Фатум (СИ)

Пойти в полицию? Изначально Николь и планировала так поступить: одна бы она никогда не справилась с Зомби, не смогла бы распутать преступление. Но после встречи с Ребеккой, Николь была не так уверена в правильности данного поступка. Женщина, которая знала ее с детства, которая заплетала ей волосы в школу и готовила ее любимые кексы по праздникам, смотрела на нее так, что Никки почувствовала себя кем-то средним между Гитлером и Джеком Потрошителем. Если уж Ребекка поверила в то, что Николь причастна к преступлению… Да какой там, если она поверила в то, что Николь убила собственную тетю, то что уж ждать от полиции? И здесь появляется другая загвоздка: если Никки уверена в том, что она невиновна (а она уверена), это могло значить только то, что Ребекка была под внушением. А кто мог сделать это, кроме Дэвида? Никто, насколько ей было известно.

За этими думами Николь провела весь день, очнувшись только тогда, когда Лизун вновь вцепился в ее ногу. Девушка попыталась отстранить животное, но тот, видя тянущуюся к нему руку, сразу отступал. Стоило же Николь отвлечься, как он снова приступал к жеванию.

- Да что ж ты делаешь, а?? А?? – девушка перешла в наступление: какой пес устоит перед почесыванием животика? Вот и Лизун не стал исключением. Все-таки ее лохматый пастух отощал: не нужно быть ветеринаром, чтобы это понять. За счет шерсти псы выглядели массивными и мощными, но, на самом деле, время, проведенное в самоволке, не пошло им на пользу.

Все повторялось снова и снова: стоило Николь оторваться от чесательных процедур, пес с утробным рычанием накинулся на ее ногу. Девушка не знала, смеяться ей или плакать. Сначала она думала, что собака пыталась исцелить очередную рану, но мохнатый лекарь и не думал этого делать: вся его деятельность сводилась к двум этапам – обнюхивание участка кожи и жевание. Отцепив пса от ноги, Николь подтянула к себе свою слюнявую конечность, и легонько пропальпировала ее. Опухоли после вывиха уже не было, да и при ходьбе нога ее практически не беспокоила. Единственное, что напрягло девушку – маленький холмик над пяткой. Насколько Николь помнила, там она ногу не травмировала, да и опухоль была какой-то странной. Она не болела, не чесалась и не покраснела. На ощупь же она была твердой и холодной. Нахмурившись, девушка подтянула пятку как можно ближе к себе, что с ее ужасной растяжкой было трудновато и местами болезненно. Лизун снова потянул свой влажный нос к любимой игрушке, но Никки твердо отпихнула его. Как ни странно, пес послушно отскочил, а потом и вовсе вышел на улицу. Грелки тоже нигде не было.

- Что за хрень? – Николь вновь склонилась над стопой, зажав новообразование двумя пальцами, будто собиралась выдавить нарост, как прыщ. Тот не поддался, но болезненно стрельнул. – Какого…

Но тут внимание девушки привлек лай. Мега-прыщ был забыт, и Николь вся обратилась в слушание. Вот только, как назло, после того, как лай оборвался, кроме собственного учащенного дыхания и бешеного сердцебиения она ничего не слышала. Гребя конечностями как в бассейне, девушка продралась сквозь сено и приникла к зазору в стене между двумя гнилыми досками; где-то совсем рядом жужжала оса, пчела или еще какая-то бука, от которых девушка обычно бегала, как от чумы, но в этот раз она и бровью не повела. Взгляд Николь метался по тому скудному клочку опушки, что просматривался сквозь просвет, цепляясь за каждую деталь: то птица вспорхнет на другую ветку, то ветер прогуляется в листве… Девушка невзначай поняла, что пора бы ей зрение проверить: что-то как-то слишком сильно деревья у нее сливались перед глазами.

Время шло, но все было тихо: лая больше не было, да и та надоедливая птица, которая то и дело порхала с одной ветки на другую, угомонилась. Николь уже выдохнула и расслабилась, отползая обратно к насиженному месту, когда тишину нарушил треск сучьев. С другой стороны сарая. Никки пискнула, вовремя зажав себе рот, и вжалась в стену, загребая с собой побольше соломы. Девушке бы очень хотелось думать, что это кто-то из ее новых друзей резвился на улице, но треск был такой, будто резвился кто-то покрупнее. И снова напряженное ожидание. Теперь Николь не стала обращаться только к одной лазейке: ее глаза метались по всему периметру сарайчика, от одного просвета к другому, в поисках нарушителя спокойствия. Она даже была рада, что швы между досками были такими широкими: по крайней мере, если кто-то затаится с той стороны, она их увидит. Продолжая нагребать на себя солому, девушка только начала расслабляться, когда заметила, как по полу прошмыгнула тень. Николь вздрогнула, подняла глаза на стену и замерла: снаружи был человек. Девушка видела, как черная тень скользила между досками по мере того, как незнакомец обходил периметр ветхого сооружения. Практически бесшумно, точно ветер, гулявший средь листвы.

Путем нехитрых рассуждений, девушка поняла, что за следующим поворотом незнакомец обнаружит входную дверь. На принятие решения оставались секунды, и Николь, недолго думая, нырнула в сено с головой. Буквально в следующий миг дверь открылась: девушка поняла это по скрипу петель и стону половиц: гость внутри. Из своего укрытия Никки видела только огромные черные кроссовки – размер сорок шестой, не меньше – которые медленно продвигались по сараю. Теперь бесшумно у гостя ходить не получалось: пол неумолимо скрипел; причем выдавал он не только гостя, но и саму Николь: она не могла, как следует, вдохнуть, боясь, что скрип прогнившего пола ее выдаст.

