Оттенки изумрудных глаз (СИ)

Кожу прорезает импульс боли, да еще какой. Я вскрикиваю, делая пару деревянных шагов назад. Перед глазами будто разорвались искры бенгальского огня. А в приоткрытый рот словно стекает лавина.

Легкие неумолимо сжались, грудная клетка резко сократилась. Остатки воздуха выпихнулись наружу.

Девица снова шипит и отстраняется, возвращаясь к Локи. Я же не могу сдвинуться с места, только шевелю рукой, которую она сжала, с трудом поднимая ее на уровень своих глаз. Под кожу будто налили плавленого свинца. Мышцы сокращаются с неприятной ноющей болью.

Я вздыхаю, отчего легкие будто полоснули ножом от увиденного. Сердце замирает.

Ткань прожжена насквозь. Невероятный ожог красуется на побледневшей коже, с кровоподтеками.

Тошнота подкатила к горлу с удвоенной силой. На солнечное сплетение что-то давит.

Я плотно сжимаю зубы, стараясь не застонать, когда опускаю руку. Черт, как же больно.

А девица продолжает лапать бога лжи, который совершенно не сопротивляется. И что самое удивительное — на него ее прикосновения никак не действуют.

Ярость пульсирует, взрывается подкожно, и я снова действую, посылая очередную вспышку. Нагретая кожа увеличивает боль на ожоге, но я никак не реагирую. По лбу стекает соленая капля пота. Замираю в ожидании.

В конце концов до меня доходит осознание, что моя сила никак не действует на деву. Она снова срывается с места и набрасывается на меня прежде, чем я успеваю отойти в сторону. Ее руки цепляются за меня, и я чувствую лишь вспышки боли, которые пробивают мой разум. Все тело начинает обмякать, не справляясь с такой нагрузкой. Внутри скулит и воет обессилевшая ярость. Колени подгибаются. Кажется, что ожоги везде. Что я сама — огромный жалящий ожог.

Боль ревет повсюду, заставляет меня болезненно жмурить веки, пропускает через мясорубку внутренности. Я делаю хриплый вдох, будто сквозь тысячу стен чувствуя, как прикосновения девы исчезают. Очевидно, она вернулась к Локи.

Меня словно раздирают на куски, оголяют пульсирующую боль, въевшуюся едким дымом куда только возможно.

Приложив невероятные усилия, я с трудом размыкаю слипшиеся веки.

Опускаю затуманенный взгляд на свое тело и вздрагиваю. Ледяная волна прокатилась по спине, ополоснув каждый позвонок.

От рубашки почти ничего не осталось. На животе она вся была прожжена, являя кровавые ожоги. То же самое творилось с руками, шеей и грудной клеткой до зоны декольте. Спине, кажется, тоже досталось.

Я не чувствовала, где она касалась. Только всепоглощающую душераздирающую боль.

И сейчас она продолжает рвать, только медленнее, с издевкой.

Я скольжу непонимающий взглядом по песку, а затем поднимаю его на девицу, что как раз в этот момент невесомо коснулась оранжевыми губами щеки бога лжи. Оглушение резко проходит. Эмоции возвращаются. Под опаленную кожу будто сыпанули свежего крепкого льда.

Непонятно как я нахожу в себе силы подняться. Слегка пошатываясь, упорно бреду к Локи, вперив взгляд в существо, которое скалит зубы и даже не смотрит в мою сторону, видимо, считая, что расправилась с этим препятствием.

Я приоткрываю пересохшие губы, стараясь вдохнуть. Грудная клетка на это действие отзывается невыносимой ноющей болью, которая полосует все тело. Оставляя невидимые кровавые рубцы.

Наконец-таки дохожу до трикстера и одним рывком вытаскиваю кинжал из складок костюма. Глаза загораются лихорадочным блеском.

Мы еще посмотрим, кто кого.

Девица обращает внимание на меня. Ее пальцы так и застыли на скуле Локи. Снова неприятно зашипев, она непонятно дергается и отскакивает в сторону, напротив меня. Я хмурюсь, невзирая на непрекращающуюся боль в теле. Которая ломит, стягивает, лопает стенки сосудов.

Существо взвизгивает и кидается на меня. Секундная волна панического страха обливает мое тело, заставив зажмуриться и выставить кинжал вперед. Я остервенело машу им во все стороны, надеясь, что смогу как-нибудь проткнуть это чудовище.

