Ветер в поле (си)

— Хотите со мной?

Ригель предложил это сам, а значит, с него были взятки гладки.

Долгий путь, простое надгробие — они не сказали друг другу ни слова.

Наверное, им было и не нужно.

И если Ригелю хотя бы было кому молиться, то у Абрахама веры никакой не было…

Чудес не случается.

Только не в этом жестоком мире…

***

Все пошло не по плану.

Ханнес всего лишь согласился на очередное задание.

Всего лишь.

Пробравшись в дом через окно и на цыпочках подкравшись к комнате жертвы, коррумпированного чиновника, он никак не ожидал, что, как только он откроет дверь, совсем близко от его головы просвистит пуля…

— Белая Роза, сдавайся! Ты окружен!

Сколько же их тут?!

Они выбегали отовсюду черными тенями, и парень, в панике рассыпая им под ноги сушеные горох и фасоль, пытался поймать их вьюнками, но какое там, их оказалось слишком много…

Ханнес не хотел лишних жертв, но ситуация выдалась патовой.

Выломав входную дверь, он выбежал во двор — конечно же, полиция следовала за ним по пятам.

Если ему и суждено уцелеть, то только с божьей помощью!

Он проделывал в земле под ногами у полицейских огромные ямы. Падая туда, они страшно кричали — наверняка не обошлось без травм…

Но, с другой стороны, они остались живы.

И пусть скажут спасибо, что он выбранный свыше каратель грешников, а не мясник!

За свою жизнь омеге стоило бы бояться куда больше, ведь они еще пытались стрелять.

Никогда в жизни он еще не бегал так быстро.

До тех пор, пока не споткнулся и не влетел в кусты всем телом.

Не успел Ханнес даже почувствовать боль, как земля под ним как-то странно прогнулась, со змеиным шипением вниз посыпался песок, и его маска, сорвавшись с лица, исчезла где-то в пустоте.

Обрыв.

Искать опору было уже поздно.

С коротким вскриком Ханнес улетел прямо в пропасть…

========== Часть 13. Слишком высокая цена ==========

В пустом темном коридоре каждый шаг звучал подобно громовому раскату.

Пройдя мимо бесчисленных дверей, Абрахам зашел в самую дальнюю, кивком поприветствовав стоящих возле нее охранников.

Их сюда поставили ради его безопасности, но следователь сильно сомневался, что в случае чего они смогут помочь.

Впрочем, ему это и не требовалось.

Преступник сидел за столом ровно, как будто находился на чаепитии с королевой, а вовсе не в тюрьме, смирно положив перед собой закованные руки.

Сев напротив него, Абрахам практически швырнул на стол толстенную папку с документами, звук получился впечатляющим — но он даже бровью не повел.

Щелкнул выключатель настольной лампы.

Направив свет на преступника, мужчина увидел синяки и царапины, покрывающие его лицо, и жалкий светлый пух, что остался на голове после бритья, и серийный номер, вышитый на груди полосатой робы, но кажущиеся огромными на осунувшемся лице зеленые глаза смотрели на него уверенно и открыто.

Наверное, он просто до сих пор еще не осознал своего положения!

— Ну здравствуй, Ригель, или… — Абрахам ухмыльнулся. — Или, лучше сказать, Ханнес?

Подействовало — омега сильно вздрогнул.

— Ты многое знаешь, верно? — сухо заметил он, и Абрахам в ответ на это похлопал ладонью по брошенной им ранее папке.

— Нет. Я знаю о тебе все!

Еще немного повернул лампу — Ханнес начал чаще моргать, и его рука машинально дернулась, пытаясь закрыть глаза от света.

Правда, после секундной слабости он, видимо, попытался взять ситуацию под контроль.

— Все? — с усмешкой повторил он, наклоняясь к следователю чуть ближе. — Тогда ты, наверное, в курсе, Абрахам, что я делаю со своими жертвами?

Его голос начал напоминать треск гремучей змеи, пытающейся вселить ужас во врага, и, к сожалению, он достиг определенного успеха.

Абрахам невольно почувствовал огромные мурашки, бегущие по спине.

