Факультет защитной магии. Силуэт в сумерках (СИ)

Красное такое. Я обхватила себя руками за плечи, чтобы хоть немного унять бьющую тело дрожь. И попыталась сообразить, с какой целью Рейн так упорно выспрашивает всё возможное о посреднике, если Тойбен уже назвал имя заказчика, и это имя явно о чём-то говорит Костану. Но для моих глупых вопросов сейчас было не время. -- Заплатил он тебе? -- задал закономерный вопрос Рейн. -- Наличкой, через Маркоса. -- Ладно, -- резко сказал Костан. -- Свободен. Пока. Тойбен с мученическим стоном опустился на колени, прижимаясь лбом к стене. Отпущенный Костаном парнишка кинулся к нему, по пути выкрикнув в наш адрес что-то довольно неразборчивое, но однозначно нелестное. -- Идём отсюда, -- сказал Рейн, хватая меня за руку. На полпути я чуть не грохнулась, поскользнувшись на замёрзшей луже. С трудом удержала равновесие, схватившись за Рейна ещё и второй рукой. Так, вместе, мы и влетели в спину внезапно затормозившему Костану. У выхода из коридора нас ждали четверо. И в центре возвышалась легко узнаваемая фигура Красавчика Альфи. Костан выплюнул витиеватое ругательство, торопливо сунув руку за спину. Опустив глаза, я увидела, что он вытащил из-за пояса брюк пистолет. Рейн предупреждающе тронул пальцами его запястье. -- Только в крайнем случае, -- шепнул он. -- Сам знаю, -- огрызнулся Костан. Альфи, тем временем, видимо надоело дожидаться, когда мы сами подойдём. Жестом велев спутникам следовать за ним, он неспешно, вразвалочку, двинулся нам навстречу. Снова остановился шагах в пяти и насмешливо проговорил: -- Какие лорды без охраны. Впрочем нет, виноват. Сегодня как раз с охраной. -- Чего тебе, Альфи? -- спокойно ответил Рейн. -- Я подумывал сдать тебя легавым, -- тем же тоном продолжил Альфи. -- Но потом решил, что это будет неинтересно. Мне понравилась твоя девочка, Марино. Умеешь ты всё-таки находить красоток. Но если я тебя сдам, её ведь заметут с тобой за компанию, и она не сможет украсить для меня эту ночь. -- И что ты предлагаешь? -- без тени заинтересованности спросил Рейн. -- Оставь её мне. А я дам тебе... минут пятнадцать, прежде чем позвоню в полицию. -- Альфи, вот скажи, что тебе нужно сломать, чтобы ты меня наконец понял? Голос Рейна звучал спокойно и немного скучно, но я чувствовала, как он напряжён. За вывеской самоуверенности прятался сейчас если не страх, то что-то довольно к нему близкое. И немудрено, положение наше было незавидным. -- Может, она не против? -- хохотнул Альфи. -- Давай мы у неё самой спросим. Пойдёшь со мной, крошка? Наверное, мне нужно было что-то ответить, но я чувствовала, что не смогу. От холода и ужаса меня трясло так, что приходилось изо всех сил стискивать челюсти, чтобы не выбивать зубами барабанную дробь. -- А не пойти ли тебе самому куда-нибудь подальше? -- не выдержал Костан. -- А ты дай даме хоть рот открыть, -- продолжил глумиться Альфи. -- Вы же типа её уважаете и всё такое. В отличие от меня. Вот и проявите уважение к её собственному мнению. Или я звоню легавым. Телефон он держал в руке. Наверняка и номер там был уже наготове, осталось только одну кнопку нажать. И это было из рук вон плохо. Убраться достаточно быстро мы вряд ли сумеем, а если попадёмся полиции... Решение принимать нужно было быстро, прямо сейчас. И я его приняла. Резко выдернула свою ладонь из руки Рейна и пошла навстречу Альфи. Игнорируя протестующий возглас сзади, остановилась только почти вплотную к нему. Подняла голову, чтобы заглянуть ему в лицо, изобразила нечто, предположительно являющееся приветливой улыбкой, и резко, со всей силы ударила Альфи коленом в пах. А потом сразу, не тратя ни единого мгновения попусту, рванула мимо его приятелей на улицу. Мне повезло. Эти самые приятели, явно не ожидавшие ничего подобного, остолбенели и даже не попытались перехватить меня. В спину мне летели только сдавленные вопли и ругательства, но я не стала прислушиваться, кто там и чем ещё недоволен. Пробежала вдоль стены