Единственная из чужой Вселенной (СИ)

Все изменилось, когда я чуть не потерял мою Милену. Ничтожная возможность снова остаться без единственной, казалась страшнее вечной бездетности.

И… жена решила за нас обоих. Четыре месяца они с мамой успешно скрывали от меня беременность Милены.

Когда я узнал, бросался на стены, метался по замку от страха, что уже поздно что-то сделать — слишком опасно для единственной. Да и малыш живой, крошечный верианец… Убить его — не самое ли жуткое кощунство?

Я уговаривал Милену вызвать преждевременные роды на пятимесячном сроке. Технологии аджагар позволяли вырастить такого младенца «в инкубаторе», развить так, будто мама доносила все десять месяцев.

Но Милена отказалась наотрез.

Временно передав бразды правления отцу, я посвятил себя заботе и уходу за ней. Как двести лет назад мы снова зажили одним целым. И весь мой распорядок дня был подчинен здоровью, нуждам, эмоциям молодой мамочки.

Нам безумно повезло. Милена перенесла беременность на редкость легко, даже в сравнении с верианками. И родила в срок здорового малыша.

Я спрашивал врача о ней и сынишке столько раз, что он принялся отвечать одно и то же, не дожидаясь новой порции королевских психозов.

Тревоги остались позади, а государственные дела вдруг напомнили о себе. Словно кто-то наставлял: «Засиделся ты в своем уютном семейном гнездышке, король Рэммильер, пора и честь знать».

Мысль о том, что Мей поселился в Хосселе на неизвестный срок поначалу не вызвала у меня оптимизма. Но я быстро свыкся с ней. Искандский принц когда-то был нам с Сэлом почти другом, соратником во многих посольских делах. Как бы мы ни соперничали, Мей благородно, не плюясь ядом, принимал поражения. Без злобы и зубовного скрежета поздравлял меня. Только с Миленой вышла заминка.

Злопамятностью я не страдал никогда, мстительностью — тоже. Слегка поразмыслив, утрамбовав тонны новых сведений в голове, наскреб в себе дружеской приязни к соседу и порадовался за него.

Я хотел спросить Биса, почему ворох новостей не мог подождать до нашего с Миленой возвращения в замок, но он опередил.

— Ваше величество, — с чувством произнес советник. — Я никогда не посмел бы тревожить вас в такой волнительный, такой важный момент, если бы не… серьезные осложнения.

Вот теперь я понял, что недавний монолог Биса — лишь цветочки. А ягодки еще впереди.

Быстро и по-деловому рассказал Бис о том, что на полукровок в нашем замке напали фанатики аджагар. Мы арестовали их после знаменитой драки на приеме в честь араччи и айшар и закрыли в тюрьмах на сто лет. Освободившись, они никак себя не проявляли, и мы расслабились, наивно полагая, что проблемы позади.

Как узнали фанатики о том, что полукровок занесло в Хоссел? Почему напали в тот же день, едва девушек поселили в родовом гнезде Нонксов. На эти вопросы искали сейчас ответы следователи-унги из СБ Миориллии.

На меня же обрушились другие проблемы.

Оказалось, что один из фанатиков, хорошенько помятый Меем — незаконнорожденный сын Лилларинда Хладо Блайда — короля Ямэссури.

История вышла с ним странная. Мама Лилла предпочла королю аристократа Элленди Кирр Стана. Но подарила отвергнутому монарху одну ночь. После нее и родился Лилл. Воспитывался принц во дворце, как наследник престола. Других у Лилла все равно не было.

С самой многочисленной верианской державой, чьи границы простирались от Зрестрелли до Исканды и гор унгов, связываться опасались. Как и на родине Мея, там, спрятанные в скалах и погребенные под тоннами камней, укрывались от посторонних глаз хранилища аджагар. Миориллия полнилась слухами о том, какие невиданные вещицы обнаружили в них ямэссурцы.

Злые языки судачили, что среди них есть и оружие, но правители державы скрывают его.

Правда это, ложь, или ямэссурцы нарочно запустили пересуды в тихую заводь верианских стран, но ссориться с ними не спешили.

