Калейдоскоп (СИ)

— Надо же, Джессика, — он изображает какое-то подобие улыбки и встаёт, оставляя листок, на который Эмма, почему-то, обращает слишком много внимания, лежать на столе. — Ты-то здесь каким чудом оказалась? Мимо проезжала? — он кидает на дочь «ты-что-вытворяешь» взгляд, а она стыдливо опускает глаза.

— Ага, — Джесс выходит из-за спины Эммы и становится рядом с ней. Кивает, поджав губы, будто под гипнозом. — Давно не виделись. Круто выглядите… даже с фингалом. Кстати, чтоб вы знали, я полностью на вашей стороне, — после этих слов подруги, Эмма поворачивается на неё с открытым ртом и выпученными глазами, поражённая, что Джессика действительно это сказала. Смит всю дорогу до базы пришлось выслушивать мнение подруги о том, что она за Железного Человека, чему удивляться было бы странно, но то, что она скажет это Тони в лицо… Эмма понимает, что она пропала.

— Джесс! — она шипит на Джесс, будто это может что-то изменить, а отец и не заметит. Подруга поворачивается на неё с непонимающим взглядом и спрашивает: «Что?», а Эмма не зная, куда себя деть, крутит головой по сторонам. Замечает самодовольный и чуть удивлённый взгляд отца.

— Видишь, — говорит он, сжимая губы в ухмылке. — Даже твоя прекрасная подруга смогла определиться. К слову, Джессика, я польщён.

Эмма смотрит на него и хмурит брови, не знает, уже можно с облегчением выдохнуть или нет, и взбучка за то, что своей подруге всё выложила, ещё впереди. Переводит взгляд на Джесс, она стоит такая гордая, будто её похвалил её кумир, а потом Смит понимает, что так оно и есть.

— Оставишь нас? — интересуется Тони у Джессики, которая поворачивается на подругу, смотрит на неё, потом снова на Старка и начинает тараторить:

— А. Да. Семейный разговор и всё такое. Конечно. Но я тоже часть семьи. Правда же? Можно мне потом будет узнать… — она замолкает под взглядом Тони, который явно говорит о том, что ей стоит немедленно убраться. Эмма на это чуть улыбается, потому что отец смотрит и не так уж страшно, но Джесс, видимо, пугает. Или она просто не хочет портить с ним отношения, до сих пор думая, что Тони Старку она нравится. На самом деле, отец иногда вешаться готов от этой неугомонной блондинки, но Эмма не говорит об этом своей подруге. — Походу, нельзя. Ладно, я пойду.

Она напоследок бросает обеспокоенный взгляд на Эмму, пока Тони машет ей рукой. Когда за Джесс закрывается дверь, отец, не тратя времени, говорит ей сесть. И она садится на стул, не говоря ни слова. Тони ходит по кабинету, молчит. Ей кажется, что эта тишина на данный момент является для неё спасительной. Она не хочет слышать ничего, что папа собирается сказать, потому что уже знает, что ей это не понравится. Если бы Стив был здесь, разве бы они уже не встретились? Но Эмма всё же спрашивает отца, ещё не до конца потеряв надежду:

— Где Стив?

Тони останавливается напротив, смотрит на неё, а потом берёт тот самый листок со стола и передаёт Эмме. Она непонятно и подозрительно смотрит на него и берёт осторожно, будто это что-то опасное. Когда глядит в листок, сердце на секунду замедляется, а сама девушка вздрагивает, потому что узнаёт этот почерк. Письмо от Стива.

Она читает быстро, но внимательно. С каждой новой строчкой становится всё больнее и больнее, потому что Эмма понимает, к чему всё идёт. Читая, торопится скорее дойти до конца письма, чтобы узнать, что Стив написал о ней, для неё. Но вот дочитывает последнюю строчку и впадает в ступор. Начинает переворачивать лист, надеясь увидеть продолжение на другой стороне, но там пусто. Она начинает тяжело дышать ртом и часто моргать, сжимая письмо в ладони.

— Нет, — тихо шепчет, а потом поднимает взгляд на отца, который стоит рядом. — Должно быть что-то ещё. Что-то для меня. Ты не хочешь отдавать его письмо для меня.

— Это всё, Эмма, — мотает он головой. Она не верит, резко поднимается, всё ещё с письмом в руке, подходит слишком близко и смотрит прямо в глаза.

— Нет, пап, — она снова шепчет; в глазах застывают слёзы. — Он не мог. Скажи, что есть что-то ещё. Пожалуйста.