здания, свернула за угол и с облегчением увидела толпу у главного входа и нашу машину на парковке. К ней и направилась. Страх и быстрый бег помогли ненадолго забыть о том, что я вообще-то разгуливаю по улице практически раздетой, а на дворе отнюдь не весна. Но к моменту, когда я дошла до машины и присела на высокий бордюр за ней, чтобы спрятаться, меня снова начало колотить. И от холода, и от страха. Вклад последнего в моё состояние был, пожалуй, даже посущественней. Может, я и не очень хорошо поступила, вот так сбежав. Но что бы я делала, если бы осталась? Всё равно ничем бы не помогла, только под ногами путалась. А так хоть внесла в ясную ситуацию изрядную долю неразберихи, которой парни, надеюсь, смогут правильно воспользоваться. Ну, и главное -- временно вывела из строя одного из противников. Правда, здорово при этом его разозлив... но это детали. Ожидание тянулось бесконечно. В какой-то момент мне показалось, что сейчас я просто умру и превращусь в ледяную статую. Или, может, не прямо сейчас, но потом умру точно, от воспаления лёгких. Из оцепенения меня вывел писк сигнализации. Машина весело мигнула фарами. Быстро вскочив, я кое-как заставила пальцы шевелиться, открыла заднюю дверь, рыбкой нырнула на сиденье и счастливо пискнула, обнаружив там свою куртку. Холодную, конечно, но хоть что-то. -- Куда едем? Завернувшись в куртку, я села и наконец-то посмотрела на парней. Драка, судя по всему, получилась короткой, но жестокой. По правой скуле Костана уже расплывался синяк, Рейн задумчиво разглядывал окровавленную руку. Ладонь пересекал глубокий порез. Видимо, у кого-то нашёлся нож. -- Салфетки в бардачке, -- буркнул Костан, выруливая на дорогу. -- Достань, пока всё тут мне кровью не залил. -- Сейчас. Куда едем-то? -- Есть одно место. Тихое, но максимум на пару дней. -- Сойдёт. Извини, что подставил. -- Забудь, -- отмахнулся Костан. -- Разберёмся. Мы как раз остановились на светофоре. В машине уже стало заметно теплее, да и куртка на мне согрелась, но меня всё ещё била крупная дрожь. Разумеется, затевая подобную авантюру, следовало ожидать любых последствий, но к таким, пожалуй, я оказалась не готова. -- Ты молодец, крошка, -- не оборачиваясь, сказал Костан. -- Не ожидал, что решишься на такое. -- С-сам-ма н-не ож-жид-дала, -- простучала зубами я. -- Как вообще додумалась-то? В ответ я вяло махнула рукой и свернулась на сиденье клубочком. Не могла сейчас говорить. Но если бы могла, сказала бы, что ужасно, невероятно перепугалась. И поэтому очень-очень хотела просто сбежать куда подальше. Но ещё идя к Альфи, сама не подозревала, что ударю его. Думала сказать что-нибудь, просто потянуть время, чтобы он не позвонил в полицию. Но когда увидела его наглую самодовольную рожу, откровенную похоть в свинячьих глазках, не выдержала и поддалась первому же порыву. После чего окончательно запаниковала и бросилась наутёк. Так что ни до чего я на самом деле не додумалась, всё вышло, можно сказать, чисто случайно. -- Притормози, -- неожиданно попросил Рейн. -- Зачем? -- В аптеку надо зайти. -- Пожалуй, -- согласился после небольшой паузы Костан. -- Не здесь только, ближе к месту тоже дежурная есть. Чуть отогревшись, я задремала. Никаких сил не осталось, честное слово. Но в глубине души шевелилось слабое, но ощутимое чувство удовлетворения. По крайней мере, сделано всё было не зря. Появилась новая ниточка в нашем деле. И надежда. Улыбнувшись этой мысли, я окончательно провалилась в сон. Проснулась уже на диване. Ещё не проморгавшись толком, спросонок удивилась, что мы вернулись к Сантеру. Не сразу сообразила, что просто оказалась в такой же квартире. Неудивительно, в общем, все окраины столицы одинаковые: типовые районы, застроенные типовыми домами. А такие небольшие квартиры популярнее всего. Идеальны для одиночек и молодых бездетных семейных пар. Которые потом и с парой детишек продолжают жить в них же, потому что ничего другого позволить себе уже не могут. Обстановка тоже отличалась