Возлюбленная Тримаррского палача (СИ)

Капитан был настолько измучен приступом боли, что уснул под руками соседки по блоку. Илзе улыбнулась, оттерла руки о платок, вытащенный из кармана, и поискала чем укрыть мужчину. Не найдя, сходила в свою комнату и принесла плед. В неярком свете лампы, под розовым пледом, Кассиан смотрелся совсем молодым. И даже седина его не уродовала.

Остаток ночи Илзе проспала спокойно. Ее не тревожили ни предчувствия, ни дурные сны. Потому утром, умывшись и наскоро позавтракав – она не забыла оставить тосты с яичницей и для капитана – куратор отправилась получать ключи от дома.

Постучав, мисс Эртайн проскользнула в каморку завхоза. В далеком прошлом это был просторный, светлый кабинет. Но у миссис Албет были свои понимания об уюте. Темные, тяжелые шторы навсегда скрыли окна. Нагромождения ящиков заполненных чем-то, стеллажи со студенческой формой – при том, что существовала отдельная комната для этого. И высокая стойка разделившая кабинет – за ней всегда стояла владелица кабинета. Илзе начало казаться, что родовой дар миссис Албет – повелевать временем. Когда бы ей ни пришлось прийти к ней, она всегда была за стойкой.

Глубоко вдохнув и едва не закашлявшись от едкого запаха моющих средств, Илзе выпалила причину своего визита. Она была готова к тому, что завхоз ее осмеет. Что это была летняя шутка, как раз к окончанию учебного триместра. Пока миссис Албет, водрузив на нос очки с толстыми стеклами, искала распоряжение ректора, Илзе успела пожалеть, что вообще вылезла сегодня из-под одеяла.

– Да, есть-есть, вчерашним числом датировано,- завхоз прочитала распоряжение дважды и подняла глаза на Эртайн,- это что же вы такое великое сотворили милочка, что вам за «заслуги перед институтом» пожаловано право проживание в отдельном домике?

Илзе не успела ответить, как миссис Албет фыркнула и проворчала что-то вроде того, что у современной молодежи все заслуги в одной степи, постельной. Мисс Эртайн за минуту успела расстроиться и взять себя в руки – она мечтала жить в домике с палисадником. И если уж слухи все равно ходят, пусть приносят дивиденды.

– Вот тут подпиши и здесь тоже,- у миссис Албет были длинные, загнутые ногти выкрашенные золотым лаком. – Запрещается устраивать оргии, шуметь без заглушающих барьеров, устраивать демонстрации и нарушать иные правила и положения Устава института.

Илзе было интересно, какую демонстрацию можно устроить в доме. А учитывая, что все пункты Устава прописаны исключительно после прецедентов – по прочтению вопросов возникает много. Мисс Эртайн улыбнулась своим мыслям – многие вещи никогда бы ей не пришли в голову. Например, нельзя вывешивать нижнее белье на флагшток центральной башни. Или целовать писсуар.

– Разулыбалась,- проворчала завхоз и бросила на стойку ключ.

Уже уходя Илзе услышала, как миссис Албет жалуется своей собаке:

– Сорок лет отдашь институт, а тебе – шиш. Оно и правильно, я порядочная была, стала женой, матерью. А толку? Эх, где мои молодые сиськи, вот бы…

Прикрыв дверь, Илзе разжала крепко стиснутые пальцы и рассмотрела доставшийся ей ключ. Красивый и богато украшенный, он требовал к себе бережного обращения. Почему-то в мыслях Илзе он должен был быть кривым и ржавым.

– Привет, Катти! Ой, что это у тебя? Ждем делегацию? Будешь цветами обставлять? – Дария вылетела из-за поворота, нагруженная папками, и тут же пристроилась рядом с Илзе,- поможешь донести? У тебя сегодня что-то не то с расписанием, его по табло нет. Ни одного урока.

– Здравствуй, Дария,- прохладно ответила Илзе,- ключ мой, я решила остаться. Переезжаю в одноместный дом. Это единовластное решение ректора Лармайера.

– А, ну оно и правильно, когда еще пользоваться юностью как не в молодости? Эх, будь я на твоем месте, я бы развернулась. Но мне род позорить нельзя. Кстати, слышала? Тот мальчик, что выпал через червоточину возле института, ну ты с ним еще общалась? Повесился, представляешь? Вот поганец, теперь у пансионата будут проблемы. И с чего вдруг? Не понимаю.

