«Мы с тобой из разных миров...» (СИ)

Однако вот уже с полчаса не было слышно дроби дождевой воды и раскатов грома, что не могло меня не расстроить — в обществе голосов стихии было не так одиноко и страшно. Ленивый дракон не в счёт: эта рептилия не желает общаться со мной, не смотря на все мои попытки пойти с ним на контакт.

— Чешуйчатый предатель… — я бросила недовольный взгляд на мурлыкающего ящера, который, даже если и слышал меня, то сделал вид, что эти слова адресованы не ему. — Мог бы и заступиться. Тебя назначили моим хранителем, между прочим. — Мне было очень обидно от того, что Оракул даже элероном не пошевелил, чтобы защитить меня от викинга. — Я тебе устрою, когда проснёшься…

Бросив ещё один недовольный взгляд на дракона, я перевела глаза на деревянный потолок: самый скучный предмет для изучения. Хотя в темискирских лазаретах и дворцах все своды были расписными и хоть как-то скрашивали унылое пребывание в болезненном одиночестве.

— Ммм… Артемида, за что? — я не знала, услышит ли меня в языческих землях викингов наша заступница, но задать интересующие меня вопросы очень хотелось уже как неделю. — Что мы тебе сделали? Неужели недостаточно даров приносили? Неужели возносили недостаточно молитв? — я рассчитывала услышать хоть какой-то ответ или увидеть хоть какой-то знак, но в ответ… тишина. Давящая… вязкая… громкая до боли в ушах. — Ты оставила нас… — я снова бросила взгляд на мирно спящего дракона, а на глазах проступили слёзы.

Меньше всего мне хотелось умирать. Умирать так бесславно. В плену, а не в бою, как подобает амазонке. В душе начали закипать гнев и обида от своего бессилия, от бессилия сестёр, которых я не видела вот уже несколько дней.

— Надеюсь, с ними всё в порядке… — я повернулась на бок и упёрлась взглядом в Оракула, крыло которого уже не было зафиксировано повязками и, вероятнее всего, уже зажило. Я отвела глаза от дракона, и взор тут же зацепился за бочку, в которой, по всей видимости, была вода. И только сейчас я поняла, что ужасно хочу пить. Саднящее горло, хриплый голос и пересохшие губы были ярким подтверждением моих слов.

Не спеша я поднялась с ужасно неудобной грубо обтёсанной кровати и, предварительно замотавшись в тёплую шкуру, направилась в сторону огромного деревянного сосуда с, как мне казалось, водой, но, заглянув в темноту бочонка, я там ничего не увидела, кроме пустоты.

— Как всегда везёт… — я окинула взглядом помещение, надеясь обнаружить здесь хотя бы каплю питьевой воды, но, судя по всему, кроме отваров и настоек тут ничего нет.

Глаза невольно переместились на закрытую массивную дверь этой душной комнаты, за которой, наверное, располагается ещё одно помещение для больных и раненых. А, может, там находится что-то вроде кухни и я смогу найти хотя бы каплю воды, чтобы утолить сильную жажду. Стараясь не шуметь, я направилась к выходу из комнаты.

Старые половицы предательски поскрипывали под ногами, явно желая выдать мои действия любому зашедшему в лазарет викингу.

— Цербер бы тебя побрал, старый пол… — если в доме кто-то есть, то быть услышанной или замеченной — не самая лучшая перспектива для меня.

Подойдя к массивной двери, я предприняла попытку открыть её, но деревяшка оказалась настолько тяжёлой, что пришлось приложить немало усилий для того, чтобы сдвинуть её с места. Когда же мне это, наконец, удалось, тишину помещения прорезал плач не смазанных маслом петель.

Когда металл прекратил противно пищать, я неуверенно просунула свою голову за дверь, желая рассмотреть то, что находится в соседней комнате. Сказать по правде, я об этом сразу же пожалела.

— Ты что здесь делаешь? — знакомый мужской раздался, как гром среди ясного неба.

— А ты? — лучшего ответа на вопрос викинга я не нашла.

— Я вообще-то, вроде как, за тобой присматриваю, — черноволосый парень поставил на стол деревянную тарелку и окинул меня беглым взглядом. — Чего нужно?

Стоять в проёме и выглядывать из-за двери мне надоело, но и приближаться к викингу тоже не хотелось, однако жажда заставила совершить этот глупый поступок. Я, замотавшись покрепче в шкуру какого-то дикого зверя, вышла из-за двери и подошла поближе к парню, который тут же принялся внимательно и довольно оценивающе осматривать меня.