незначительно, недорогая мебель везде такая же типовая, как и квартиры. Только здесь почему-то не было телевизора. Вообще. Зато музыкальный центр был впечатляющим, явно дорогим и очень хорошим. -- Проснулась? -- поинтересовался сидящий в кресле с кружкой кофе Костан. -- Выпей тогда. Посмотрев на столик перед собой, я увидела кружку и блюдечко с целой россыпью разноцветных таблеток. Видимо, предназначенных для меня. Сладко потянувшись, я села, кутаясь в уютный мягкий плед, которым меня заботливо укрыли, сгребла их в ладонь и рассмотрела поближе. Кажется, витамины, чтобы не заболела. Если выпью, хуже точно не станет, хотя самочувствие и так было на удивление хорошим. -- В душ пойдёшь? Проглотив таблетки, я запила их успевшим немного остыть кофе и подняла взгляд на Рейна, вытирающего полотенцем волосы. Оказывается, ему тоже досталось по лицу, хотя и не так сильно, как Костану. Синяк красовался на правой щеке чуть выше подбородка. -- Ага, -- согласилась я. -- Поесть бы ещё. -- Холодильник и плита в твоём распоряжении, -- усмехнулся Костан. -- Как помоешься, можешь сразу и приступать. Я метнула на него не самый довольный взгляд, но смолчала. Требовать, чтобы меня после всего ещё и покормили, было бы уже непомерной наглостью. Даже несмотря на то, что я тоже в некотором роде пострадала. Меня по крайней мере не побили. Душ тоже оказался стандартным: крошечная комнатка с крошечной кабинкой. И, экая досада, без намёка на замок на двери. В принципе, если живёшь один, он, наверное, и ни к чему в самом деле. Это я в общаге привыкла обязательно запираться, не то не угадаешь, кто и когда к тебе без приглашения ввалится. Может, соседка, шампунь поклянчить, а может, и сосед. С совершенно иными намерениями. Здесь соседок, имеющих скверную привычку вспоминать, что шампунь закончился, только уже намочив волосы, не наблюдалось. Зато соседей было целых два. Не то, чтобы я подозревала кого-то из них в непорядочных намерениях, но всё-таки предпочла бы закрыться. Но раз такой возможности нет... не отказываться же от душа из-за этого, в самом деле. Четверть часа я наслаждалась тёплыми струйками, скользящими по коже. Вымыла голову, смыла макияж, вытерлась восхитительно мягким, явно из хорошей прачечной, полотенцем, и задумчиво уставилась на свою одежду. Влезать в неё обратно мне откровенно не хотелось, не такой уж она была удобной. К счастью, на вешалке висел халат. Мужской, разумеется, но такой с виду уютный. С минуту поразмыслив, будет ли позаимствовать его на время запредельным нахальством, я сдалась и закуталась в мягкую ткань. Затянула пояс, закатала слишком длинные рукава и довольно улыбнулась своему отражению. К моему возвращению чайник успел вскипеть ещё разок. Костан крутился перед плитой, внимательно следя за туркой. По квартире плыл восхитительный аромат хорошего кофе. А на столе красовалась пузатая бутылка бренди. Прошествовав к холодильнику, я открыла его и заглянула внутрь. На полках обнаружилась только открытая банка оливок, на которых успела буйно разрастись плесень, зато в морозильнике лежали несколько пакетов с замороженными овощами и упаковка каких-то котлет, с виду довольно сомнительных. Вздохнув, я покрутила её в руках и всё-таки положила на стол. Лучше, чем ничего, как ни крутись. -- Расскажете мне, может быть, кто такой этот Маркос? -- поинтересовалась я, выбирая в подходящую сковородку. -- Маркос это примерно то же, что и Тойбен, -- пожав плечами, объяснил Костан. -- Только раз этак в десять покруче. -- Типа его босс? -- хмыкнула я. -- Скорее, покровитель, -- поправил Костан. -- За мзду обеспечивает прикрытие от властей и мир с конкурентами. -- И что он имеет против тебя? -- спросила я, переведя задумчивый взгляд на Рейна. -- Представления не имею, -- развёл он руками. -- Думаю, что ничего. -- Тогда зачем ему понадобилось всё это? -- Что именно "это"? -- уточнил Костан, ставя передо мной чашку с кофе. -- Он всего лишь помог посреднику договориться с Тойбеном. Больше