– Прости, мне в другую сторону.

– А ну ладно. Я приду посмотреть, как ты обустроилась, подскажу. Ты не стесняйся, спрашивай, чего не знаешь!

Мисс Эртайн привычно вылезла из окошка, благо первый этаж. И, пройдя сквозь покорно расступающиеся кусты сирени, села на любимую скамейку. Мальчика она помнила хорошо. Симпатичный. К горлу подступила тошнота, может ли так быть, что кто-то еще рассмотрел его?

Илзе потрясла головой. Нет-нет, там наверняка что-то другое.

– Катти? Я видел, как вы отважно выпрыгнули из окна,- мистер Данборт появился как нарисованный волшебной краской. Неожиданно и неприятно.

– Меня зовут Илзе, мистер Данборт или мисс Эртайн, куратор Эртайн,- отчеканила девушка, пользуясь тем, что рядом никого нет. – На крайний случай, «Эй ты, грязнокровка!», тоже работает.

– Вы меня, признаться, удивили сейчас. Так отчего же вы так сиганули вниз? Позвольте присесть рядом.

Илзе немного сдвинулась, и как только Данборт уселся, проворно отсела на другой конец скамейки. Глава совета попечителей фигура слишком значимая, чтобы гоняться за грязнокровкой по всей скамье.

– Юноша из моего мира повесился в пансионе,- тихо произнесла Илзе,- меня это напугало.

– Отчего же? Он был глуп,- Данборт пожал плечами,- я не слишком в курсе, но вряд ли кто-то его к чему-то принуждал. У нас гуманное общество. Мне непонятны рефлексии пришедших. Вы так страдаете, но ведь у нас нет войн, драк, убийства настолько редки, что люди бунтуют, не желая кормить полицию.

– Я не знаю,- Илзе не собиралась дискутировать, отстаивать свою точку зрения. Эртайн мечтала стать серой, невзрачной и пропасть из поля зрения Данборта. – Но ведь недавно закончилась война.

Куратор Эртайн не удержалась от возражения и теперь с интересом наблюдала за переменой лица Данборта.

– Это трагичная часть истории Иргарстона. И я, и все просвещенные эллы уверены – без войны можно было обойтись. Договориться миром. Но некоторым людям необходимо давать выход животной агрессии, вот они и спровоцировали Тримарр. Разумные, образованные эллы видят этот факт. Но вам, Катти, это простительно.

– Да, мне простительно,- криво улыбнулась Илзе. – Простите, мне пора. Сацебия должна зацвести, а удобрение еще не положено.

Эртайн лопатками чувствовала взгляд Данборта, что помогало удерживать спину прямо. Прикусив губу, Илзе решительно направилась к жилому блоку – вещи сами себя не перенесут. И, не удержавшись, хихикнула – сацебия, надо же придумать. Как скоро глава попечительского совета поймет, что такого растения не существует?

Переезд занял много времени. Илзе даже не представляла, каким количеством дорогих сердцу мелочей она успела обрасти за три года.

Домик только казался небольшим. Просторная мансарда, кухня, объединенная с гостиной и спальня. Есть небольшая терраса, скрытая за высоким кустарником. От дома до запущенной и заросшей сорняками оранжереи вьется дорожка, выложенная красным камнем. Оранжерея успокоила Илзе – хоть где-то оказалось не радужно, а значит, последствия нежданной щедрости ректора можно будет пережить.

Оставив чемоданы посреди кухни-гостиной, Илзе вытащила из самого крупного чемодана постельное белье. Если куратор Эртайн на что и тратилась, то это на хлопковое белье. Среди ее коллекции были даже шелковые простыни, но они были прибережены для особого случая. Приготовив себе пижаму, Илзе умылась и переоделась. На часах было шесть вечера, когда мисс Эртайн решила выйти на прогулку.

Удобные туфли, свободная блузка и широкие брюки – чтобы не сильно выделятся среди горожанок. Тут Илзе хмыкнула, и сама себе подмигнула – ей сложно остаться невидимой.

***

Ректор Лармайер устало облокотился на спинку старого кресла. Аварийный жилой блок выглядел… аварийно. И блистательный Данборт среди великолепия погрызенных мышами ковров и подранных кресел смотрелся раздражающе.

– С чего тебе понадобился этот цирк? Ладно, поселил девчонку в дом. Так похвалился бы ей этим. А теперь живешь здесь,- Эрих с отвращением осмотрелся.