Разбуди меня (СИ)

— Но... как ты узнал? — вырвалось у ошеломлённой Гермионы.

Тео довольно улыбнулся.

— Использовал заклинание улучшения слуха.

Виктор же был разъярён.

— В любом случае, мои отношения с Эйрин тебя не касаются, Нотт! — огрызнулся он, забывая о субординации и переходя на личности.

— Равно как и мои с Гермионой — вас.

— Это совсем другое! Мы давно знаем друг друга, мы столько лет переписывались...

— Это абсолютно то же самое, — отчеканил Тео с ледяным спокойствием. — Уясните себе с этого момента и навсегда: Гермиона моя. Примите это как неизбежную данность и впредь не приближайтесь к ней.

Виктор перевёл обескураженный, непонимающий взгляд на Гермиону, но она в ответ посмотрела на него так, что у болгарина не осталось больше никаких надежд и сомнений.

А Тео с видом триумфатора обнял её свободной рукой за талию и на глазах профессора защиты от Тёмных искусств увлёк за собой к выходу из Большого зала.

От долгожданного касания его руки по телу Гермионы прошёл ток, и она едва заметно вздрогнула. Ей пришлось призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы не выдать себя с первых же секунд.

Боже, почему мне так хорошо рядом с ним? Одно его прикосновение заставляет забыть обо всём неприятном, что было сегодня... Обо всём, что было только что.

— Даже не знаю, что мне понравилось больше: твоё смущение или ошарашенное лицо Крама, — сказал Тео, откровенно смакуя каждое слово. — Кстати, если этот болгарин осмелится каким-то образом повлиять на твои оценки по предмету, я его парализую так, что никакая магия не поможет.

— Не думаю, что он на это способен, — с сомнением произнесла Гермиона, озираясь вокруг: они миновали дубовые двери Большого зала, но пошли не к мраморной лестнице, а свернули от неё куда-то в сторону. Навстречу им, к досаде Тео, попадались лишь младшекурсники. — Куда мы идём?

— Мне всегда импонировало твоё любопытство. Будь терпеливой девочкой, и скоро узнаешь. — Он поправил налокотник, делая вид, что не заметил, как сразу насупилась «девочка». — Чёрт, я бы с удовольствием повторил этот момент в Большом зале. У тебя случайно нет маховика времени под рукой?

— Хватит паясничать! — строго одёрнула его Гермиона. — Если мы не разгромили их все до одного в той бойне в девяносто шестом, то уж, будь уверен, позавчерашний обвал довершил начатое.

— Как раз об этом нам и нужно поговорить.

Тео открыл дверь бывшего кабинета прорицаний, где когда-то преподавал кентавр Флоренц, и Гермиона прошла внутрь. Конечно, кабинет уже не представлял собой лесную поляну с травой, пеньками и стволами деревьев, но и к первоначальному виду тоже не вернулся. Сразу у входа высились три огромных шкафа, забитых всяким хламом, в любой момент норовящим посыпаться вниз, а на полу стояло по меньшей мере десять огромных холщовых мешков, которые так и распирало от содержимого. Создавалось впечатление, что в этот класс притащили всё, что могло уцелеть в том пожаре в Выручай-комнате, однако стоило Гермионе обогнуть устрашающего вида шкафы, как за этим складом она увидела самые обычные парты и стулья: это говорило о том, что здесь всё-таки проходят занятия.

— Что-то случилось? — спросила она, оборачиваясь к Тео, как только на входную дверь были наложены все необходимые заклинания.

— Да, — без обиняков ответил он. — Сегодня в школу приезжал сам Бруствер. По нашему с тобой вопросу.

— Кингсли? С ума сойти! Значит, мы нанесли Отделу тайн действительно серьёзный ущерб... Что ему известно?

— В общем, ничего конкретного. Единственное, что в сложившейся обстановке может беспокоить тебя — это то, что сейчас под подозрением находятся Малфой и эта твоя Патил.

— Мерлин! — Гермиона в сердцах ударила ладонью по парте. — Я так и знала, что этим всё кончится! Из-за нашей самонадеянности пострадали ни в чём не повинные люди.

Тео накрыл её ладонь своей, тем самым удержав от дальнейшего самобичевания.