на него у нас ничего нет. -- Он может быть тут вовсе и ни при чём, -- задумчиво продолжил Рейн. -- В смысле, его к этой истории может привязывать только посредник, воспользовавшийся его помощью, чтобы выполнить поручение совсем другого клиента. -- Но он, получается, знает этого посредника, -- заметила я, выкладывая котлеты на сковородку. -- Но его так, как Тойбена, к стенке не прижмёшь, -- проворчал Костан. -- А как тогда найти этого посредника? -- Посмотрим, -- с лёгким раздражением ответил Рейн. -- Может, придётся найти кого-то, кто всё-таки сможет прижать к стенке Маркоса. Я на это только вздохнула, принимаясь переворачивать котлеты. Чем дальше, тем отчётливей мне казалось, что до конца этой бесконечной цепочки мы едва ли доберёмся. Потому что тот, кто расположился там, на конце, приложил максимум усилий, чтобы остаться неизвестным. И очень хорошо всё продумал. Ужинали мы молча, каждый думая о своём. Лично я вспоминала и анализировала свой первый и пока единственный визит в клуб. С точки зрения исполнения задуманного план удался целиком: Тойбена мы отыскали и информацию из него вытрясли. А цель, как известно, оправдывает средства. Значит, мы сделали всё правильно. Но чем больше я вспоминала и думала, тем сильнее в этом сомневалась. Наверное, я неправильно себя повела. И всё, что там со мной произошло... я не имела представления, как теперь относиться к самой себе. И да, к Рейну. И что ещё примечательней, теперь я окончательно не понимала, как он относится ко мне. Чаще всего мне казалось, что мы даже меньше, чем друзья. Просто два человека, причудой судьбы угодившие в общие неприятности и потому вынужденные действовать сообща. Или хуже того, я просто обуза, с которой он связался на свою голову и теперь не может избавиться. Потому что попросту прогнать меня восвояси вроде как нехорошо, а пристроить некуда. Но если всё так, то как понимать остальное? Разве что как нормальную реакцию молодого адекватно ориентированного парня на молодую симпатичную девушку. Да, именно на этой версии, пожалуй, и стоило остановиться. И не придумывать себе ничего лишнего на ровном месте. Определённо, именно так и надо поступить. Вот если бы ещё с моим собственным отношением всё было так же просто... Изображая увлечённость едой, я украдкой посмотрела на Рейна, к счастью как раз уткнувшегося взглядом в чашку кофе. Что я вообще о нём знаю? Ничего ведь, если хорошо подумать. Все четыре с небольшим года нашего знакомства он был в моём представлении типичным аристократическим сынком и только. Не могла я сказать о нём ничего конкретно плохого или конкретно хорошего. Да, он не выносил хамства и издёвок над слабыми, и это следовало бы записать ему в плюс, но что-то мешало мне так сделать, и этим "чем-то" была не только моя изначальная предубеждённость. Рейн никогда и ни с кем не бывал груб, это да, но и никакой особой сердечной теплоты к кому бы то ни было я тоже никогда за ним не замечала. Прохладно отстранённая вежливость, иначе называемая корректностью, была его неизменной спутницей. И она очень походила на обычное аристократическое высокомерие, просто проявляемое в более достойной, чем это обычно бывает, форме. Да, я думала о нём именно так. В своё оправдание замечу, что все вокруг так думали. Но вот жизнь повернулась так, что мне довелось увидеть его рядом не только с другими студентами и преподавателями университета, но и с людьми из более близкого окружения. И тут он вёл себя совершенно иначе. Марта, почти бабушка, как он сам выразился, относилась к нему с искренней теплотой, и он платил ей тем же. Костан работал на его отца, но общались они как старые друзья. И как быстро он нашёл общий язык с Сантером, питавшим к аристократии едва ли не меньше любви и уважения, чем я. Добавить к этому ещё впечатляющий набор весьма неожиданных для графского сынка знаний и умений --и можно было делать неутешительный вывод, что, составляя своё представление о Рейнольде Марино, я ошиблась чуть