Каждый шаг кроссовок отдавался у беглянки бешеным стуком сердца: вот черные носки смотрят в противоположную сторону, незнакомец отходит; потом он вдруг поворачивается и проходит дальше, ускользая из поля ее зрения. И, наконец, наступает кульминация: гость-ищейка пошел прямо на нее. Чем ближе он подходил, тем чаще девушка дышала, делая мелкие-мелкие вдохи. Николь уже могла рассмотреть травинки, торчавшие из-под черной подошвы, когда незнакомец остановился, и… тишину вновь разрезал оглушительный лай, отвлекая внимание мужчины от сена. Почти сразу к лаю прибавился хруст, и незнакомец тут же сорвался с места и выбежал на улицу.

Николь впала в ступор на несколько секунд: она не могла поверить своему везению. Когда же способность соображать и двигаться к ней вернулась, девушка вскочила, выбежала из сарая и припустила в противоположную сторону. Она лишь мельком увидела спину преследователя, но и этого мимолетного взгляда хватило, чтобы узнать его: высокий рост, широкие плечи, русые волосы, хромота – Арчер. Какого черта? Как Зомби умудрился найти ее так быстро?? Хотя, Николь, продираясь сквозь заросли, подняла глаза на небо и поняла, что не так уж и быстро, на самом деле. Конечно, она была не настолько крута, чтобы определять время по солнцу, но все же могла отличить утреннее небо от полуденного, или даже пост полуденного. Не суть! Пусть он нашел ее не так скоро, но одного она не заметить не могла: он не просто бродил по лесу, голося ее имя направо и налево – он целенаправленно пришел к сараю. Неужели, ее пушистые телохранители тоже с ним заодно, а? Черт, она вообще может кому-нибудь доверять в этой жизни???

Николь больше не заботилась о сохранении тишины: она сделала ставку не на бесшумный побег, а на быстрый. Конечно, пара кедов была бы очень кстати, потому что ее ступни уже горели огнем от новых и старых ран, но все же у нее было две ноги, а у Зомби – одна. И одна рука, кстати. Девушка не знала, как эта информация сможет ей пригодиться, но все же сам факт того, что у нее на две функциональные конечности было больше, повышал-таки тонус.

Расчищая руками путь, Николь бежала без оглядки, едва успевая увернуться от очередного шершавого ствола. Пока что никто не пытался схватить ее сзади, что не могло не радовать. Возможно, Зомби даже и не заметил ее маневра… Хотя нет, вряд ли. Он был хромым, а не глухим. Вдруг девушка взвыла, наступив на очередной сучок, и грохнулась на землю: кусок веточки торчал из ее стопы у основания большого пальца. Только этого не хватало! На глаза Николь навернулись слезы: то ил от обиды, то ли от боли – на ступню было страшно смотреть: изрезанная, она была черной от грязи и липкой от крови. Никки, баюкая свою многострадальную конечность, отчетливо услышала погоню. Арчер был близко; дело дрянь. Забив на кусок дерева, торчавший из ее ноги, девушка вскочила и помчалась дальше. Ее лицо и обнаженные руки горели: деревья и кусты нещадно исполосовывали все, до чего могли дотянуться, но Николь не останавливалась. Глотку драло, дыхание срывалось, в глазах заплясали искры: как назло, ее организм именно сейчас вспомнил, что не получал пищу почти сутки, и решительно отказывался продолжать марафон. Неудивительно, что внимание девушки начало рассеиваться: неспособная концентрироваться на чем-то больше нескольких секунд, Николь не заметила упавшее деревце прямо у себя под ногами и, споткнувшись, полетела вперед головой. Инстинктивно зажмурившись, девушка выставила вперед руки, мужественно принимая удар: он оказался не таким сильным, потому что падение смягчила высокая трава и кустарник. Но, не успев понять, что происходит, девушка отскочила от земли и кубарем покатилась ниже, собирая все кочки подряд. Первая кочка выбила из ее легких последний воздух; вторая – пришлась на пятую точку, так что было не очень больно, зато третья, заключительная, пришлась на спину, и Николь почувствовала, как ее позвоночник звонко хрустнул в нескольких местах. Скорее от страха, чем от боли, девушка начала цепляться за траву, стараясь затормозить, и вскоре ей это удалось. Точнее, тело ее осталось лежать, а вот голова продолжала каруселить: Николь смотрела на небо, вокруг которого кружились зеленые кроны. В чувство ее привел голос Арчера, доносившийся откуда-то сверху. Ее мозг врубил резервное питание и вспомнил, погоню еще никто не отменял. Девушка перекатилась на живот, уперла липкие от крови и сока травы руки в землю и кое-как встала на четвереньки. Ее треники, изначально серые, теперь были непонятного жуткого цвета и носили следы всех приключений обладательницы; правая штанина была разодрана до колена. На ноги встать Николь пока не торопилась – один вид ее ступней, вместо которых было какое-то грязное месиво, чуть не заставил ее расплакаться. Снова. Черт, как же она ненавидела себя за свою изнеженную девичью душеньку! Дальше больше: тараканы в ее голове внезапно передумать лить слезы и решили немного позабавиться: теперь все мысли Николь были о том, каким же образом хоббиты могли жить без обуви. Еще пара секунд, и девушка придумывала, как бы ее звали, будь она хоббитом. Но больше всего ее волновало, какого цвета у нее были бы волосы на ступнях: как на голове или как на…