— Думаешь, меня остановят двери, остановят эти дурацкие оковы? Я могу прямо сейчас взорвать твою голову, забрызгав все вокруг мозгами, или выпустить тебе кишки, а потом выломать дверь, и убить всех, кто попытается мне помешать… Ты горько пожалеешь о том дне, когда взялся за дело Белой Розы! Горько пожалеешь…

Хорошая попытка блефа, он почти купился!

Ханнес, услышав смех прямо себе в лицо, практически отшатнулся, явно такого не ожидая.

— Нет, — сдвинув на макушку очки, альфа протер глаза пальцами. — Нет! Ты мог прекрасно сделать это, как только здесь оказался, и раз этого до сих пор не произошло, то…

Повисла долгая, гнетущая тишина.

У голой лампочки, свисающей с потолка, противно жужжала муха.

В комнате для допросов всегда было так душно и тесно, будто каждый кирпичик в ее стене пропитался страхом и напряжением…

— Ты спас меня, верно? — вдруг тихо спросил подследственный, опуская голову, и Абрахам кивнул.

— Та сеть из лиан, на которой ты висел, уже почти порвалась под твоим весом, и мне пришлось рисковать жизнью, чтобы вытащить тебя из этой пропасти! Хотя я мог просто дать тебе упасть, все равно ты заслужил смерть за все свои преступления — я спас тебя, и поэтому ты, — он ткнул пальцем в грудь неРигеля, — обязан мне, и именно по этой причине ты никого больше не убил и не убьешь! Никогда!

— Слишком высокую цену ты запросил, мистер Раиб, — невесело усмехнулся Ханнес, закрывая глаза. — А я думал, что ты простой прихожанин…

— А я думал, что ты простой помощник священника! Но жизнь, как видишь, полна неожиданностей…

Снова тишина. И муха стала еще более громкой.

— А я даже и не помню, как создал эту чертову сеть, — вздохнул преступник, сжимая и разжимая кулаки. — Но вот тебя я помню — так, чуть-чуть, в голове все было мутно… Итак, ты победил, мистер Раиб. Ты поймал меня. Но раз ты знаешь обо мне все, как сам говоришь, то что ты хочешь от меня услышать?

— Все то же самое, только от первого лица. Полагаю, это будет весьма интересно, — развязав тесемочки, Абрахам достал из папки фотографии с места преступления. — Узнаешь их? — Ханнес изменился в лице, как будто его вот-вот должно было вырвать. — Это твои отец и брат после того, как ты расправился с ними, жестоко, по-зверски…

— Хватит!

Этот крик заставил следователя осечься, выронив снимки на стол.

— Убери это, — в глазах Ханнеса начали блестеть слезы. — Не хочу на них смотреть!

Абрахам послушался.

— Три года, — бесцветно сказал преступник, закрывая лицо скованными руками, — целых три года они… Нет, они издевались надо мной всю жизнь, но… Три года, мистер Раиб, я был не больше, чем просто куском мяса… Они, мои родные отец и брат, насиловали меня. Били. Продавали, будто какую-то вещь, сотням разных мужчин, и все, что я мог, будучи запертым в одной комнате все это время — мечтать о смерти, но даже этого мне не было позволено, и когда… — он прерывисто выдохнул. — Когда Бог услышал мои молитвы и у меня появился этот… этот дар… Да, я убил их! — повысил голос он, ударив кулаками по столу. — Убил, и единственное, о чем я жалею, так это о том, что не заставил их достаточно мучаться! А потом… потом я убил одного своего клиента, потому что он подарил мне крошечную надежду на лучшую жизнь, чтобы тут же ее отобрать! Ты это хотел услышать?! Да, я убийца! Ты можешь считать меня монстром, если хочешь, но… — внезапно успокоившись, Ханнес посмотрел Абрахаму прямо в глаза и тихо спросил: — Скажи, если я — монстр, то кто тогда они?

Абрахам уже интуитивно понимал, что больше ничего толкового не услышит сегодня.

— А теперь попробуй убедить в этом следствие, моя дорогая Белая Роза…

Подхватив папку с материалами, он вышел прочь из допросной.

Последним, что он услышал, были тихие всхлипы.

***

Тот допрос был единственным, во время которого Абрахам добился хоть каких-то слов.

Он убеждал, он пытался пойти на сделку, давил, запугивал и угрожал — без толку, с того дня Ригель-Ханнес не сказал ему больше ничего.