более, чем полностью. Чёрт, да даже в практической магии он понимал не меньше, если ещё и не больше меня, честной ботанички и отличницы. В типичные богатенькие лодыри я, помнится, записала его на первом курсе. Тогда он действительно плавал в теории. И я, сделав целиком устраивающие меня выводы, благополучно на этом успокоилась. А зря. Общий итог выходил неутешительным и весьма для меня нелестным, чего уж там. Помнится, в аристократах меня всегда больше всего раздражала манера судить о других предвзято, основываясь исключительно на социальном положении. Только вот получалось, что сама я ровно ничем не лучше, потому что именно так и поступала. Стыдно. -- Надо бы поспать, -- отставляя опустевшую кружку, заявил Костан, обрывая поток моей мысленной самокритики. -- Надо бы, -- согласился Рейн, так и не отрывая взгляда от кофе. -- Принеси нам сюда подушки, пару одеял, и дверь закрой как следует. -- Почему? -- вырвалось у меня. Спальню я мысленно застолбила за собой. И сама собиралась как следует закрыть дверь. Может, это и было глупо с учётом всех обстоятельств, но так мне было бы спокойнее. -- Потому что рядом с ним спать невозможно, -- просветил меня Рейн. -- Он всегда засыпает первым и храпит как трактор. Честно сказать, я даже сомневаюсь, что и закрытая дверь нас как-то спасёт. -- Да ладно, -- чуть обиженно буркнул Костан. -- Я в прошлом году лечился, к твоему сведению. -- Ага, -- кивнул Рейн. -- Курс был двухнедельный, а ты сбежал из больницы уже на третий день. Или, может, тебя оттуда выгнали, не выдержав твоих рулад? Проворчав неразборчивое ругательство, Костан встал из-за стола и направился в спальню. Выбросил оттуда прямо на пол пару подушек и одеяло, после чего захлопнул дверь. Чуть вытянув шею, я пронаблюдала, как он, не переставая ругаться, чем-то заткнул щель под ней. И на некоторое время воцарилась тишина. -- Этот диван, вроде, не раскладывается, -- тихо заметила я. -- Знаю. Ты ложись. -- А ты? Я сама едва расслышала собственный вопрос. Чего, спрашивается, так трясусь и почему ощущаю из-за происходящего такую бешеную неловкость? Тогда, в мотеле, я, помнится, не очень-то смущалась. А теперь не поздно ли? -- А я на полу. -- Неудобно будет, -- пискнула я, сама не зная, зачем. -- Ничего, -- усмехнулся Рейн. -- Бывало и хуже. Завернувшись в плед, я пару минут лежала неподвижно. Потом немного повернула голову и посмотрела на Рейна. Свет уличного фонаря, пробивавшийся сквозь не слишком плотные шторы, освещал почти всю комнату, позволяя разглядеть всё, что мне хотелось. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Если и не спал, то довольно удачно притворялся. Вздохнув, я закрыла глаза и попыталась уснуть. Некоторое время дело двигалось вполне успешно, я погрузилась в полудрёму и почти успела отключиться окончательно. Почти. Из блаженно расслабленного состояния меня выдернул громовой храп, донёсшийся из спальни. Рейн оказался прав, от такого не могла спасти никакая дверь. -- Чёрт, -- мрачно констатировал Рейн, открыв глаза. -- Опять не успел. Следующие минут пятнадцать мы оба дружно пытались делать вид, что пытаемся заснуть. Получалось из рук вон плохо. Доносящиеся из спальни рыки, стоны и хрипы не оставляли этому начинанию ровно никакой надежды на успех. -- Он всегда так? -- раздражённо поинтересовалась я наконец, выныривая из-под подушки, которая тоже не спасала. -- Всегда, -- обречённо вздохнул Рейн, тупо глядя в потолок. -- В училище он вообще на складе спал. Поговаривали, оттуда даже крысы разбежались. -- Почти готова в это поверить, -- тоже вздохнула я, садясь и потирая виски. -- Кофе будешь? -- Лучше чаю, -- усмехнулся Рейн. -- Я и без кофе себя чувствую чересчур бодро. -- Да, -- поразмыслив, согласилась я. -- Лучше чаю. Ещё через пятнадцать минут, когда мы расположились на диване с чаем и коробкой печенья, я созрела задать закономерно возникший у меня вопрос. Раз уж всё так сложилось, стоило, пожалуй, начать сводить более близкое знакомство. И для