Единственный (Изумрудный шелк твоих глаз) (СИ)

Гирр-Эстег чуть ли не каждую ночь снился юному волку. Арэль частенько просыпался от своих стонов и после бурной разрядки, увидев во сне, как беловолосый Защищающий ласкает его языком и губами… как берет… нежно… страстно… жарко… ненасытно…

После таких снов влажнело между ягодицами и хотелось то ли ругаться, то ли что-нибудь разбить, то ли по-простому расплакаться. Эти перепады настроения неимоверно бесили Арэля. Он всегда и во всем привык сам решать за себя. А тут столкнулся с тем, что беременность обострила все чувства и эмоции. Он ненавидел Габраэла за то, что он с ним сделал. И он же любил его за все, что тот с ним делал.

Хоть на части разорвись от этих противоречий…

Приходилось признать, что он все-таки нашел своего Истинного. Он, Таур, нашел своего Виррана. Того, с кем был связан прежде. Кого любил. Кому был верен.

И кого убил в прошлой жизни.

Радость мешалась с болью…

Надо признать, что характеры обоих — Виррана и Габраэла — не слишком-то изменились. Оба сильные, умные, жесткие, даже жестокие. Оба облачены во власть словно в невидимую тогу. И оба невероятные собственники в отношении лично него.

…Ар расслабился в исходившей паром ароматной воде, позволяя себя мыть умелым слугам. И задумался.

Тогда он просил богов о возможности найти своего любимого на круге перерождений. И готов был вынести любую кару за свой поступок. Хотя сам себя казнил, сам обвинил в случившемся. Видимо, это и есть его кара… быть игрушкой для того, кто тебе не безразличен. Посмотрел бы на него Габраэл, если бы не находился под проклятием?

Больше всего на свете Арэлю хотелось снять с короля метку Темной Волчицы. И узнать, КАК все повернется. Но видно не судьба…

А принадлежать к категории «лучше хуже, чем ничего» юноша не желал. Слишком это больно. Причем для обоих…

— Как ты, малыш? — Спросил Варрит, когда внук спустился в столовую для завтрака. Старый волк был непривычно задумчив и расслаблен. Слуги, накрыв на стол, незаметно удалились. И они остались вдвоем в небольшой комнате семейной части дворца. Как-то так сложилось, что обеды и ужины проходили весьма торжественно, собирая за столом всех сторонников и советников вернувшегося князя. Но утро принадлежало только внуку и деду.

— Великолепно, — искренне ответил Арэль, приступая к трапезе: есть хотелось просто зверски. — Как все прошло?

— Узнаю себя! — Усмехнулся дед, принимаясь за тушеные овощи. — Я тоже предпочту спросить прямо, а не ходить вокруг да около.

— А смысл? Зачем тянуть кота за хвост, — отозвался Ар с понимающей усмешкой. — Лучше сразу узнать.

— Ну, что могу сказать… — Варрит аккуратно промокнул губы салфеткой и потянулся за чашкой яблочного взвара. — Ты и сам понимаешь, что ОН не в восторге от твоего решения. Не знаю, как Гирр-Эстег поведет себя дальше, но мне он ясно дал понять, что не откажется от тебя. А ты… ты то сам что решил?

К удивлению князя Арэль ничем не прокомментировал эти слова. Молодой Дарующий лишь задумчиво прихлебывал свой отвар. А ведь каких-то два-три месяца назад было все иначе. Тогда Ар едва ли не рычал на каждое упоминание о Гирре. Или до хруста сжимал зубы, не давая вырваться возмущению. Все-таки его внук страшный индивидуалист. И тот, кто посягнет на его свободу, мгновенно перейдет в разряд личных врагов юного князя.

Фиронг и не пытался влезть между этими двумя. Старый волк был достаточно мудр, чтобы пытаться склеить то, что разбилось. Арр-Эа-Аль слишком горд, чтобы так легко простить свою неволю. Мальчик только учится гибкости. Конечно, с одной стороны, такая неуступчивость не приведет ни к чему хорошему. А с другой… если бы не эта неистовая, запредельная гордость, Арэля давно бы сломали… превратили в тряпку, о которую бы вытирали ноги все, кому не лень.