— Милая, ты ведёшь себя как провинившийся эльф. Послушай меня. Всё не так плохо, как тебе кажется. Первое: Патил и Малфою ничего серьёзного не грозит. Под действием Веритасерума они расскажут министерской комиссии, где были ночью с четырнадцатого на пятнадцатое февраля, и после этого, как ты понимаешь, с них сразу снимут все подозрения. Второе: Малфой догадывается, что в Отделе тайн я был не один, и пытается выведать, кого я прихватил с собой. И, наконец, третье: он знает суть дела и предлагает свою помощь. Я хотел обсудить это с тобой и узнать твоё мнение.

Он выжидающе смотрел на Гермиону. Та вдруг лукаво улыбнулась.

— С каких это пор ты стал со мной советоваться?

— С тех самых, когда ты стала моей. Девушкой, — добавил он после многозначительной паузы. — Ну, что думаешь?

— Чем нам может помочь Малфой?

— Он всё-таки будущий невыразимец, а это значит, что скоро у него появится более-менее свободный доступ к интересующему нас Отделу тайн. Он может расписать нам новое положение вещей: что изменилось в структуре Отдела после обвала, в том ли самом месте искать вновь Комнату смерти, и так далее. К тому же теперь он на почве своего спецкурса весьма сблизился с Патил, а у её родителей, в свою очередь, сохранились знакомства с людьми, работавшими в Отделе.

— Откуда ты всё это знаешь? — изумилась Гермиона. Даже она не владела столь подробной информацией о семье Патил, несмотря на то, что с одной из близняшек семь лет не только училась, но и жила в одной комнате.

— Да всё оттуда же, — усмехнулся Тео, небрежно взъерошивая волосы и этим жестом вызывая в Гермионе непреодолимое желание к ним прикоснуться. — Именно через Патил Малфой узнал о точном местоположении останков этого урода. Так что она тоже посвящена.

— Думаешь, и Падма будет нам помогать? — с сомнением произнесла Гермиона, безотчётно протягивая руку вперёд и вплетая пальцы в его тёмные, нарочно всклокоченные волосы.

Чувствуя, как она гладит его по голове, Тео едва ли не замурлыкал от удовольствия.

— Нам — нет, — еле слышно сказал он, властным жестом притягивая Гермиону к себе и накрывая её губы горячим поцелуем. — Тебе — да.

*

Гавейн Робардс — глава Управления мракоборцев, сменивший на этом посту Руфуса Скримджера.

====== Глава 28 ======

В субботу — первый день после каникул, когда была официально объявлена вылазка в Хогсмид — погода впервые за последние недели решила порадовать обитателей замка и его окрестностей ласковым, почти весенним солнцем.

Щурясь от ярких лучей, Тео с Гермионой шли по узкой тропинке, что вела в волшебную деревушку. Утро для выходного дня было довольно раннее (часы на фасаде замка едва пробили девять) и пока тихое, потому что большая половина школьников ещё нежилась в своих кроватях, наслаждаясь долгожданным отдыхом. Но, в отличие от остальных, эти двое готовы были пожертвовать сном ради того, чтобы прогуляться в тишине, ведь искушение провести вместе целое утро, а то и день, было слишком сильно.

Почти безлюдная дорога вызвала у Гермионы самое настоящее облегчение; Тео же, напротив, выискивал среди редких прохожих своих однокурсников. Конечно, ради спокойствия Гермионы он готов был в любой момент применить Конфундус или Дезиллюминационные чары к невольному свидетелю их прогулки, но втайне знал, что специально не сделает этого.

Убедившись, что сейчас они вряд ли встретят кого-то из знакомых, Гермиона окончательно расслабилась. Ей было так хорошо просто идти рядом с ним, чувствуя его тепло, вместе смотреть на кристально чистый снег, искрящийся на солнце и от этого похожий на белый мрамор, разговаривать — о чём угодно, ведь они ещё многого не знали друг о друге.

— Ну, можно сказать и так, — улыбнулась Гермиона, отвечая на вопрос Тео о своём детстве. — Первое проявление магии у меня было в пять лет.

— Рано, — заметил он и оценивающе взглянул на неё. — Теперь понятно, почему из тебя выросла выдающаяся волшебница. К этому были предпосылки.

— Спасибо, — Гермиона опустила ресницы, пытаясь скрыть ставшее уже привычным в присутствии Тео смущение. Он так редко делал ей искренние комплименты, что каждый раз она не знала толком, как на них реагировать. — А у тебя во сколько?