— Это всё, — он непреклонен, говорит слишком холодно и безразлично. Эмма начинает осознавать, что отец говорит правду, и больше не пытается сдерживать слёзы. Она ещё не может понять всё до конца, только прокручивает у себя в голове мысль, что Стив бросил её. Просто бросил, не сказав ни слова. Написал письмо даже её отцу, но не ей. — Эм, — отец берёт её за руку, выше локтя, и она переводит отрешённый взгляд от пола на него. Папа смотрит сочувствующе, даже слёзы не мешают ей понять это. Эмма отдергивает свою руку, освобождаясь от прикосновений отца.

— Это же Стив, — она не хочет верить, пытается найти какое-то объяснение, убедить саму себя, что это всё неправда. — Он не мог просто…

— Он сделал это, — отец резко и без жалости прерывает её. Она смотрит испуганно и беспомощно. — Он ушёл. Сбежал, Эмма!

Она сжимает губы от злости и понимания того, что папа говорит правду. Начинает реветь ещё больше, письмо выпадает из рук, и она ладонями закрывает лицо, пытаясь заглушить рыдания.

Спустя какие-то секунды чувствует тёплые прикосновения. Сначала не до конца осознаёт это, но потом понимает, что папа сам притянул её к себе и крепко сжал в объятиях. Ей это насколько непривычно, что даже странно вот так стоять с ним, но Эмма тоже обнимает его, потому что понимает, что это необходимо ей сейчас. Начинает реветь ещё больше оттого, что папа сам обнимает её, а она заливает его дорогущую одежду слезами.

Эмма впервые чувствует себя так разбито и впервые чувствует себя в абсолютной безопасности в этот момент. Она одновременно всем сердцем ненавидит и любит это, эти минуты.

— Надо было тебя послушать, — зачем говорит это, не знает. Она даже не уверена, что полностью согласна с этим, но она говорит это. Тихо бормочет, уткнувшись отцу в грудь, а он усмехается, наверное, радостный из-за того, что Эмма свою ошибку признала, хотя это вовсе не так. Она разбита и зла на Стива, но она не перестала его любить. Пока нет.

— Впервые слышу от тебя правильную мысль, — Тони за плечи отодвигает её от себя, Эмма нехотя отстраняется и смотрит на него. Отец почти что улыбается. — Не думал, что этот день когда-нибудь настанет.

Она тоже не думала, что наступит такой день, когда Стив Рождерс уйдёт, не попрощавшись.

Папа её больше не успокаивает. Эмме думается, что его минутная забота и щедрость прошли. Но и она больше не рыдает, так что это объяснимо. Он сам вызывается отвезти их с Джесс домой и удивляет дочь второй раз за день, пока подруга чуть не пищит от радости. Эмма ничего ей не говорит, но видит, что та подозрительно смотрит на её глаза, наверняка красные от слёз.

Полпути Джесс не умолкает, пытаясь найти темы для разговора с Тони и, что удивительно, он с ней разговаривает, пока Смит сидит будто немая на заднем сидении. Она их не слушает, думает о Стиве и смотрит в окно, а потом понимает, что отец везёт её домой. Домой к маме, куда ей, отчего-то не хочется. И Эмма просится в Башню. Джесс оборачивается на неё, взглядом спрашивая, зачем.

— Ты вчера с мамой была. За сегодня опять успели поругаться?

— Ни хрена они не ругались, — вместо неё отвечает Джесс. — У них всё зашибенно. Насколько круто, что Эмма даже ночевать у Лив осталась. Было круто.

Эмма не успевает сообразить и прервать подругу, когда та уже сказала всё, что могла. Она под нос себе бормочет: «Господи, Джесс» и хватается за голову. Подруга слишком часто неосознанно выдаёт секретную информацию, кому не надо.

— Осталась ночевать? У Лив? — переспрашивает отец, словно Джесс сказала самую большую глупость в мире, и тоже оборачивается на Эмму, пока они стоят на светофоре. — Не постесняюсь спросить, а где ты обычно ночуешь, если не дома?

Эмма неудобно отводит взгляд и слышит, как подруга, поняв, что облажалась, тянет громкое: «О-о-у». Да, действительно.

— У меня парень был, — тихо отвечает Смит, глупо надеясь, что отец не услышит, и думает, что сейчас её могло бы спасти. За две секунды понимает, что от разговора не отвертеться, да и какой смысл, если Стива всё равно здесь нет. Джесс что-то слишком тихо спрашивает, наверное интересуется, почему она сказала: «был». — У Стива я.