— Не смотри на меня так, — я попыталась скрыть огромной шкурой все открытые участки кожи, вплоть до кончиков пальцев ног. — Я тебе не кобыла на базаре.

Губы парня растянулись в усмешке, а в глазах появился странный блеск.

— А жаль. За такую кобылу я бы отдал хорошие деньги, — брюнет окинул меня весёлым взглядом. — Так чего нужно?

Я решила пропустить мимо себя довольно оскорбительные слова и сделать вид, что попросту их не услышала, иначе воды мне не видать. В любом случае, за кобылу он ответит, но чуть позже.

— Я хочу пить, — говорить было ужасно трудно из-за противной сухости, которая царапала горло.

Викинг убрал с лица свою ухмылку и, взяв со стола деревянную кружку, направился к огромной бочке, которая стояла в углу помещения. Зачерпнув воды, он не спеша подошёл ко мне и сунул в руки старый потёртый сосуд, с которого медленно стекали капельки живительной влаги.

Я с радостью приняла кружку и с жадностью начала поглощать ледяную жидкость, которая приятно обожгла горло своим живительным холодом. Вода показалась мне невероятно вкусной, поэтому оторваться от неё было невозможно.

Когда, наконец, мне удалось утолить свою жажду, я протянула кружку обомлевшему викингу.

— Что? — я смотрела на парня с нескрываемым недоумением, впрочем, в его глазах можно было прочитать то же самое.

— Ничего, — брюнет поставил сосуд на стол и принялся внимательно рассматривать меня. Его взгляд постоянно скользил по скрытой шкурой фигуре, будто бы пытаясь зацепиться за что-то. Вскоре я словила изучающий взор викинга, который, похоже, совершенно не стеснялся своих действий. Видимо, не первый раз он вот так пялится на девиц. Вопреки моим ожиданиям, всадник не отвёл глаз, а лишь коротко усмехнулся.

— Чего нужно? — я, на всякий случай, получше замоталась в шкуру и встала к викингу боком. — Не подобает так глазеть на дев.

— А как подобает? — по голосу я поняла, что парень улыбается. Его явно забавляет вся эта ситуация.

— Никак! — отвернувшись от него, я направилась обратно в комнату, где провела последние сутки.

Переступив порог успевшего стать родным помещения, я прямиком направилась в сторону постели, которая именно сейчас показалась мне невероятно привлекательной и даже удобной. В это же мгновение позади меня раздались тяжёлые шаги, которые почти сразу же оборвались.

— Думаешь, сбегу? — я бросила вопросительный взгляд на всадника, который не сводил с меня изучающего взора. И чего он так пялится?

— От тебя можно ожидать чего угодно, — парень сделал ещё пару шагов по направлению ко мне и опустился на край постели, которая тихо скрипнула под тяжестью его веса. — Слишком буйная для бабы.

— Я амазонка! Быть «буйной» у меня в крови, — я посмотрела в карие, в полутьме казавшиеся почти чёрными, глаза викинга, который сидел непозволительно близко ко мне, так, что я без труда могла рассмотреть каждую деталь его внешности: смуглая кожа, которую так редко можно было встретить у северных жителей, чёрные волосы, собранные в самый обычный хвост и тонкие, едва заметные морщинки около глаз и губ, говорившие о том, что улыбка на лице этого парня была частой гостьей.

— Чего уставилась? — брюнет сверлил меня насмешливым взглядом.

— А ты? — я отвела глаза в сторону и упёрлась взором в пучок каких-то сушёных трав, подвешенных под самый потолок. — Гляделки выцарапаю. Я тебе что, простушка что ли деревенская?

— А разве нет? — усмешка викинга превратилась в весёлую улыбку. — Обычная вздорная баба, которая знать не знает, что такое крепкая мужская рука.

От этих слов меня аж передёрнуло и это, судя по ухмылке всадника, не укрылось от него.

— Слава всем богам, что я родилась в том месте, где за прикосновение к женщине отрубают руки, за скверное слово в её адрес сносят головы, а за косые взоры оставляют без глаз, — я на всякий случай вжалась в деревянную стену, яростно желая слиться с ней воедино. — Не хватало мне ещё ощущать на своей коже огромные лапы какого-нибудь вонючего мужика, желающего заглушить свои звериные инстинкты. Какая мерзость!