И теперь малыш никак не может смириться с тем, что кто-то оказался сильнее. Никак не примет свою сущность. Рожденный Дарующим, он волей судьбы привык сражаться подобно воину и не умеет быть слабым, ранимым… не умеет быть под защитой, как должное принимая опеку. Он не знает, как себя вести, чтобы тот же Гирр-Эстег покорной собачкой лег у его ног. Ар сопротивляется собственному влечению к королю, ломая самого себя. И эта двойственность не дает ему стать цельным. Что и не удивительно: малыша никто не учил быть Дарующим. А вот Гирр-Эстег полный идиот — так обрадовался обретению долгожданной Пары, что забыл, с кем имеет дело… что Арэль по сути всего лишь недавний подросток, не достигший второго совершеннолетия.

Ничего, время все расставит на свои места. Тем более, что Ар, хотя и шипит, а все не может забыть своего короля. Да и Гирр-Эстег хорошо относился к мальчику, если не считать амулет Забвения. В этом старый князь был уверен, иначе бы по-другому построил свой разговор с Белым Волком. Малыш просто боится признать свою зависимость от того, к кому его тянуло со страшной силой.

Только в одном мудрый Варрит Суанол Фиронг ошибся. Арэль боялся не своей любви к Гирр-Эстегу. Он боялся ошибиться… боялся вновь предать… обрести, а потом потерять. И к темным богам равные отношения, о которых он пел Габраэлу в самом начале их столь неудачной близости! Тауру было плевать на статус и подчиненное положение Младшего, лишь бы остаться с любимым. Но Таура и не воспитывали тем, кто отвечает за целый народ.

И почему у Арэля такое чувство, что в прошлом он не раз мучился подобными сомнениями?..

— Я… не знаю… — наконец, оторвался он от своей чашки. — Я уже ничего не знаю. Слишком много между нами накручено. Не хочу с НИМ встречаться. Только не сейчас, когда все поставлено на кон. Он меня опять остановит… не позволит соваться в драку.

— А то как же! — Хмыкнул дед. — Я бы тоже остановил, если бы знал как. Ты все, что осталось от моей семьи. А для Габраэля ты Единственный, — хорошо уже то, что внук перестал отрицать это.

— ОН хочет тебя увидеть, — Варрит откинулся на спинку стула, рассматривая внука через стол. — Места себе не находит. Переживает… Даже не скандалил, что ты так поздно объявился. Видел бы ты его лицо, когда он убедился в твоей безопасности! И со мной едва не сцепился при одном лишь намеке, что я тебя не отдам!

— А мне-то что, — вяло огрызнулся Арэль, с благодарностью глядя на деда. — Он и раньше не принимал во внимание мои пожелания. Так почему я должен потакать его?

— Дураки вы оба, — грустно выдал Фиронг. — Надрать бы обоим задницы за мальчишество… Мне хоть не ври! Ты же с ума сходишь по своему Габраэлу. Вот интересно, что должно произойти, чтобы ты его простил и принял?

— Вот в***** его и успокоюсь, — мрачно сообщил Арэль, принимаясь за кашу с фруктами. Дед расхохотался в полный голос.

— Да где ж ты таких словечек набрался? — Вытирая выступившие от смеха слезы, спросил он у внука. Тот лишь ухмыльнулся.

— А то ты забыл, что я много лет мотался по окраинам Нилары как лекарь для бедных? — Ехидно уточнил он. — Еще и не такое могу выдать: больно уж учителей оказались хорошие. Другое дело, что я не привык так ВЫРАЖОВЫВАТЬСЯ. А Габраэл… почему это ему можно, а мне нельзя?!

Со старым князем случилась настоящая истерика. Заржав как стоялый жеребец, Варрит скрючился за столом, схватившись обеими руками за живот.

— За… за что ж ты… его т-так?!.. — еле выговорил старый волчара, подвывая от хохота. — Будь милосерден!.. Все-таки он Защищающий!

Арэль и сам прыснул, невольно представив картину, как бы он разложил мощного Гирр-Эстега. Да там такие объемы, что три Арэля влезут… если не четыре! А уж задницу и вовсе ни рук, ни сил не хватит сжать!

Внизу потяжелело, и к чреслам прилил внезапный жар. Член Ара невольно дернулся, приподнимаясь, стоило только представить обнаженного Габраэла на простынях алого шелка и каком кверху…

Чур меня, чур!

Не выдержав, юный Посредник тоже рассмеялся, звонко вторя гоготу деда.

— Ладно, — чуть успокоившись, заявил он все еще фыркающему князю. — Я в кабинет. Сегодня прибывает капитан Валларэс во главе флотилии. Нужно обговорить детали. Жаль, Рихшан не сможет присоединиться. Не оставит же он Лямруша… Интересно, кто у них родился?