Калейдоскоп (СИ)

На новость о том, что Эмма встречается с Капитаном Америка, Джесс отреагировала гораздо спокойнее, чем в тот раз, когда узнала, что её лучшая подруга является дочерью Тони Старка. Кажется, от Железного Человека она фанатела всегда. Эмме даже пришлось автограф у отца выпрашивать; так неудобно она себя не чувствовала ещё никогда. Со Стивом всё прошло тихо, Джесс не умоляла их познакомить, как это было с отцом.

На пятом бокале, когда ПЯТНИЦА просит Эмму замедлиться, она вспоминает, что хотела позвонить начальнику и попросить отгул. Она успешно справляется с этой задачей. Мистер Рэймонд даёт ей неделю, чтобы решить все свои семейные проблемы, на которые она ему жалуется. И ведь не врёт.

Сразу после разговора с боссом, телефон начинает разрываться от звонков мамы. Эмма думает не отвечать, но берет трубку на третьем звонке, потому что иначе Оливия Смит может устроить вселенскую катастрофу из-за того, что её дочь молчит.

— Что ты хочешь, мам? — устало спрашивает Эмма и смотрит на почти пустую бутылку вина. У неё уже болит голова, а голос чуть охрип. Она думает, что пить в одиночестве было плохой идеей.

— Ты пьяная?

— Нет, — врёт, хотя знает, что вовсе неубедительно.

— Если ты там сейчас сидишь одна и ревёшь, я готова приехать и выслушать, — у мамы голос заботливый и беспокоящийся, Эмма начинает реветь только после её слов. Всхлипывает в трубку и хочет попросить её приехать, но молчит, боится, что начнёт рыдать ещё громче. — Я видела Капитана по телевизору, Эмма.

Она понимает, зачем мама звонит. Ей снова нужны подробности, но, в отличие от других случаев, сейчас Эмма готова поделиться с матерью всем. Она выпирает слёзы и просит:

— Мам, приезжай, пожалуйста. Я в башне.

Когда Оливия приезжает, часы показывают уже двенадцать ночи, бутылка вина допита, а Эмма спит на диване, свернувшись калачиком. Она отыскивает где-то плед и накрывает дочь. Оставляет записку, что не захотела её будить и будет завтра ждать в гости, выбрасывает пустую бутылку, которую, не понимает, как Эмма смогла выпить одна (раньше никогда не могла влить в себя хотя бы три бокала), и уходит.

***

Германия

— Кого только случайно не встретишь в аэропорту.

— Выслушай, Тони. Тот доктор, психиатр — он за этим стоит.

— Короче. Росс дал мне тридцать шесть часов, из них двадцать четыре уже прошло. Выручи по-братски. Мы уже почти семья.

— Вы гонитесь не за тем.

— У тебя прицел сбило. Скольких твой армейский дружок вчера положил?

— И таких суперсолдат как он еще пятеро. Нельзя, чтобы доктор до них добрался, Тони. Нельзя.

— Ладно. Не хотел говорить, но там Эмма вся извелась. Сидит одна дома, скучает, ждёт тебя, а ты тут по аэропортам разгуливаешь.

— Снова используешь её?

— Боже упаси. Всего лишь передаю её слова. Видишь ли, она волнуется.

—Хватит с меня манипулирования, Старк. Не смей больше никогда использовать Эмму. Передай ей, что я…

— Сам скажешь, если она вообще захочет видеть тебя после этого, а моё терпение лопнуло. Чувачок…

***

Нью-Йорк

— Он ушёл.

— Что?

Она не верит. Не хочет верить. Думает, что послышалось или Тони просто шутит. Начинает судорожно расхаживать по комнате, пока папа ей что-то объясняет. Эмма старается слушать внимательно, но почти не слышит. Где-то на заднем плане маячит мама, пытаясь подслушать разговор, и просит включить громкую связь.

Ей не до интересующейся всем подряд мамы сейчас. Даже до отца дела нет. В голове пульсирует вопрос, какого чёрта Стив опять сбежал. Она перестаёт понимать, что он вытворяет и чего пытается добиться, думает только о том, а помнит ли он вообще о ней?

— …ушёл с Барнсом. Я упустил, — ей удаётся услышать только его последние слова; что до этого говорил папа почти две минуты, она не знает. Эмма сильнее сжимает телефон и останавливается посреди гостиной своей старой квартиры, мама останавливается рядом, подходит ближе и прислоняется ухом к трубке.