Спустя несколько мгновений решаюсь открыть глаза. Когда тело пронзает свежая волна боли. Так упруго, много. Заливает саднящими потоками. Пей, давись.

Я жадно сглатываю, сгибаясь пополам, однако в самый последний момент снова выпрямляюсь и выбрасываю руку с кинжалом куда-то вперед.

Вздрагиваю от чавкающего звука, с которым он врезается в мягкую плоть.

Рядом с моим ухом раздается оглушительный визг. Девица начинает дергаться и задевает меня пальцами по скуле. Щека моментально вспыхивает болью, но я твердо стою на месте, не отпуская руку. Передо мной мелькает ее лицо, искаженное злобой.

Я не могу шевельнуть ни одним мускулом.

Наконец существо само отстраняется назад, выдирая кинжал из бока, который я и умудрилась проткнуть. Шипит, ослаблено дергается, но отступает куда-то назад. Я победно улыбаюсь.

Все резко наваливается на меня: боль, шок, головокружение, тошнота от запаха собственной крови, которым пропитался даже воздух. Не выдерживая, я падаю на песок, выронив кинжал, с которого капает что-то темное и вязкое. Девица убегает куда-то в глубину леса. Наступает долгожданная тишина.

Которая приносит ничтожное облегчение по сравнению с болью, пропекающей мое тело. Прошивающей насквозь, грубыми стежками твердой нитки.

Я кое-как пытаюсь принять сидячее положение, но ничего не выходит. Только очередной толчок боли в сердце, отчего то сжимается в ноющем спазме. Я тихо стону, сведя зубы. Поднимаю глаза на Локи, который очнулся от гипноза и теперь оглядывался. Наткнувшись на меня взглядом, он так и застыл на месте. Я тихо усмехнулась и снова содрогнулась от ножа боли, что проткнул мою брюшную полость.

— Джен? — с неясной интонацией спрашивает он. Неужели ожоги настолько сильны, что Локи меня узнать не может? Тщетно пытаюсь что-то сказать, но в глотку будто запихнули шершавый камень. Отделываюсь жалким шипением.

Сознание начинает обволакивать темнота, в противовес моим жалким попыткам сопротивляться.

Я обессиленно закрываю глаза.

— Не смей отключаться, слышишь меня? — Знакомые ладони обхватывают мое лицо, случайно задевая обожженную скулу, и я вздрагиваю, тихо шипя. Кое-как заставляю себя разомкнуть веки. Тело никак не хочет слушаться. С трудом фокусирую взгляд на лице бога лжи, который сел рядом со мной. Почувствовав мою реакцию на его прикосновение, трикстер переводит изумрудный взгляд на мою скулу, а затем на все тело. Медленно изучает. Я могу наблюдать, как его лицо меняется, а глаза наполняются холодом. Покрываются корочкой терпкого льда.

— Что произошло? — выпытывает у меня бог лжи, осторожно приподнимая ослабшее тело над песком и прислоняя его к стволу дерева. Я натужно сглатываю, встречаясь с ним взглядом.

— А ты не помнишь? — усмехаюсь я. Грудная клетка вздымается, и новая волна боли нещадно пронзает ее. Улыбка моментально исчезает с моих губ. Темнота в сознании наваливается с удвоенной силой.

— У тебя все тело в ожогах, — хмуро говорит трикстер, снова окидывая меня обеспокоенным взглядом.

— Да ну?

— И даже в таком состоянии ты умудряешься язвить, — упрекает меня он, потянувшись к рюкзаку. Уверенно открывает боковой карман и достает оттуда пузырек с какой-то мазью, что дал нам Бальдр. Я наблюдаю за ним из-под полуприкрытых век, с трудом стараясь дышать как можно тише и медленнее, потихоньку. Боль не уходит, а, кажется, только сильнее разрастается, пропекая огромные зияющие дыры.

Трикстер откупоривает пузырек и обмакивает пальцы в мазь непонятного бежево-зеленого цвета. Я непроизвольно жмурюсь, когда они ложатся на мою скулу, принимаясь легонько ее массировать. Маленькие импульсы боли подобно току разрываются под кожей, но я терплю, вновь открыв глаза и взирая ими на Локи, лицо которого приобрело серьезный и холодный вид. Я не могу определить, что он сейчас чувствует. Жалость? Сочувствие? Или же вовсе корит сам себя?

Я в ужасе трясу головой от собственных мыслей, отчего боль снова отзывается толчком изнутри. Тяжелым, надрывным. Нужно держать свое сознание в узде.