А поцелуи спускались ниже.

Горячие губы легонько касались холодной шеи. Будто Номер Восемь был хрупок, как стекло. Его ноги дрожали. Он больше не мог стоять, падал. Шатен подхватил его и тихонько опустив на землю, уложил на жесткую свежую траву.

Фигура куратора с несколько неухоженным, но все еще точеным телом в полумраке ночи зависло над Роди. Они оба знали, что будет дальше. В сторону ушло все: проблемы, здравый смысл. Они не думали о том, безопасно ли совокупление с полуживым для человека. Им просто нечего больше терять.

Шатен стянул перепачканные травой штаны на резинке, что сам же вручил Вудсу. Расстегнул свои. Роди испугался, по его тощему телу прошла дрожь. Поняв это, Тринадцать снова сплел их губы в поцелуе. Глубокие вздохи зомби быстро переходили в пламенные стоны. (Вот и ответ на вопрос: может ли зомби возбудится. Еще как может.) Номер Восемь уже был на пределе. Еще чуть-чуть и он готов был кончить.

Рука ученого скользила все ниже, приятно поглаживая холодную кожу. Его разгоряченное тело плотнее прижималось к восьмому. Продолжая осыпать любимого поцелуями, он подготавливал его тело. Шатен сдерживался из последних сил. Его напряженный член уже истекал и отринув самообладание, он вошел в Вудса.