— Что произошло? — голос чуть срывается, что замечает мама и передаёт Эмме стакан апельсинового сока, который до этого пила сама. Она отказывается и ждёт, что скажет отец. Тони молчит, чем заставляет её начать нервничать. В голове всплывают самые ужасные мысли. — Пап, объясни уже наконец!..

— Не истери только, итак голова раскалывается, — отвечает он, будто ничего серьёзного не произошло, но Эмма слышит его уставший голос. — Подрались немного, но в целом…

— Что…

— Тони, ты в порядке? — она не успевает ничего спросить и осознать, как мама выхватывает у неё трубку и торопится спросить о состоянии отца, чем поражает Эмму. Девушка тихо шепчет: «Какого?..» и с удивлением косится на маму, которая теперь сама расхаживает по комнате со взволнованным взглядом. Прежде ей ни разу не доводилось наблюдать, чтобы мама волновалась об отце.

Они разговаривают о чём-то совершенно не касающемся Мстителей, Стива, договора и прочего, от чего у Эммы голова раскалывается, а пульс отбивает гораздо больше положенных восьмидесяти ударов в минуту. Она садится на диван и наблюдает за мамой, которая ни на секунду не останавливается, бегая из одного угла в другой, и думает, в какой именно момент Оливия Смит вдруг забеспокоилась о состоянии Тони Старка. В последний раз она спрашивала о нём год назад, а вопрос звучал так, будто она ждала, когда его кто-нибудь прикончит.

— Она… — мама на секунду замолкает, останавливается напротив сидящей Эммы, смотрит на неё оценивающим взглядом и продолжает: — будет в порядке. Ты свою дочь что ли не знаешь? Хотя, о чём это я, конечно не знаешь, — девушка закатывает глаза на мамины слова, а она снова начинает ходить по комнате. Мама так и не может поверить, что отец за восемь лет смог узнать Эмму. Она сама мало в это верит, но надеется, что это может оказаться правдой.

— Мам, может дашь мне договорить с ним? — не выдержав слишком долгой и бесполезной болтовни своих родителей, которые неожиданно решили возобновить общение, спрашивает Эмма. Оливия вопросительно смотрит на неё, и в этот момент раздаётся звонок. Смит хватается за мамин телефон и смотрит на дисплей, как на спасителя, а потом показывает его маме. — Тебе Майк звонит.

Когда они обмениваются телефонами, а мама начинает болтать со своим Майком, отчего девушку чуть не тошнит (до того приторно-сладкие у них разговоры; даже Эмма в шестнадцать так со своим парнем не разговаривала), она уходит на кухню, чтобы отец ей объяснил, что за фигня у них произошла в Германии.

— Договоришь о том, что произошло?

— В следующий раз, я должен идти.

— Нет! — протестует она. — Снова? Издеваешься что ли? Расскажи мне всё!

— Слушай, Эм, — в трубке слышится тяжелый вздох и пять секунд молчания. Она ждёт, хотя готова взорваться в любой момент от незнания всей информации. — Ты умная девочка, подожди немного. Я должен идти, попытаюсь найти твоего сбежавшего жениха.

— Не жених он мне, — тихо бурчит Эмма в трубку.

— Это единственное, что меня радует на данный момент. Я позвоню.

Отец бросает трубку, даже не дождавшись, пока она ответит ему. Эмма говорит: «Пока, буду ждать», когда слушает гудки. Телефон из рук не выпускает, садится на высокий стул около любимой маминой части кухни — барной стойки, и смотрит в окно напротив.

Она думает о том, что когда впервые ввязалась в супергеройские дела отца — год назад, в тот же день, когда познакомилась со всеми Мстителями и Стивом, — то чуть не умерла. Ей бы точно досталось от восставшего Альтрона, если бы не Стив. Папа тогда чуть с ума не сошёл, Эмма чётко это понимала. Именно в тот момент она впервые осознала, что он беспокоится о ней. Она была так удивлена и счастлива, что даже не обращала внимания на боль в сломанной левой руке. Сейчас же, когда ей приходится буквально стоять между отцом и Стивом в их противостоянии, она снова страдает. Не лезь Эмма в дела Мстителей, может всё было бы легче, хоть она и знает, что эти двое всё равно бы разругались.

Когда мама входит на кухню и говорит, что у неё есть классная идея, Эмма звонит Стиву. Питает надежду, что телефон у него всё же будет включен, и ей удастся поговорить с ним хоть одну минуту. Голос в трубке предсказуемо сообщает, что абонент недоступен. Оливия становится рядом и ждёт, пока Эмма слушает чужой голос.