Сказывались и торговые, и политические соображения. Большинство месторождений ириллия и похожих на него по свойствам минералов пролегали в Ямэссуре. Небольшие совсем недавно открыли у нас, в Зрестреллии, Исканде. Но Ямэссура по-прежнему крепко удерживала монополию на поставку самых лучших строительных материалов.

Имей она выход к морю, давно подмяла бы остальные державы. По счастью, Ямэссуру отделяли от побережья сильные и просторные королевства — Дэллез и Гейзлер. В незапамятные времена, если верить древним летописям, Ямэссура воевала с ними века напролет, тщилась пробиться к морю. Но ничего не вышло. Объединив силы, Дэллез и Гейзлер сколотили армию, втрое превосходившую численностью войско честолюбивого соседа.

До выхода верианцев в космос, а скорее в кротовые дыры, Ямэссура твердо удерживала позиции самой богатой и влиятельной верианской державы.

Но время внесло свои коррективы. Туризм обогатил прибрежные королевства. Знесы — ямэссурская валюта утратили верховные позиции на миориллевском рынке ценных бумаг, уравнялись с остальными.

Ямэссура все еще диктовала свои условия планетарным политикам, при случае размахивая перед их носом монополией на ценные минералы.

Но… времена ее господства канули в Лету.

И все же ссориться с Ямэссурой не хотелось никому. Незаконнорожденный сын ее короля очень осложнял положение Нийлансы и Исканды. Побили и скрутили его в нашей вотчине, и сделал это Мей, соседский принц. Мы были повязаны.

Я поручил Бису собрать Совет Десяти к нашему с Миленой возвращению в замок, и вызвать искандского монарха на совещание. Распорядился написать по Всесети Меде — сестре Мея, чтобы та напросилась сопровождать отца.

Миновало 200 лет с тех пор, как между Нийлансой и Искандой захлопнулся «железный занавес». И вот теперь нам предстояло забыть о вражде, ошибках, и объединиться, чтобы встретить претензии Ямэссуры во всеоружии, единым фронтом.

Вот только я все не мог взять в толк — как фанатики узнали о полукровках?

Девушки появились в нашей резиденции за несколько часов до нападения!

Не телепаты же фанатики?

От нехорошего предчувствия закололо грудь. Я вспомнил, как относились соседи к нашему с Миленой браку. Как отзывались о Драко Блассе, что «сцапал» единственную-полукровку.

Зависть — самое страшное и непримиримое чувство.

Оно толкает на нелепые и глупые поступки, себе же во вред.

Давненько верианские страны не интриговали друг с другом, не подставляли соседям подножки, не подсылали лазутчиков.

Века мирового спокойствия отучили нас от соглядатайства за соседями, от постоянного внимания — вдруг кто-то всадит нож в спину.

Напряжения в мировой политике были. О них знали все, но предпочитали закрывать глаза. Успешно, многие столетья.

И вот в один прекрасный день они вылезли наружу, явив Миориллии уродливые головы.

Двести лет верианские государства таили обиду на Нийлансу и Оолимнию — родину Драко Бласса. Кипели внутри, усердно полируя лак наигранной радушности.

Но все-таки! Как они узнали о полукровках? Этот вопрос ставил меня в тупик.

Стоп!

Я посмотрел на Биса, который учтиво ожидал в углу коридора, возле бидона с водой.

Советник понял без слов — подошел, стараясь не шуметь, остановился, предлагая высказаться.

— Ты помнишь кто-то лет пятьсот назад нашел аджагарский прибор? Он фиксирует всех сильных полукровок, ну и самих аджагар на расстоянии до соседней планеты?

— Мгу, — кивнул советник.

— Не помнишь, кто это был?

— Ямэссура, если не ошибаюсь, — убил ответом Бис. Все нити тянулись туда.

Честолюбивое государство оснастилось аджагарскими «примочками» и снова вступило в игру. В какую? Какие роли возьмут на себя другие страны?

Снова верианские королевства, как земные циркачи, балансировали на тонком канате между мировой войной и неискренней дружбой.

Я непроизвольно оглянулся на палату Милены, сердце екнуло, в желудке похолодело. Моя маленькая женщина, мой малыш… Они не должны испытать тяготы войны. И я сделаю все, чтобы этого не случилось.

В лепешку расшибусь.