начала выяснить кое-какие детали биографии. Например, поймав за хвост только что затронутую тему. -- Вы с Костаном вместе учились? -- спросила я наугад. -- Не совсем, -- качнул головой Рейн. -- Учился я, а он был инструктором. -- Помнится, ты говорил, что учился дома, -- неожиданно сама для себя вспомнила я. На первой встрече со студентами наш декан, помнится, попросил нас по очереди сказать, кто какую школу закончил. Видимо, ему лень было просматривать документы. Ну, или он просто не придумал, чем ещё можно заняться на этом обязательном, ритуальном даже мероприятии. Все аристократические детки, с явным выражением превосходства глядя на тех, кому меньше повезло с родителями, называли Школу Ноймана или Гимназию Керста -- два очень дорогих и элитных столичных учебных заведения. И только Рейн спокойно сказал, что был на домашнем обучении. В последние десятилетия подобное стало редкостью даже для аристократии, потому, наверное, и застряло в моей памяти. -- Я соврал, -- неожиданно улыбнулся Рейн. -- Почему? -- выпалила я прежде, чем хоть о чём-то успела подумать. -- Не мог же я правду сказать. К тому же, по документам я в самом деле учился дома. -- А на самом деле где? -- не отстала я. -- В училище Шексни. -- Да ладно! -- выпалила я, не поверив собственным ушам. Всё равно не поверив, хотя такой ответ объяснял, в общем, решительно всё. В этом заведении готовили бойцов спецподразделений полиции и армии. Если Рейн в самом деле там учился, понятно, откуда у него навыки выживания и где его научили стрелять и драться. В голове моей не сходилось только одно: училище это не просто не считалось элитарным -- золотые детки и их родители обходили его десятой дорогой. Если уж кто-то из аристократов грезил военной карьерой, к его услугам была престижная Военно-Инженерная Академия. -- А что, -- хмыкнул Рейн, бесцеремонно стягивая с меня половину пледа, -- это для меня недостаточно... круто, да? -- Достаточно необычно, -- пробормотала я, наконец-то сумев облечь своё изумление в приемлемую фразу. -- Но зачем тебе это скрывать? Вот теперь я точно уже не верила, что он умалчивал об этом факте, боясь насмешек или вроде того. Хотел бы -- сказал бы прямо. И я бы посмотрела на рискнувшего над ним посмеяться. Даже не потому, что можно в ответ и по лицу схлопотать. Просто не Рейн Марино делает то, что круто. Круто то, что делает Рейн Марино. Так уж он сумел себя поставить, этого не отнимешь. -- Илона, ты как ребёнок, -- коротко усмехнулся Рейн. -- Затем, что не под своим же именем я там учился. Видимо, мне следовало уже что-то понять и прекратить задавать глупые вопросы. Но то ли голова сейчас отказывалась работать, то ли я в принципе отличаюсь недогадливостью, что уже, к слову, и так готова целиком признать... так или иначе, ничего я не понимала. -- Зачем? -- тупо выдала я. На этот раз Рейн рассмеялся. Протянул руку, поймал меня пальцами за подбородок и заставил взглянуть себе в лицо. Я смутилась настолько, что даже не смогла заставить себя отшатнуться, только опустила глаза и покраснела. Исключительно от стыда за собственную глупость, никаких других эмоций я в себе не отыскала. -- Затем, что графского сына будут слишком оберегать преподаватели и слишком ненавидеть ученики, малышка. Только и всего. Зачем мне такое? -- Зачем тебе вообще было учиться в таком месте? -- пролепетала я, по-прежнему сидя совершенно неподвижно. Рейн наконец отпустил меня, отвернулся, откинулся на диванную спинку, заложил руки за голову и тихо, очень тихо ответил: -- Из своего... общения с Вальтером Рэнсеном я вынес одну вещь. Понял, что никогда больше не хочу чувствовать себя беспомощной жертвой. Вот и решил пойти туда, где меня научат самому защищать себя. И не только себя. Я стиснула в кулаках край пледа, не позволив себе больше ни единого движения. Опять, сама того не желая, вышла на этот скользкий и тонкий лёд, коснулась больного места. И уже начала жалеть, что вообще завела такой разговор. Рейн поднялся, дошёл до